Последний - на Арлингтонском кладбище - Джозеф Димона

ФБР подтвердило подлинность документов, свидетельствующих, что Бюро ведет активную слежку за студенческими и негритянскими группами и группами мира.

Уильямс позвонил Фреду Джарвису.

— Извини, Джордж, — сказал Джарвис, — на сей раз ты пошел по ложному следу.

— Что ты имеешь в виду?

— Я лично занимался взломом в Медиа, и мы ничего не добились. Знаем только, что это дело восемнадцати-девятнадцатилетних. Новых левых.

— Нужный мне человек, несомненно, был в шестьдесят третьем году в Вашингтоне, потому что знает людей, указанных в списке. Значит, сейчас ему не меньше двадцати восьми. Я ничего не понимаю. Что ему было делать в Медиа с мальчишками?

— Подожди, — сказал Джарвис. Через несколько минут он заговорил снова, и Уильямс расслышал в его голосе нотку торжества. — У меня тут досье толщиной восемь дюймов, но я знаю, что искать. Ага, вот оно.

Из досье ФБР:

«Р81-187965, вполне надежный осведомитель, сообщает, что 13 марта 1971 года слышал в Пенсильванском университете разговор двух студентов о взломе в Медиа. Один из них сказал, что „не доверяет так называемому „берету“, устроившему этот взлом“. Потом выразил уверенность, что „коротко стриженный — провокатор ФБР“».

5

«Зеленый берет»! Это подтверждало догадки Уильямса. Шину прострелил на большой скорости, несомненно, опытный стрелок, отнюдь не дилетант. И хотя Уильямс думал об убийце как о «парне», он в глубине души сознавал, что «парень» почти наверняка знал в 1963 году всех упомянутых в списке, следовательно, ему должно быть под тридцать и он мог служить во Вьетнаме.

Авантюра с запиской о самоубийстве также указывала, что это не яростный воинствующий юнец, слепо ополчившийся на общество, а опытный и коварный убийца.

Теперь стало еще важнее ознакомиться с досье Карла Ричардсона. Предположение, что автор письма — в прошлом солдат, было интригующим. Кроме того, это была единственная нить. След взлома в Медиа уже простыл, Уильямс понимал это, но не сомневался, что в конце концов связь его с этим делом обнаружится.

Однако ждать было некогда. Возможно, убийца уже подбирался к очередной жертве.

Вечером Уильямс позвонил всем, сообщил о смерти Медуика и предупредил о близкой опасности. Роберт Уорнки не воспринял предупреждение всерьез. Кому нужно убивать его? Футбольного тренера средней школы? Эверетт Меллон сказал, что станет носить пистолет, хотя и уверен, что попал в список по ошибке, что его с кем-то спутали.

Карсона, как всегда, в отеле не оказалось. Потом состоялся разговор, который Уильямс отложил напоследок, — со Стефани Сполдинг.

Первый год Джорджа Уильямса в Вашингтоне прошел в ухаживании за девушкой, красивее которой он еще не встречал. На другой год Стефани внезапно объявила, что влюблена в него, перебралась к нему на квартиру в Джорджтаун и стала готовить гурманские обеды на двоих — она была превосходной стряпухой. Уильямс не мог поверить своему счастью, не мог поверить, что столь утонченная девушка может влюбиться в такого отсталого человека, как он, что она, такая желанная и сумасбродная, станет проводить с ним каждую ночь.

Разумеется, однажды вечером, придя домой, он не застал Стефани. Ушла она без объяснения, без записки. Вскоре из Акапулько пришла открытка со словами, которые не шли у Джорджа из головы: «Слишком скучно, милый». Сперва он решил, что это об Акапулько, но впоследствии они случайно встретились на одной вечеринке — Стефани по-хозяйски обнимал за плечи рослый, мускулистый югослав, и она с нежнейшей улыбкой сказала Джорджу, что имела в виду их совместную жизнь. И принесла извинения.

Эта встреча состоялась через год после ее ухода и три месяца спустя после его знакомства с Сарой. Он сказал: «В таком случае, не заберешь ли свою одежду?», а Стефани ответила: «Это старье? Выброси его». Уильямс бросил все в мусорный ящик — сделал мусорщику подарок на десять тысяч долларов, а три дня спустя Стефани зашла к нему и побледнела. «У меня это просто сорвалось с языка. До чего ты глуп!» Общение их на этом оборвалось, если не считать письма из Нью-Йорка: «Я все еще люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Но ты был таким странным!» Джордж показал письмо Саре, та рассмеялась — и на этом все было кончено. Однако Стефани все еще волновала его.

Он бы никому в этом не признался, но это было так, и она волновала его теперь, когда он звонил ей.

Стефани подошла к телефону сразу же.

