Смерть саксофониста - Керен Певзнер

— Ничего ты не понимаешь, глупая! Мой сын этого Ковалло от больших неприятностей спас. Быть Левке или в тюрьме, или на том свете, если бы не Веня. А ему хоть бы хны!.. И вообще, заговорилась я тут с тобой, — вставая и выравнивая складку на платье, проговорила Венина мать. — Мне к сыну пора, в больницу, а я лясы точу.

Будто я ее за руки хватала!

— Так поможешь? Похлопочешь, чтобы убийц этих проклятых нашли? А я в долгу не останусь.

Тут мне в голову пришла неожиданная идея:

— Чтобы хлопотать, нужно больше знать. Как вы сейчас добираться будете?

— На автобусе. Полтора часа до больницы.

— Я вас отвезу, — решила я. — На машине гораздо быстрее. Но я задам Вене несколько вопросов. Идет?

— Ладно, — согласилась она.

До больницы «Сорока» мы доехали за сорок минут. Вениамин Додельзон лежал в хирургическом отделении. Но в палате его не оказалось. Мы нашли загипсованного саксофониста в больничном садике. Он сидел в тени раскидистой пальмы и, словно Архимед, водил прутиком по песку.

— Венечка, сынок! — бросилась ему навстречу Фира. — А мы тебя в палате ищем. Познакомься, это Лерочка.

Вениамин посмотрел на меня. Из-под повязки «шлем танкиста» на меня смотрели живые голубые глаза.

— Очень приятно…

— Как вы себя чувствуете? — задала я дежурный вопрос.

— По сравнению с Вольфом неплохо… — пошутил он, но шутка не получилась.

Мне было неудобно набрасываться на него с вопросами. Наверняка в больнице уже побывали полицейские. Но я собралась с духом и попросила:

— Вениамин, вы позволите задать вам несколько вопросов?

— А в чем дело? Вы из полиции? — нахмурился он.

Фира пришла мне на помощь:

— Сынок, дорогой, ты только не волнуйся. Лера не из полиции. Это я попросила ее приехать. Она меня привезла на своей машине! — последнюю фразу мать Вени так подчеркнула, что любому стало бы ясно: кто ее везет по ее, фириному, требованию, может надеяться на разного рода привилегии.

— Если вам неприятно, я могу уйти… — пробормотала я, не глядя на него. Вот чего мне сейчас не хотелось, так это уйти несолоно хлебавши. Это было бы несправедливо.

— Спрашивайте… — он откинул в сторону прутик.

— Веня, расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с Левой Коноваловым?

— С Леоном? — задумался он. — Давно это было. Мы же с ним учились вместе в музыкальном училище. Потом я в армию пошел, играл в полковом оркестре. Правда, не на саксе, а на трубе. А он уже там себя показал: ведь Элвиса Лева с шестнадцати лет копирует. Неплохо получается, верно?

— Верно, — кивнула я. — А что он еще может делать?

— Ну, это вы у него спросите, — усмехнулся Вениамин. — Бабам нравиться он мастер. Он за их счет многое себе позволить может.

— Альфонс, что ли?

— Ну, зачем же вы так сразу… — возразил он. — Каждый устраивается, как может. Левка парень смазливый, не без таланта, а уж как с Диной познакомился, так его как подменили. Стал в политике разбираться, на каких-то тусовках вечно пропадал, даже на работу не приходил. Йоханан, руководитель наш, даже выгнать его хотел, да разве такую «звездочку» просто так пошлешь?

— Погодите… С какой-такой Диной?

— Дианой Вольф, которая замуж недавно вышла. Дочка Руби.

Сидевшая до этого молча Фира не стерпела и вмешалась:

— Да не пара он ей! Вот она себе какого парня нашла. Папа миллионер, сам на хорошем месте в Тель-Авиве работает. Не то что Леон ваш. Тьфу!

Интересная ситуация. Любимец дам бальзаковского возраста в роли отвергнутого поклонника.

— Подожди, мама, — остановил ее Вениамин. — Конечно, я могу выглядеть сплетником, но тут без родителей не обошлось. Вольф был категорически против встреч Дианки с Леоном. Вот и свадьба такая скоропалительная получилась. Морис только недавно из заграницы вернулся, а через пару месяцев уже свадьбу устроили. Левка рвал и метал!

— Он любил Диану?

— И это тоже. Но, в основном, он очень надеялся на Руби. Что он, зря бегал по политическим тусовкам, романсы перед пенсионерами в клубе пел? А потом предлагал голосовать за Вольфа. И тут такой облом!

— Да, я помню, — мечтательно проговорила Фира. — «Калитку» пел. И «Тум, балалайка»… Очень у него душевно выходило.

— А как Лева отнесся к тому, что его пригласили петь на свадьбе? спросила я. — Наверное, отказывался?

