Дороги богов - Евгения Олеговна Огнёва

не желала слушать болтовню аристократок. Они не могли и не умели ее развлечь ни пением, ни музицированием, ни сплетнями. Их игры были либо слишком жестоки, либо слишком глупы! Но все они смотрели на нее с лживой преданностью, ожидали похвалы. И каждая была из самых влиятельных родов Вереса: ди Герра, Гевальт, Гайос, Ольгарт, Вальд, Солейн, Бьёрди, Ферр. Все они пытались добиться благосклонности.

 К сожалению, их представление о смертных было слишком предвзятым. Одни обращались к ней как к душевно больной, другие заискивали, помня историю с Лино ди Герра.

 Эрик Раск, без сомнения, был единственным, кому она доверяла. Но доверяла осторожно.

 Еще оставалось несколько должностей, Жанна не знала, кому отдать предпочтение. Впрочем, отбоя от желающих не было: многие тосковали по старым порядкам, светской жизни. Эту задачу Жанна поручила секретарю и, к разочарованию восьми Домов, Раск отдал предпочтение менее влиятельным и знатным. В Сумеречном Королевстве давно не было королевы, а Кейн занимался только военными действиями.

 Верийцы с нетерпением ждали, когда снова можно будет посещать балы и праздники, пусть даже Кейн увел за собой весь цвет нации. Официальные приемы, отчеты о делах в провинциях, визиты вежливости – все было не в счет. Придворная клика жаждала развлечений. Пусть полукровка хоть как-то отблагодарит общество за то, что оно ее терпит.

Жанна вовсе не стремилась окружать себя пышной и бесполезной свитой, чем глубоко разочаровала Истинных. Как ни старался ее секретарь, девушка настойчиво сокращала все аудиенции, искала повод, чтобы отменить официальные приемы.

 Единственный, кого она хотела видеть и слышать сейчас – это князь. Он связывал ее новую жизнь с прошлым. После разговора в синей гостиной, Жанна была полна решимости помочь Кейну. Но сегодняшний сон опять выбил ее из колеи: если бог Вереса обладал когда-то способностью сострадать, созидать и беречь жизнь, теперь он стал настоящим чудовищем!

 Кейн не мешал верийцам выстраивать свои порядки, но строго контролировал численность как бессмертных, так и полукровок, и третьего, самого угнетаемого сословия. Его не интересовали условия, в которых Истинные содержали своих слуг. Лишь бы равновесие соблюдалось.

Что же так изменило его?

 Молодая и жизнерадостная душа королевы требовала теплого общения, эмоций, хотя бы каплю понимания и поддержки. Но двор Маледиктуса смотрел на нее жадными глазами, тихонько посмеивался, жил своей жизнью. Такой чужой и такой знакомой. Они никогда не простят ей этот мезальянс.

 Когда-то молодая королева Лусиана Свейна пыталась привить Оринбергу обычай своей страны: она хотела взять в свои фрейлины представительниц самых знатных родов. Луиза де Стрейн готова была на все чтобы Жанна, тогда еще совсем юная девчушка, попала в число претенденток.

 Август де Стрейн оборвал амбиции супруги: жизнь при дворе источала яд и угрозу. Знатные семьи, улыбаясь друг другу, прятали в зажатом кружевном рукаве кинжалы, сплетни, интриги. Не такой жизни хотел для дочери простодушный Август де Стрейн.

 Девицы при дворе слишком расчётливо и быстро выходили замуж. А когда муж впадал в немилость, – спешили предать вчерашнего супруга, искали выгодные связи в любовниках. Чистая и наивная, Жанна не выдержала бы и месяца в таких условиях. Откуда было знать любящему отцу, что его дочь однажды попадет в Сумеречное Королевство!

 Иногда Фауст и Жанна проводили много времени за бесконечными беседами, а иногда ее преданный поклонник становился скованным, и в воздухе повисала неловкость, стоило им вновь остаться наедине.

 Происходило что-то непонятное, и Жанна решительно хотела узнать причину столь странного поведения. Чего только стоила явная неприязнь Советника к Эрику Раску и их сегодняшняя перепалка!

 Возле двери она засомневалась, прислонилась к стене спиной.

 «Что я делаю?» – Щеки вспыхнули от стыда. – «Нельзя же вот так вламываться к нему со своими переживаниями, тем более в такое время!»

 Жанна покачала головой, сделала несколько шагов в обратном направлении, застыла, увидев Тень.

 Ей нельзя появляться в спальне князя! Это обязательно станет известно всему Маледиктусу, даже если они просто перекинутся парой незначительных фраз. Королеву недолюбливали. Каждый потомок даже самых мелких аристократов с жадностью следил за ее шагами. Каждый смертный был рад посмеяться над ее неудачей.

 Тень двинулась навстречу. Из мрака проступали искаженные болью кричащие лица, худые костлявые руки потянулись к Жанне.

По коже лоринки побежали мурашки. Девушка с бьющимся сердцем приоткрыла дверь и проскользнула внутрь, торопливо захлопнув ее за собой.

 Комната Фауста была просторной. С порога тянулись полки с книгами, рабочий стол и пара стульев, бюро с какими-то письмами и бумагами, высокий шкаф, снова книги. В левом углу обозначилась еще одна дверь, ведущая в спальню. Затем ее глаза увидели пылающий огонь в камине и, наконец, самого князя.

 Он смотрел в огонь, опираясь рукой о каминную полку. Черные волосы Фауста были распущены и наполовину скрывали лицо. Князь еще не ложился, военный мундир небрежно лежал на кушетке возле окна, рубашка была расстегнута, слегка обнажая широкую грудь, чуть заметно светились татуировки на висках.

 Жанна закусила губу. Ну, вот она и пришла. Но ей не рады.

– Зачем я понадобился моей королеве? Простите за мой внешний вид, я не был готов принять вас.

 Слова звучали сдержанно и равнодушно. Таким далеким он никогда не был для нее. Жанна слышала, как бьется его сердце, ощущала биение Нити судьбы.

– Если хочешь – я могу уйти.

 Фауст не отрывал горящего взгляда от пламени.

– Моя королева желает больше времени проводить в обучении? – Тонкие губы скривила усмешка. – Мне больше нечему научить ее. У вас хватает опытных и мудрых наставников.

 Жанна стушевалась. Ей не хотелось играть роль, ей хотелось быть собой, а князь старательно заставлял Жанну держаться официальных рамок.

– Ты говоришь так, будто я рада такому положению дел! – Нахмурилась она. – Не по своей воле я сижу в этом унылом замке в обществе психопатов. Я отчаянно нуждаюсь в тебе сейчас, но ты делаешь все, чтобы отстраниться от меня! – Девушка отчаянно всплеснула руками.

– Да, с богом спорить невозможно. Сейчас ты это понимаешь, не так ли? – Он удостоил ее взгляда. – Мне тоже приходилось выполнять безумные приказы Кейна себе в ущерб, на благо Вереса.

 Жанна вспомнила смерть сестры и прикусила губу. Она до сих пор пыталась забыть этот поступок, несмотря на то, что совершен он был не со зла.

– Клянусь всеми богами, князь, ты не смеешь оставлять меня сейчас! – В сердцах произнесла она, прижав к груди ладонь. – Ты должен помочь мне. – Она протянула руки в его сторону, моля о помощи. – Я чувствую, что становлюсь сильнее день ото дня. И больше никто не посмеет решать за