Судьбы разведчиков. Мои кембриджские друзья - Юрий Модин

Бёрджесс перестал пересылать нам собранную информацию через лондонскую резидентуру, так как Арнольда Дойча («Отто) и Теодора Мали («Хардта») отозвали в Москву. Воспользовавшись своими частыми поездками во Францию, он передавал документы для НКВД через резидентуру Парижа. Гай служил также курьером для наших немногочисленных агентов, еще остававшихся в Англии.

Все это — дела минувших дней, но когда вспоминаешь те годы, в голове не укладывается, как могло правительство СССР всего за несколько лет до начала второй мировой войны отозвать практически всех своих разведчиков из-за границы. А ведь именно в это время секретные службы всех стран развили бешеную активность. Безумие сталинских чисток подавило все другие соображения. Поэтому сеть талантливейших агентов, созданная в Кембридже нашими представителями, была на какое-то время предоставлена сама себе.

Гай Бёрджесс продолжал методически трудиться. Он знал, что делается в различных правительственных учреждениях, устанавливал контакты, могущие оказаться полезными как для его карьеры, так и для нашей разведки. Гай терпеливо укреплял свои отношения с Диком Уайтом, с которым его познакомили Ротшильды.

Лоренс Гранд — начальник нового отдела «Д», занимавшегося тайными операциями — дал ему задание спровоцировать раскол в сионистском движении. Никто, правда, не ожидал, что Бёрджесс справится с этим заданием, а он справился.

Английская контрразведка составила план раскола сионистов на враждующие между собой группы в отместку за неудачи Англии в Палестине и провал Декларации Бальфура[17]. Я не могу этого утверждать, но думаю, что англичане хотели создать сильную оппозицию против лидера сионистов Хаима Вейцманна.

Гай Бёрджесс приступил к делу с помощью Виктора Ротшильда. Он безапелляционно заявил своему другу, что сионистское движение уже не в состоянии действовать активно, а его лидер Хаим Вейцманн выбился из колеи, поэтому и истинные сионисты не должны ему более доверять. Виктор поделился своей тревогой с отцом, лордом Ротшильдом. Вейцманн был настолько дискредитирован, что Ротшильд действительно создал оппозиционное сионистское движение, правда, просуществовавшее недолго.

Бёрджесс завершил эту операцию блестяще. Впрочем НКВД не имел никакого отношения к стряпне, затеянной самой английской контрразведкой.

В январе 1939 года, благодаря рекомендации своего друга Дэвида Футмана, Гая официально зачислили в отдел «Д» и сразу же дали задание создать радиостанцию, которая нейтрализовала бы нацистскую пропаганду и подрывала боевой дух немцев. Радиопередачи должны были вести потайные передатчики из различных городов и сел континента. Используя многочисленных дружков в Европе и благодаря личной инициативе, Гай очень скоро нашел места, где установить передатчики. Радиостанция начала работать уже весной.

В НКВД, где по праву гордились завидным опытом в области дезинформации и контрпропаганды с помощью тайных радиостанций, втихомолку вдоволь посмеялись над тем, что и англичане наконец-то ринулись в область, которую у нас на профессиональном языке называют «активными мероприятиями».

В 1937 году в конце семестра Энтони Блант ушел из Кембриджа и поступил в Вобургский институт в Лондоне, где стал читать лекции по искусству. В 1939 году, повергнув всех в крайнее удивление, он бросил работу и ушел в армию. Блант был настоящим патриотом! Зная, что война вот-вот разразится, он хотел реально послужить своей родине. Лично я абсолютно уверен, что если бы наш работник мог поговорить с Блантом в то время, он настоятельно убедил бы его не делать такого шага.

23 августа 1939 года весь мир потрясла сенсационная весть: СССР и нацистская Германия заключили между собой пакт о ненападении. Его подписали в Москве министры иностранных дел — Риббентроп и Молотов в присутствии Сталина. Четвертая статья этого документа провозглашала, что ни одна из подписавшихся сторон не будет вступать в какой бы то ни было союз, направленный против другой страны.

Для всех наших лондонских агентов, посвятивших себя борьбе против нацизма, подписание пакта о ненападении произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Блант и Бёрджесс, проводившие отпуск во Франции, решили сразу вернуться в Англию. Бёрджесс так расстроился, что бросил единственное свое сокровище, любимый автомобиль, на автостоянке в Кале: им некогда было грузить его на паром — так они спешили. Лишь через три дня Гай вернулся в Кале, чтобы забрать машину. Этот, казалось бы, незначительный случай доказывает, однако, насколько серьезно повлияло происшедшее на Бёрджесса.