— Я должен сказать тебе кое-что очень важное, Стефани.

Молчание. Он живо представил себе ее блестящие зеленые глаза, белую кожу, изящные скулы… она говорила: «Почему ты такой… сухой, Джордж? Твоя телеграмма походила на повестку из министерства юстиции».

Уильямс сказал, почему. Они оба и еще четверо упомянуты в письме, угрожающем смертью.

— Угроза связана с убийством Кеннеди.

— Ты шутишь… Что за фантастика?..

— Один человек из этого списка, — сказал Уильямс, — конгрессмен Медуик, был убит прошлой ночью.

В трубке послышался резкий вдох.

— Джордж, мне страшно. Что же делать?

— Можешь ты уехать на месяц в Европу, пока мы не разберемся с этим? Просто скрыться?

— На будущей неделе меня вызывают в суд, — сказала Стефани после паузы. — Родственники мужа оспаривают его завещание. Но при данных обстоятельствах я попробую добиться отсрочки.

— Настоятельно рекомендую, — сказал Уильямс.

Оба помолчали, потом Стефани спросила:

— Как Сара?

— Прекрасно.

— Очень жаль, — сказала Стефани, и Джордж невольно улыбнулся. Стефани можно было упрекнуть во многом, но только не в лицемерии. Не дождавшись ответа, Стефани заговорила снова:

— Позвонить тебе завтра после разговора с адвокатом? Если он не добьется отсрочки?

— Да, конечно. Но, Стефани…

— Что?

— Вчера ночью совершено убийство. Никто не знает, что там произошло. Так что будь осторожна. Пригласи на ночь кого-нибудь. Или не ночуй дома.

— Есть какие-нибудь предложения, милый?

— Стефани, это серьезно. Примерно то же самое я говорил вчера вечером Медуику, и два часа спустя он был убит.

После этого Уильямс стал просматривать досье намеченных жертв. Кто на очереди?

Уорнки? Оренберг сказал, что фамилия его допечатана после вскрытия конверта.

Уильямс решил, что Уорнки — наименее вероятная мишень, что, возможно, в отношении его убийца даже колеблется.

Меллон? Он в Нассау. Уже логически его можно исключить.

Стефани? Вполне возможно.

Уильямс? Вполне возможно.

Уильямс позвонил Карсону в Нью-Йорк. На этот раз Карсон оказался в отеле.

— Черт возьми, приятель, я жду вашего звонка. В чем дело?

Уильямс объяснил и был ошеломлен, услышав:

— Три дня назад, придя к себе в номер, я обнаружил, что мой паспорт изрезан на куски.

Уильямс быстро сообразил:

— То есть вы собираетесь за границу и убийца знает об этом?

— Уеду, как только получу новый паспорт. Мне сказали, что на это уйдет дня два.

Стараясь не выказать тревоги, Уильямс сказал:

— Мистер Карсон, вчера ночью один человек из списка убит. Раз убийца знает, что вы уезжаете, ему нужно будет поторопиться с вами. У него на очереди вы.

— Но что это может значить? Черт возьми, я даже не знал Кеннеди. Да, кстати, этот тип положил мне на кровать монету с его профилем.

— Мистер Карсон, не ночуйте сегодня в отеле. И будьте начеку. Я могу дать гарантию, что убийца находится в Нью-Йорке.

— Может, позвонить в полицию?

— Полиция не поможет. Не станет помогать. Полицейские не могут быть сиделками при всех, кто получает угрозы.

— Я скроюсь. Немедленно.

— Завтра вечером я буду в Нью-Йорке, — сказал Уильямс. — Остановлюсь в отеле «Амбассадор», номер двадцать один ноль три. Встретимся там в восемь.

— Откуда вы знаете, в каком номере поселитесь?

— Это номер ФБР, — ответил Уильямс. — Там администрация селит рабочих лидеров, растратчиков, бандитов. В соседнем номере находится аппаратура для подслушивания.

— Я приеду.

Карсон — следующий. Несомненно. Но сегодня, если он примет предосторожности — а нотка страха в его голосе говорила о том, что примет, — можно было за него не опасаться. И ознакомиться с его пухлым досье.

6

Совершенно секретно,

ни в коем случае не открывать без разрешения директора ФБР

Джеймс Карсон

Калифорния, Биверли-хиллз Мулголанд-драйв 3190

Анкетные данные

1. Родился 29/Х-1938 года, штат Иллинойс, г. Ивенстон, Коллинс-авеню, 433.

Отец — хирург чикагской центральной больницы. Учился в ивенстонской школе, потом в частной школе Хилла. В 1956 году поступил в Северо-Западный университет на отделение свободных искусств. Специализация — английский язык, драма. Окончил в 1960 году.