Последний срок - Майкл Коннелли

– Только попробуйте ответить, я сразу отсюда смотаюсь.

– Не беспокойтесь – я сам ненавижу мобильники.

Босх дождался, когда сигналы прекратятся, и продолжил:

– Скажите, Клейтон, где и как вы жили, когда вам было восемь лет?

Пелл выпрямился на стуле и в упор посмотрел на детектива.

– Я жил с монстром – парнем, который лупил меня до полусмерти всякий раз, когда рядом не было матери.

Он замолчал. Босх немного подождал, затем поторопил:

– Что дальше, Клейтон?

– Дальше он решил, что просто бить меня неинтересно, и заставлял отсасывать. Пару раз в неделю. Вот как я жил, детектив.

– Этого человека звали Джонни?

– Откуда вы узнали?

Пелл посмотрел на Стоун. Неужели она проговорилась и выдала то, что он ей рассказывал?

– Это имя упоминается в ваших досудебных психологических тестах, – поспешно объяснил Босх. – Я читал их. Вы упоминали о человеке по имени Джонни. Это тот, о ком мы сейчас говорим?

– Это я так его называю. В смысле теперь. Он напоминает мне Джека Николсона в той киношке по Стивену Кингу. Джонни весь фильм гонялся за сыном с топором. И со мной было то же, только не хватало топора. Топор ему был без надобности.

– Как его настоящее имя? Вы знали его?

– Нет. Никогда.

– Уверены?

– Естественно, уверен. Он испортил мне всю жизнь. Если бы я знал его имя, запомнил бы его навсегда. А теперь помню только прозвище. Так его все называли.

– Что это было за прозвище?

На губах Пелла заиграла едва заметная улыбка. Располагая сведениями, которые все хотели узнать, он решил воспользоваться этим к своей выгоде. Босх заметил: за годы, проведенные в тюрьме, Клейтон научился отстаивать свои интересы.

– Что я за это получу?

Гарри был готов к вопросу.

– Поквитаетесь с человеком, который мучил вас.

– Почему вы решили, что он до сих пор жив?

Босх пожал плечами:

– Предположение. Справки свидетельствуют о том, что мать родила вас в семнадцать лет. Когда она сошлась с этим человеком, ей было около двадцати пяти. Полагаю, ему было не намного больше. Прошло двадцать два года… теперь ему пятьдесят с чем-то, и он, наверное, продолжает заниматься своими делишками.

Пелл потупился, и Босх подумал, не вспоминает ли он сейчас те дни, когда был во власти этого человека.

Стоун кашлянула и заговорила:

– Пелл, вспомни, что мы говорили о зле. Как рассуждали, дается ли оно человеку от рождения или привносится потом. Помнишь, мы сделали вывод, что поступки могут быть порочными, а совершивший их человек – нет.

Клейтон кивнул.

– Тот человек порочен. Смотри, что он сделал с тобой. Детектив Босх не сомневается, что он творил дурные вещи с другими жертвами.

Пелл снова кивнул.

– У того проклятого ремня на пряжке буквы. Он бил меня пряжкой. Ублюдок. Потом мне надоело, что меня колотят, и я решил: проще делать то, что от меня требуют…

Босх ждал. Задавать следующий вопрос не понадобилось. Пелл это тоже чувствовал – кивнул в третий раз и продолжил:

– Все, в том числе и мать, называли его Чиллом.

Гарри сделал запись.

– Вы сказали, что на пряжке ремня были буквы. Что-то вроде инициалов? Какие были буквы?

– Ч.Х.

Босх снова сделал пометку. Адреналин взбудоражил кровь. Пусть он не получит фамилии и имени, но все же приблизился к цели. В мозгу возникла картина. Он заносит кулак и стучит в дверь. Нет, колотит в дверь. Дверь открывает человек, известный под кличкой Чилл.

Пелл, хотя ему больше не задавали вопросов, говорил:

– Я вспомнил Чилла в прошлом году, когда увидел в новостях сообщения про Жестокого Соню. У Чилла, как и у этого Сони, тоже были фотографии.

Прозвище Жестокий Соня присвоили вероятному серийному убийце и расследованию, которое вела полиция. Подозревали, что убийство нескольких женщин совершил один и тот же человек, но между преступлениями были такие большие промежутки, будто он впадал в спячку. Когда в прошлом году личность подозреваемого была установлена и его арестовали, следователи нашли у него сотни фотографий женщин. Большинство раздетые, в соблазнительных позах. Следствие продолжалось. Пытались выяснить, кто эти женщины и что с ними произошло.

– У него были фотографии женщин? – переспросил Босх.

– Да. Тех, которых он трахал. Все нагишом. Его трофеи. Мою мать он тоже фотографировал – я видел снимки. У него был аппарат, который сразу делал фотографии, не надо было относить пленку в проявку, а потом попасться на этом. Был такой до цифровых.