— Ничуть, — покачал головой Вениамин и скривился от боли. Фира тут же вскочила и принялась поправлять на нем шлем танкиста, что было совершенно излишним. — Леон сказал, что работа есть работа, и согласился сразу. А вот я мог бы и не присутствовать на свадьбе.

— Как это? — удивилась я.

— Очень просто, я уже рассказывал об этом полиции. За пару дней до свадьбы мне позвонили на сотовый телефон и предложили покинуть свадебный зал перед вторым исполнением «Рапсодии в стиле блюз».

— А кто звонил? Мужчина, женщина? Номер запомнили?

— Не знаю. Голос был такой низкий, неопределенный. Мог вполне принадлежать кому угодно. А определитель номера не сработал. Наверное, звездочку нажали.

Я кивнула. Телефонная станция предоставляла такую услугу: если перед номером нажать кнопку со звездочкой, на другом конце у абонента не срабатывал определитель номера. Что поделаешь, действие равно противодействию.

— И вы согласились?

— Нет, хотя соблазн был. Мы получаем за выступление по 250 долларов каждый. А тут мне предложили в десять раз больше… Только за то, чтобы уйти.

— А почему вы не согласились, раз соблазн был?

— Черт его знает! Ребят подводить не хотел. Крысой выглядеть… Если бы мне сказали вообще не приходить, я бы подсуетился, замену нашел. Но с половины мероприятия? Это же полные кранты! Правда, в конце концов все так и получилось…

— Но ведь звонок из «больницы» раздался именно тогда, когда вас просили уйти со свадьбы. Вы не заподозрили подвоха?

— Ну, что вы! — горячо ответил он. — Речь шла о маме!..

Видно было, что наш разговор утомил Вениамина. Он откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Я встала.

— Спасибо, Веня, не буду вас больше мучить. Выздоравливайте.

Он вздохнул:

— Спасибо. Не знаю, как теперь к работе приступлю. Да и диск с композициями пропал. Теперь заново писать придется.

— Какой диск?

— В машине у меня был компакт. Я его записал накануне, полгода сочинял, а недавно купил райтер, устройство такое для записи. И перегнал все мелодии на диск. Они у меня много места в компьютере занимали. Потом я их из компьютера стер, а диска в машине после аварии не оказалось. Жалко…

Фира захлопотала над ним как квочка.

— Лерочка, ты торопишься, иди, я сама приеду. Идем, сынок, ляжешь…

Мне ничего не оставалось, как распрощаться.

Наш заморский друг тем временем набирал обороты. Суперфину удалось за две недели объехать полстраны, поучаствовать в благотворительной конференции, дать интервью местной газетке и многое другое. При этом каждый вечер неизменно он водил Элеонору обедать в очередной ресторан. У него собралась внушительная куча спичечных коробков с рекламой гостиниц. Уже можно было говорить о коллекции.

— Нет, я устала, положительно мне не до выходов по вечерам. В конце концов у меня изжога от маргарина! — говорила Элеонора, сидя дома в глубоком кресле с прижатой ко лбу рукой. — Дарья, подай мне соду.

Отпив со страдальческим видом глоток, Элеонора поморщилась и продолжила свои жалобы:

— Я все понимаю, страна наша прекрасная, сплошные памятники старины, но я уже на износе. Неужели у них в Америке все такие живчики.

— Вот, Даша, заварила ты кашу, — вырвалось у меня.

— А давайте я ему скажу, — предложила Даша.

— Ни в коем случае! — встрепенулась Элеонора. — Мы же культурные люди! Человек рассчитывает на наше гостеприимство, и поэтому ему должно быть приятно в нашем обществе. Кстати, завтра вечером мы идем в гости к Тишлерам. У Беньямина Тишлера день рождения.

Мне стало не по себе. Их новоиспеченный родственник недавно погиб такой странной смертью, а они устраивают праздники.

— И вы пойдете? Вы же сами сказали, что устали. И потом, они должны были быть в трауре!

— Нет, Валерия, ты все преувеличиваешь. Траур закончился позавчера и Тишлер сбрил бороду. А день рождения у него был на прошлой неделе, Элеонора поднялась с кресла и подошла к окну. — Они не справляли, чтобы не нарушить траур.

Неужели прошло тридцать дней с того вечера! Время летит со скоростью метеорита.

— А вот и Денис возвращается с работы! Даша, будем накрывать на стол.

За обедом мы спорили о том, удобно это или нет праздновать день рождение через месяц после трагической гибели пусть недавнего, но все же родственника.

— Кого мне жаль, так это тетушек Вольфа, — сказал Денис, сосредоточенно срезая мясо с куриной ножки, — они за ним жили, как за каменной стеной, а теперь агентство «Тодес» разваливается на глазах, я вчера заходил к ним. Старушки грустят, страховки перепутаны. Нет, я обращусь к другому агенту. И ведь не я один…