Тайна пиковой дамы - Татьяна Форш

Бас принадлежал капитану, Джованни узнал его. В нем тоже слышались нотки беспокойства.

А Джованни наконец-то начал понимать, что с ним произошло. Никогда раньше он не терял сознания от жары – и теперь был удивлен и напуган. Если он не сможет работать в порту, матери придется брать больше нагрузки, а она и без того едва справляется! Несколько раз Джованни слышал, как она плакала, когда думала, что дети спят. Молилась святому Франциску, чтобы тот дал ей еще немного сил…

Когда парень наконец-то смог отдышаться и сесть, он увидел раскрасневшееся лицо капитана. Мутные голубые глаза сощурились, а под серой бородой растянулась счастливая улыбка. Тяжелая рука легла на плечо Джованни и ободряюще его сжала.

– Ну вот, говорю же я, что мальчишка очухается, – в его басе звучали облегчение и плохо скрываемая радость. – Эй, синьорита! – Капитан посмотрел себе за спину и усмехнулся. – Вот ведь шельма, пропала! А чего тогда шум подняла? Парень, ты встать можешь?

К Джованни потянулась широкая ладонь, он ухватился за нее – и был рывком поставлен на ноги. Голова сильно кружилась, в горле саднило, а ноги дрожали и подкашивались. Чувствовал он себя отвратительно, но уверил капитана, что все хорошо и он готов продолжить работу.

– Ты, видать, об якорь башкой приложился, – хохотнул один из матросов. – Скажи спасибо дамочке, которая увидала, как ты за борт кувырнулся. Ну, я и успел тебя вытянуть.

Капитан шикнул на шутника и повернулся к Джованни:

– Ты вот что, парень, иди-ка домой. Не хватало мне еще тут, чтобы ты помер.

Джованни хотел возразить, но капитан не позволил ему ничего сказать, сунул ему в карман деньги – столько платили за полный рабочий день – и для надежности подтолкнул юношу в спину.

Узкие улочки старого города петляли, перетекали одна в другую, плутали и никак не желали вывести Джованни к дому.

Голова кружилась, перед глазами стояла пелена.

Если это был сон, то неплохо бы проснуться…

Но он знал: все произошло на самом деле. Джованни трогал шершавые стены домов, слышал голоса, чувствовал запахи. Это точно не было сном.

Но ощущение нереальности происходящего все равно не покидало его.

Вдруг он оказался возле дома, где снимала комнату гадалка.

Постоял возле двери в нерешительности, а потом дернул ручку. Дверь подалась, Джованни шагнул внутрь. В нос ударил запах плесени, пыли и масляной краски. На лицо тут же налипла паутина. Чертыхаясь и стараясь снять с себя паучью сеть, юноша едва не упал, споткнувшись о строительный мусор.

Когда глаза привыкли к полумраку, Джованни понял, что ошибся. В этой комнате давно никого не было. Окна, грубо заколоченные досками, почти не пропускали свет. Со стен облетела штукатурка, в углу валялся поломанный табурет, а пол покрывало каменное крошево. Комнатку либо собирались отремонтировать, да так и бросили, либо она просто обветшала и осыпалась, покинутая хозяевами, исчезнувшими много лет назад.

Джованни уже хотел уходить, но увидел на одной из стен рисунок…

Нет, не так. Это была картина, настоящий шедевр.

Неизвестный художник изобразил на обшарпанной поверхности портрет женщины. Густые волосы темными волнами струятся по оголенным плечам, широкополая шляпа с пышными страусиными перьями, украшенная драгоценными камнями. В ушах – крупные серьги, а на шее, на тонкой цепочке – подвеска в виде карточной масти «пик».

Женщина была изображена вполоборота, двумя пальцами она держала мундштук с тонкой длинной сигаретой и едва заметно улыбалась. Джованни рассматривал ее, не в силах оторвать взгляд, и даже потянулся, чтобы убедиться, что это просто рисунок, но тут же отдернул руку – от стены веяло могильным холодом.

А ведь на улице стоит такое жаркое лето!

Что-то в образе девушки показалось Джованни неуловимо знакомым. Он долго смотрел и никак не мог вспомнить, где видел ее.

Как вдруг его словно молнией пронзило!

В идеальных чертах незнакомки он узнал ту самую гадалку. Только на портрете она была совсем юной, без колдовских побрякушек и вульгарной косметики.

Голос за спиной заставил Джованни вздрогнуть от неожиданности. Он слишком увлекся, рассматривая рисунок…

– Доброго дня, юноша! Вы что-то ищете?

Джованни обернулся и увидел худого, невысокого мужчину с буйной рыжей шевелюрой. Волосы на его голове торчали в разные стороны и были похожи на куст в саду ленивого садовника. На лице же, напротив, красовалась аккуратная бородка, плавно перетекающая в бакенбарды, зато полностью отсутствовали усы. Мозг Джованни сразу отметил, что синьор явно не из местных, о чем говорили его странная внешность и акцент, происхождение которого парень не взялся бы определить.

– Я, кажется, ошибся, – запинаясь, заговорил он. – Шел домой и случайно попал сюда… простите.

– Нравится? – резко сменил тему мужчина.

Он был ниже Джованни и куда более щуплым, но от него шло ощущение некой силы, даже опасности.

– Что «нравится»?

Вместо ответа мужчина прошел к портрету и начал внимательно рассматривать его, словно увидел впервые.

– Да, – честно ответил Джованни, – очень нравится. Но мне, к сожалению, пора. Меня ждут.

– Ее звали Кассандра.

Мужчина сделал вид, что не понял намека. Он провел кончиками пальцев по нарисованным волосам, и Джованни показалось, что девушка на холсте болезненно поморщилась. Пальцы у мужчины оказались испачканными чем-то красным.

Он обернулся, поймал испуганный взгляд Джованни и усмехнулся:

– Это краска, юноша. Я художник. А портрет этот я написал много лет назад, когда жил в этой самой комнате. Мне тогда было примерно столько же лет, как сейчас вам. Девятнадцать?

– Семнадцать, – поправил его Джованни, с трудом ворочая языком. Во рту пересохло, дышать стало тяжело.

Никто и никогда не обращался к нему на «вы».

– Так что вы делали в моем доме? – Мужчина вновь принялся ласкать взглядом портрет.

– Я уже объяснял вам, синьор, что просто заблудился. Шел домой – и попал сюда. Это случайность, поверьте мне.

– Я верю вам, юноша, – мужчина вдруг стал очень серьезным. – Но совершенно не верю в случайности. – Он помолчал немного и как-то отстраненно произнес: – Идите же. Вы сказали, что вас ждут. Ну же! Или передумали?