Без пощады - Майн Рид

Эти двое людей вполне подходили друг другу. Оба высокие, сильные, в цветущем возрасте — Уинифреда была лет на десять моложе Роба; оба смелые, бесстрашные и решительные, и, несмотря на убожество одежды и даже некоторую неопрятность, оба полны особого, природного величия, не зависящего от среды и обстановки. Чувствовалось, что они должны любить друг друга. И это было верно: их взаимная любовь была такая же пламенная, чистая и нежная, как если бы их сердца бились не под грязными лохмотьями, а под шелком и бархатом придворных одежд. Но, оставшись наедине, они не обменялись ни одним словом о любви. Должно быть, они считали это излишним.

— Обо мне ты ничего там не слыхала, Уинни? — спросил Роб, наклоняясь к девушке, хотя она была не намного ниже его.

— Слышала, Роб.

— Да? А что именно?

— Удивляются, как это ты бежал из тюрьмы, и обвиняют Уилли Моргана в том, что он помог тебе. Третьего дня пришел отряд из Лиднея с тем офицером, который недавно поступил на службу к сэру Джону Уинтору… Кажется, его называли Тревором…

— Верно, Тревором. Я его знаю. Это он меня и засадил в тюрьму, — перебил Роб.

— Разве он?.. Хорошо, запомним. Ну, так вот, этот Тревор схватил Моргана и потащил его в Лидней, где сэр Джон устроил собственную тюрьму. Там случилась маленькая передряга. Моннертский губернатор, лорд Герберт, сказал, что Морган подсуден ему, а лорд Уинтор объявил, что так как ты попался на браконьерстве в здешних лесах, а Морган тебе помогал, то это дело подсудно ему, Уинтору. Ну, за ним и осталось последнее слово, и Уилли теперь у него. А он и вправду немножко помог тебе, Роб?

— Не только немножко, а полностью. Если бы не он, я и по сей день сидел бы в Лиднее. А вот теперь он и сам попал туда. Но я думаю, ему недолго там быть, если то, что я сам слышал, верно…

— А что ты слышал, Роб?

— Да я познакомился с теми, кто на днях побывал в Лиднее и принес оттуда слухи, что парламент выгнал из Лондона короля и повернул теперь все по-своему. Если это окажется верным, то ведь и лорду Уинтору недолго осталось своевольничать. Мы, форестерцы, покажем ему теперь то, что он не привык видеть. Нам поможет один человек. Быть может, он и станет у нас во главе всех.

— Кто же это, Роб?

— Это один из настоящих друзей народа. Он только что вернулся с войны. Храбрец такой, каких мало, и притом честный человек.

— О, я знаю, о ком ты говоришь! — воскликнула девушка. — О сэре Ричарде Уольвейне, верно?

— Совершенно верно, Уинни. Он самый и есть. А ты разве знаешь его?

— Знаю. Он прежде часто бывал в Холлимиде, чуть ли не каждый день. И как, бывало, едет мимо нас, непременно остановится, чтобы поговорить с Джеком. Думается, кое-кто в Холлимиде помнит его еще лучше меня.

— Кто же именно?

— Старшая дочка мистера Поуэля, мисс Сабрина. Я это знаю по секрету от их прислуги.

Девушка пустилась в подробности, не забыв упомянуть о слуге сэра Ричарда, Губерте, который, по ее словам, тоже не упускал случая «почесать язык» с ее братом. Эти подробности заставили было Роба нахмуриться, но он превозмог себя и, не высказав мелькнувшего у него ревнивого подозрения, заговорил с девушкой более теплым тоном:

— Ну, вот, дорогая Уинни, — продолжал он беседу, — этот самый сэр Ричард, как мне говорили, начинает набирать солдат для парламента. Если это правда, то одним из этих солдат, и, наверное, не худшим, будет и Роб Уайльд. Надеюсь, что он в грязь лицом не ударит.

— О, ты будешь самым храбрым из всех, милый Роб! — вскричала девушка.

И в пламенном порыве она бросилась своему собеседнику на шею, покрывая его лицо жгучими поцелуями.

Весь дрожа от блаженства, Роб отвечал девушке такой же бурной лаской, до боли стиснув ее в своих мощных объятиях, хотя она и сама была не из хрупких. Но вдруг он разжал руки, к чему-то прислушиваясь. Его примеру последовала и девушка. Тонкий слух лесного браконьера не обманул Роба: со стороны Руардина ясно слышался топот, по крайней мере, двух лошадей. Может статься, это были друзья, но, быть может, и враги. Совесть человека, промышлявшего чужой дичью и вдобавок еще убежавшего из тюрьмы, подсказывала, что это скорее всего враги. Поэтому первым движением Роба было броситься назад в кусты и оставить девушку одну на дороге; ее, наверное, никто не тронет. Но, пока он будет карабкаться на крутой откос, к месту, где густо разросся кустарник и можно укрыться, всадники легко увидят его. Они неслись вскачь и в любое мгновение могли их обнаружить. К счастью, Роб заметил в противоположном откосе покрытый сорняком пролом и вспомнил, что это, должно быть, вход в старые, давно заброшенные каменоломни, где когда-то добывался известняк. Недолго думая, он схватил девушку за руку и увлек за собой в пролом. Уинифреда поняла, в чем дело, и доверчиво последовала за ним.

Но было поздно. Ехавший впереди всадник — Реджинальд Тревор — успел заметить беглецов и пустил своего коня вслед за ними. Через минуту, не слезая с седла, так как пролом был достаточно высок и широк для лошади со всадником, преследователь очутился в обширной каменоломне, лицом к лицу с Робом и его возлюбленной. Видя, что их попытка скрыться не удалась, молодые люди остановились и стали ожидать преследователя.

— А, это ты, мой милый великан! — весело закричал Реджинальд, окидывая беглецов насмешливым взглядом. — А с тобой сестрица Джека-Прыгуна. Знаю и их обоих. В любовь, что ли, вы тут играете? Ха-ха-ха! Парочка подобралась на славу… Жаль, что мне невольно пришлось прервать ваше приятное свидание. Но вы сами виноваты: что бы вам пораньше, не у меня на глазах, залезть сюда, а не целоваться