Война на пороге твоем - Дмитрий Самохин

Рената взирала на нас с улыбкой.

Спустя десять минут Крысобой вернулся с ящиком пива, хлопнул его на стол и рыкнул:

— Кто выигрывает?

— Пока ничья, — отозвался я.

Крейзибол — смесь футбола, волейбола и гольфа. Две команды по двенадцать человек, в экипировку которых входили и реактивные ранцы, в течение двух часов носились на высоте десяти метров над стадионом, пытаясь загнать мячик поочередно в каждую лунку. Лунок было тоже двенадцать, и они составляли дорожку. Команде требовалось пройти всю ее, не пропустив ни одной лунки. Если мячик забивался с близкого расстояния, команда получала двадцать очков, если же с расстояния не менее трех метров — сорок. Выигрывала та дружина, которая зарабатывала больше очков. Игра заканчивалась, когда одна из команд проходила всю дорожку или с начала матча истекало два часа. Состав игроков — четыре защитника, два вратаря, поочередно защищавшие ту лунку, которую в данный момент атаковал противник, и шесть нападающих, обязанных забить гол любой ценой.

Крысобой предложил пивка Ренате, откупорил следующую бутылку и вложил ее мне в руку, затем позаботился о себе и погрузился в матч.

На венерианском стадионе играли команды Лунного Бейрута и Плуторианского Сектора Газа. При явном силовом перевесе бейрутцев плуториане отчаянно сопротивлялись, и зрелище чрезвычайно захватывало.

Мы опустошили уже по три бутылки светлого пива и изрядно захмелели, когда дверь распахнулась и к нам пожаловал маленький хрупкий мужчина с крысиными усиками, жидкими волосами, непропорционально длинными руками и бегающими скользкими глазками.

— Извините, это вы — новенькие в здешних катакомбах?

Матч практически закончился (осталось двадцать секунд добавочного времени), поэтому я без сожаления стянул шлем и уставился с любопытством на гостя.

— Разрешите приземлиться? — поинтересовался щуплый и, не дожидаясь ответа, плюхнулся на диван рядом.

— Что смотрите? — Он без очков уставился в виртвизор. — Крейзибол? Не, не люблю.

Тут на столе он узрел нетронутое пиво.

— Разрешите бутылочку?

Без стеснения ухватил бутылку и откупорил ее о край стола. Сделав два глубоких глотка, закатил в блаженстве глаза и растекся по дивану.

— Вы, ребята, надолго? — продолжил он светскую беседу.

Странный субъект!.. Мы таращились на него молча, а он на это никак не реагировал. Все задавал свои вопросы, не заботясь получить ответ.

— А ты, собственно говоря, кто такой? — нахмурившись, осведомился Крысобой. Ну, не любил Марк наглецов!

— Ираклий Пай Давыдов. Я торговец. Занимаюсь поставками альдебаранской свинины в Эбонитовый Рукав Мессеров.

— И где находится это захолустье? — прорычал Крысобой.

— Весьма далеко, — ответил Давыдов. — Обычно у меня грузовики циркулируют по маршруту, а тут, понимаешь, выбрался сам — с поставщиками пообщаться — и нате: влетел по самое никуда!

— Что с вами произошло? — учтиво поинтересовалась Рената, присаживаясь напротив.

— Угодил в завихрение Кейтеля! Автоматика корабля его почему-то пропустила, и я вляпался. Потрепало меня изрядно. Двигатели пространства отказали. Пришлось на маршевых следовать к ближайшему сервису. Теперь жду, пока залатают, чтобы продолжить путь. Уже три дня сижу. Никогда не встречал такого утомительно долгого обслуживания! Надо влепить им жалобу! — ерепенился тщедушный.

Рената посмотрела на меня. Я — на Крысобоя. Марк — на Давыдова.

Похоже, этот малый слабо представлял себе, где он оказался.

— Вы считаете, что находитесь в сервисной службе? — спросил я.

— Еще бы, молодой человек! Я не просто считаю — я знаю это! — оскорблено ответствовал Давыдов.

— А что у вас сломалось? — поинтересовался он, во все гляделки уставившись на Музыкантскую.

Этот хмырь пытался соблазнить мою девушку! Я почувствовал легкий приступ злости.

— У нас сломался индикатор добра, — встрял Крысобой. — Он теперь все время зашкаливает и показывает, что я должен кому-то дать в морду!

Тщедушный и бровью не повел, продолжая нагло раздевать Ренату взглядом.

Крысобой взревел, поднялся с дивана, ухватил Давыдова за грудки, поднял в воздух, взвалил за плечо и двумя шагами пересек номер. Щуплый усиленно сопротивлялся, поливал Марка ругательствами, молотил кулачками по его спине, но Крысобой не обращал на это внимания. Так комар мог бы попробовать искусать слона, чтобы доказать гиганту, что он существует.