Друзья пригласили Филби и встретились все вместе в Лондоне. Они всесторонне изучили пакт, взвешивая значение каждой статьи и ее возможные последствия, спокойно все обсудили и, проспорив несколько часов подряд, пришли к единодушному выводу: этот пакт — всего лишь эпизод на пути к мировой революции. В сложившейся ситуации его вполне возможно оправдать, так как он не является достаточно убедительным предлогом, чтобы порвать с Советским Союзом. Короче говоря, друзья решили, несмотря ни на что, продолжать борьбу с фашизмом.

Мы в России узнали об этой встрече много лет спустя. А все это время кембриджская пятерка ни единым своим действием не изменила с нами раз навсегда установленных отношений.

Отслужив несколько месяцев в армии, Энтони Блант попросил своего брата Кристофера помочь ему устроиться в Минли Манор, школу в графстве Хэмпшир, для прохождения пятинедельного курса контрразведки. Но его карьера в секретной службе вскоре чуть было не оборвалась. Как-то раз его вызвали в военное министерство в Лондоне. Поступило донесение о бывших связях Бланта с коммунистами. Однако поскольку он был не единственным, который имел такие связи, Энтони, очевидно, удалось убедить начальство, что он вполне лоялен, ничем не опасен. Во всяком случае, военная разведка успокоилась и отослала его обратно в Минли Манор.

Окончив курсы, Блант вернулся в Лондон в чине капитана и сразу же был отправлен во Францию в составе английских экспедиционных сил. И тут для Бланта наступили тяжелые времена. Его назначили командиром военно-полицейского отряда, предназначенного для поимки дезертиров. Его часть стояла на бельгийской границе. Гарнизонная жизнь пришлась не по душе Бланту. Служба больше походила на мышиную возню и не имела ничего общего с работой офицера разведки. Все его время уходило на организацию патрульных обходов, наблюдение за подозрительными барами и ночными клубами и задержание солдат либо пьяных, либо не имевших увольнительной.

Несмотря на свой патриотический настрой, Блант оказался в невыносимой для себя атмосфере. Он не имел ничего общего с солдатами. Постоянное общение с простым людом, главным интересом которого были заботы о повседневной жизни, резко контрастировало с его аристократическим воспитанием и артистической средой, в которой он всегда вращался.

Пребывание в Бельгии было для Бланта до такой степени отвратительно, что он написал письмо своим друзьям, Виктору Ротшильду и Гаю Бёрджессу, умоляя их вызволить его из армии. Гай незамедлительно оказал ему эту услугу, и Блант вернулся в Лондон. Он поселился на Бентинк-стрит в квартире Бёрджесса, которую снимал для него Виктор Ротшильд. Любовная связь между Блантом и Бёрджессом, вероятно, к тому времени уже прекратилась, но они по-прежнему оставались близкими друзьями и даже обменивались очередными любовниками. Таким был, например, молодой солдат Джек Хьюитт, который появлялся в их квартире всякий раз, как получал увольнительную.

Должен сказать, что я никогда не обращал особого внимания на эту сторону их жизни, не задавал им щекотливых вопросов, да и они не говорили со мной об этом. В наших справках не упоминалось об их пороке, что было безусловно правильно.

Хотя Блант и был гомосексуалистом, он имел много друзей среди женщин, и даже заводил с некоторыми из них романы. И подруги Энтони оставались преданны ему. В 1930 году Блант был обручен с одной молодой аристократкой и собирался на ней жениться, но их любовь продолжалось недолго. Она вышла замуж за Филиппа Данна, сына промышленника, сэра Джеймса Данна. Энтони Блант также поддерживал тесную дружбу с Терезой (Тесс) Мэйор, будущей женой Виктора Ротшильда. Во время войны она жила в доме за углом рядом с квартирой Бланта на Бентинк-стрит. У Бёрджесса тоже иногда бывали романы с женщинами.

Дэвида Футмана вполне устраивала работа Бёрджесса, который отлично справлялся с его поручениями. И Гай был готов к новым заданиям. Футман при первой же встрече с Валентином Вивианом, главой 5-го отдела службы СИС, дал Бёрджессу высокую оценку. При этом он даже не скрывал от него, что Гай в прошлом был связан с коммунистами, знает историю коммунистического движения и прекрасно разбирается в марксистской теории.