– «Полароид».

– Точно, «Полароид».

– Нередкое явление, – заметила Стоун. – Не важно, бьет мужчина женщин или нет. Это форма контроля. Обладания. Добыча, заработанные очки. Характерно для властолюбивых натур. В век цифровой фотографии и порнографии в Интернете получает все большее распространение.

– В таком случае Чилл – первопроходец, – вставил Клейтон. – Компьютера у него не было, и свои фотографии он хранил в коробке из-под ботинок. Вот так мы от него и улизнули.

– Что вы хотите сказать? – спросил Босх.

Пелл на мгновение поджал губы.

– Он сфотографировал меня, когда я держал его член во рту. А снимок положил в ту же коробку. Однажды я украл его и оставил в таком месте, где могла увидеть мать. В тот же день мы с ним расстались.

– Были в коробке другие снимки мальчиков или мужчин? – спросил Гарри.

– Одного я видел – парня вроде меня. Но я не знаю, кто он такой.

Детектив сделал еще несколько записей. Информация Пелла о том, что его мучителя интересовали как женщины, так и мужчины, имела ключевое значение для вырисовывающегося психологического портрета преступника. Затем он спросил, не помнит ли Клейтон адреса, где он жил с матерью и Чиллом. Пелл ответил, что где-то неподалеку от Городка путешествий в Гриффит-парке, куда мать водила его покататься на железной дороге.

– Вы шли туда пешком или ехали?

– Брали такси, но путь был недолгим. Мы часто там бывали – мне очень нравились те маленькие поезда.

Замечание было ценным. Босх помнил, что Городок путешествий располагался в северной части Гриффит-парка. Это могло означать, что Клейтон и Чилл жили в Северном Голливуде или в Бербанке, то есть ограничивало круг поисков.

Босх попросил описать Чилла, но Клейтон вспомнил очень немного: белый, высокий, мускулистый.

– У него была работа?

– Вообще-то нет. Нанимался разнорабочим, что-то вроде этого. Имел много инструмента, который хранил в грузовике.

– Что за грузовик?

– Фургон. «Форд-эконолайн». В этом фургоне он и меня заставлял ублажать его.

Вот так появился фургон, тип автомобиля, в котором сам Пелл впоследствии совершил такое же преступление. Босх, разумеется, вслух этого не сказал.

– Сколько, на ваш взгляд, Чиллу в то время было лет?

– Без понятия. Наверное, вы были правы, предположив, что лет на пять старше матери.

– В ваших вещах или еще где-нибудь случайно не завалялось его фотографии?

Пелл рассмеялся и посмотрел на Босха так, словно тот был слабоумным.

– Полагаете, я стал бы хранить его фото? Послушайте, у меня нет даже снимка мамы.

– Извините, но я должен был задать этот вопрос. Вы когда-нибудь видели его с другими женщинами, кроме вашей матери?

– Вы имеете в виду, трахался ли он с кем-нибудь?

– Вот именно.

– Не видел.

– Клейтон, что вы еще помните о нем?

– Помню, что всеми силами старался держаться как можно дальше от него.

– Вы смогли бы узнать его?

– Сейчас? После стольких лет?

Босх кивнул.

– Не знаю. Зато никогда не забуду, как он выглядел в то время.

– Помните что-нибудь о том месте, где вы жили с ним, что помогло бы мне найти его?

Пелл, немного подумав, покачал головой:

– Нет, только то, что я уже сказал.

– У него были животные?

– Нет. Зато меня он лупил, как собаку. Наверное, я и был для него животным.

Гарри посмотрел на Стоун: нет ли вопросов у нее.

– Как насчет хобби? – спросила она.

– Думаю, его хобби было наполнение той коробки из-под ботинок.

– Но вы не видели ни одной из женщин с тех снимков? – поинтересовался Босх.

– Это ничего не значит. Можно легко догадаться, что большая часть фотографий сделана в фургоне. Там лежал старый матрас. А домой он никого не приводил.

Это была интересная информация, и Босх сделал пометку в блокноте.

– Вы сказали, что видели одну фотографию мальчика. Его он тоже снял в фургоне?

Пелл сначала не ответил. Он сам совершил злое дело в фургоне, и связь была очевидной.

– Не помню, – наконец проговорил он.

Гарри не настаивал.

– Вот что, Клейтон: если дойдет до дела и вас попросят выступить свидетелем в суде, вы подтвердите то, что сказали мне сегодня?

– А что я за это буду иметь?

– Я уже говорил, – ответил Босх. – Удовлетворение. Поможете закрыть этого типа на всю жизнь.

– Это пустяк.

– Что же еще вам обещать?

– Взгляните, во что я превратился! Это все благодаря ему!