Выкинув наглеца за дверь, Крысобой вернулся к дивану, взял бутылку пива и одним глотком опустошил ее.

— Вот сволочная рожа! — рявкнул он. — Противный человечишка!

— Бросьте, ребята. Вы к нему несправедливы! — неожиданно заступилась Рената.

— Мы несправедливы?! Да он пялился на тебя, как на девку!!! — взревел Крысобой.

— Просто я ему понравилась, — возразила Музыкантская.

— Нет, Ларс, ты слышал это?! Она ему просто понравилась! — возмутился Марк.

Чтобы унять гнев, Марк открыл новую бутылку пива и припал к ней, как к живительному источнику.

— Я согласен с Марком. Скользкий тип — этот Давыдов! — поддержал я друга. — Нельзя такому доверять.

В дверь постучали.

— Если опять эта тля, утоплю его в озере! — бросился открывать Марк, пыхтя, точно паровоз.

Но на пороге стояли три абсолютно одинаковые каменные глыбы. Крысобой замер, не зная, как поступить.

«Мы рады приветствовать вас на Артерии», — раздался тихий шелест в моей голове.

— И мы рады приветствовать вас! — удивленно ответил Марк.

«Вы очень взволнованны, — обратился к Марку булыжник. — Что вас так раздосадовало?»

Крысобой засмущался: рииеги прочитали его мысли, и это ему явно не понравилось.

— Наш сосед оказался на редкость прилипчивым типом, — ответил он.

«Что значит — прилипчивый? Он клеился к вам, как полип?» — полюбопытствовал камень.

Только тут я заметил, что рииеги так и не переступили порог номера. Мы не пригласили их войти, и они остались стоять на пороге.

— Проходите, — предложил я, поднимаясь с дивана и гостеприимно распахивая руки.

Булыжники медленно вплыли в комнату. Марк захлопнул за ними дверь.

— «Прилипчивый» вовсе не означает, что он к чему-то липнет. Мой друг использовал это слово в переносном смысле, — попытался я объяснить. — Это значит, что человек — весьма надоедливая особа.

Булыжники, казалось, удовлетворились объяснением.

«Мы — представители Столетней Когорты Вмешательства Извне», — торжественно прошелестел в моей голове голос.

Я должен был прочувствовать всю ответственность происходящего, хотя и еле удержался от улыбки. Я четко представлял, что обозначает название организации этой группы рииегов — в отличие от Марка, чья физиономия вытянулась, и Ренаты, которая внимательно смотрела на булыжники, но ничего не понимала.

«Мы прибыли сообщить вам, что мы полностью на вашей стороне. Мы считаем, что наше сообщество обязано выступить в грядущей войне и поддержать в ней землян, ибо гибель грозит всему сущему. Завтра состоится заседание Артериального Кряжа, где наши представители будут на вашей стороне. Ты — Первопришедший, и тебе может не понравиться то, что ты услышишь сейчас, но мы хотим дать отпор Первопришедшим. Они пришли когда-то и заселили собой и детищами своими всю обитаемую часть Галактики, так что не осталось места для нашего существования. Мы устранились. А теперь пора нам вернуться. Наша когорта стремится к жизни. Мы собираемся вновь стать неотъемлемой частью галактического сообщества».

— Мы всецело поддерживаем вас. Мы также хотим возвращения Ушедших Из Мира! — ответил я и поклонился.

«Мы уходим, но мы с вами!» — прозвучал голос булыжника в моей голове.

Крысобой открыл перед ними дверь. Рииеги медленно выплыли из номера.

— Итак, поддержкой одной группы политиков мы заручились! — оценила услышанное Рената. — Все зависит от того, что постановит Артериальный Кряж.

— Думаю, именно так, — согласился я.

— Скажи, Ларс, почему для нас так важны рииеги? — спросил напрямую Крысобой, закрыв дверь.

— Они — одна из самых древних рас в Галактике. Они помнят то время, когда джантшун не существовали. Они сильны. Их корабли быстры и обладают сокрушительной мощью. Войсковые соединения рииегов, если мы привлечем их на свою сторону, способны сдерживать натиск полчищ Предтеч годами. Но победить джантшун не могут и они. Я пока не знаю, как одолеть их в грядущей войне.

Крысобой хмыкнул и припал к пивной бутылке. Сегодня он явно пошел вразнос. И мои слова произвели на него тягостное впечатление.

Внезапно из коридора послышался громкий визгливый голос. Гадать, кто орет, не приходилось. Потом раздался звук, похожий на визг старинной бензопилы, — будто какой-то чудак пытался распилить камень.