Свобода (СИ) - Татьяна Владимировна Бессонная

— Да! — выпалила я злобно. — Говорил! И знаешь что? Я увольняюсь!

Я начала швырять на стол свои вещи с полок. Но Градский схватил меня за руку.

— Почему?

— Потому что ты мудак, Саша, вот, почему! — Я уже почти орала. И было плевать, услышит кто-нибудь или нет. — Ясно тебе?! Мудак, каких мало! Что тебе от меня надо?! Оставь меня в покое! Найди себе на «Дне» другую девку, выдрессируй её и живите счастливо! А я устала, ясно?! Я не хочу больше того, что было! Оставь меня в покое! Не хочу видеть тебя в моей жизни!..

На последних словах голос почему-то надломился. И потекли слёзы.

Градский молчал. Просто смотрел на меня и молчал. Я пыталась высвободить руку, но он не пускал. А меня прям раздирало. И дикая злость и какая-то… усталость, что ли. Не могу больше! Не могу! Не хочу! Хватит этих грёбаных эмоциональных качелей, этих «осколков», этого надлома, этой зависимости!

И вдруг Сашка привлёк меня к себе. Просто взял и обнял.

Боже, как давно я этого не ощущала! Как остро! И одновременно тепло. Надёжно. Хорошо.

Я разрыдалась.

— Ты мудак… Мудак, ясно тебе?.. Я тебя… ненавижу… ненавижу, ненавижу, ненавижу!.. — И вдруг внутри что-то надломилось. — Сашенька, пожалуйста…

— Что?

Негромко. Спокойно.

— Оставь… оставь меня в покое… прошу тебя… умоляю… дай… дай мне жить… — говорила я. И прижималась к нему всё крепче.

Сашка молчал. Я всхлипывала. Злость исчезла. Растворилась в его объятьях. Таких знакомых. Родных. Каждый раз так было — какую бы боль он ни причинял мне во время наших сессий, как бы жестоко ни пытал меня морально и физически… но потом всегда были эти объятья…

— Натали. — Говорил тихо, но не холодно. — Мы будет работать вместе. Только я и ты.

Я вздрогнула. Подняв голову, посмотрела ему в глаза.

— Сашенька, пусти… пожалуйста…

— Нет.

Но в тёмно-карих глаза стальная твёрдость. Она давит и прогибает… и одновременно будто обволакивает. Он сам, сам этого хочет. Очень хочет. Потому что под этой твёрдостью, под стеной льда — огонь. Я всегда его видела. Чувствовала.

— Хорошо…

Не смогла. В очередной раз. Не смогла. Никогда не могла…

— Ты будешь моей моделью.

— Я буду твоей моделью…

— Начнём завтра.

— Завтра…

И снова замолчал. Сказал всё, что хотел, может уйти. Но почему-то не ушёл. Почему-то продолжал стоять и обнимать меня. Я чувствую — напряжён. Сильно. В нём… будто какая-то внутренняя борьба. Но почему? Из-за чего? Что происходит?

Но спросить я не успела. Саша словно прочёл мои мысли, и, осторожно разомкнув объятья, вышел из кабинета.

Минут пять я просто стояла и тупо смотрела на дверь. Потом потащилась домой. Никакая. Опустошённая. Измученная. Глаза на мокром месте.

Слава богу, Женька был дома. Играл в какую-то игрушку за компом, но когда увидел моё состояние, бросил всё.

— Что случилось?! — с тревогой спросил он, помогая мне раздеться.

Вместо ответа я уткнулась в него. Обняла. Крепко-крепко. Он тоже обнял. Тоже тепло, но… не так. Не так, чёрт подери, не так, не так!!! Ну почему?!

— Наташ…

Я рыдала.

Он явно был растерян, гладил меня по волосам. А я пыталась найти в себе, в своих ощущениях что-нибудь, ну хоть малейший, самый слабый намёк на то, что недавно ощущала в объятьях Градского.

И знаете что?

Ничего.

Совсем. Вообще.

Просто тепло — не более.

За два года совместной жизни.

За несколько мгновений в объятьях Градского.

Я взвыла в голос.

ТЕМЫ: снова, злость, всё так запутано, сильные чувства, слёзы, два года, Женя, ничего, не хочу так

НАСТРОЕНИЕ: измученное

Пост 24. Ну, Градский, погоди!

ПЯТНИЦА, 23 СЕНТЯБРЯ, 20** года

05:49

Всю ночь ворочалась, не могла заснуть. Мысли мешали. На следующий день позвонила Диане. Она была вся в подготовке к проекту, вся восторженная и радостная, пышущая энтузиазмом.

Но после того как выслушала меня — уже я минут десять слушала поток изощрённых ругательств (из которых матом была только половина) в адрес нашей редакции вообще и Кирила Серггеевича с Градским в частности. Стало чуть легче.

— Ты всё равно должна участвовать в нашем проекте! — в конце выпалила Диана. — Теперь — просто обязана! Чтобы не позволять Градскому снова затащить тебя в своё абьюзивное болото!

Я застонала.

— Боже