Укразия - Николай Борисов

Джон едва добрался до курильни, ругаясь и отпихивая крыс ногами, и прямо наткнулся в синем провале на Тзень-Фу-Синя.

— А, мы, кажется, немного знакомы?

— Тзень-Фу-Синь твой вечный слуга.

— Вот вы мне и понадобились.

И Тзень-Фу-Синь кольцевым коридором провел Джона в ложу, и сразу около Джона выросли и вино, и трубка, и лампочка для накаливания опийных шариков.

Несколько затяжек черного дыма, и голова Джона немного отяжелела. Перед ним, как в тумане, плавал общий зал, и Джон улыбнулся, узнав Барлетта и Энгера.

Перед Джоном вырос Ван-Рооз. Низкий поклон.

— Что угодно от нас благородному англичанину?

— Человека, — ответил Джон, вынимая трубку и все еще не имея сил сконцентрировать свою волю и мысль на реальности.

Как в тумане, плавали перед ним глаза Ван-Рооза. Вот его руки разжались, и перед Джоном, на ладонях китайца, блеснули две костяные таблички.

— Красная или белая?

Джон вздрогнул, фантастика носила чересчур реальный характер. Всунул свою трубку с кепстеном в рот. Несколько привычных затяжек вернули Джону его обычное хладнокровие и ясность мысли.

Джон, улыбнувшись и выпустив залп дыма, коснулся рукой красной таблички.

Ван-Рооз поклонился и исчез, растворившись за струящейся занавесью.

Залп кепстена…

Тзень-Фу-Синь склонился перед Джоном.

— Что угодно?

Джон задумался. Он не мог привести в логическую связь мысль о красных с этим экзотическим китайцем. Он не знал, что Тзень-Фу-Синь был одним из командиров интернациональной бригады. Не знал и того, что несколько часов назад Тзень-Фу-Синь от офицера контр-разведки получил приказ следить за подпольниками-коммунистами.

Только сегодня замкнулся круг мечты Джона, только сегодня Тзень-Фу-Синь узнал подпольных лиц и только сегодня он связался с подпольем.

— Что угодно англичанину?.. — и нагнувшись ближе, прошептал: — красные здесь… что передать?

Джон вздрогнул.

— Передать деньги. Нет, нет… Записку об освобождении пленного.

Быстро, четко, решительно Джон вынул записку и передал китайцу. Китаец поклонился.

И снова в ложе только дым кепстена.

Макаров уже полулежал на диване рядом о Самаровой и, сложив в трубку пачку денег, дразнил Самарову, хлопая ими по ее ладони. Она не могла их схватить и заливалась счастливым смехом.

Через зал прошел Тзень-Фу-Синь.

И одновременно ротмистр Энгер и капитан Иванов встали и вышли из зала в противоположную дверь. Каменщиков, наблюдавший за ними, наморщив лоб, мгновение колебался. А затем, отправив в рот остатки вина, колеблющейся пьяной походкой направился к выходу.

Лентулов на мгновение остановился в провале под круглым качающимся фонарем курильни и казался черной летучей мышью, так как ветер злобно надувал пиджак. Ветер был прав, он один знал, что это провокатор. И он кричал, захлебываясь от бешенства.

Проооовооо-окаааатооор…

Но кроме ветра это знал также и «7 + 2».

Глава XXIV

Последнее дело провокатора

Кольцевой коридор замкнул круг деятельности провокатора и затянул вокруг его шеи смертельную петлю, из которой уже не было спасения. Если бы Лентулов знал, что здесь, в узком коридорчике, завешенном коврами, его ждала расшифровка, он не шел бы так смело и радостно. Но перед ним улыбались ему новые шуршащие деньги…

Деньги…

А они давали все; и жизнь, и свободу, раскрывали перед ним заманчивую перспективу обманчивых миражей. Лентулов любил легкие деньги и для достижения их не останавливался ни перед чем.

— Позови ротмистра, — резко сказал он китайцу. Китаец, обиженно оскалив зубы, внимательным взглядом скользнул по глазам Лентулова.

Лентулову стало не по себе. Китаец ушел, оставив зародившийся страх у провокатора. Страх провокатора.

С двух сторон одновременно подошли вечно неразлучные капитан Иванов и ротмистр Энгер и остановились, заложив руки в карманы.

Страх сковал язык Лентулова, перед ним всплыли сразу два офицера. Два, из которых один, а он наверное это знал, был «7 + 2». Он раскрыл рот и не мог вымолвить ни слова.

Но они в коридорчике были не одни. Пьяный Каменщиков сразу отрезвел и спрятался в пяти шагах от них, за ковер.

— В чем дело, ну? Мы ждем! — сказал Энгер, презрительно раскачиваясь перед провокатором.

— Мы ждем, — как эхо, улыбнулся Иванов.

И от его мягкой улыбки холодок пробежал по спине Лентулова.

— Сегодня. Сейчас…

— Ну?

— Живее.

— Должны прийти подпольники. Мужчина и женщина.

Каменщиков сильно дернул головой вперед, а потом назад: затылком стукнулся о камень так, что сразу потерял нить разговора и почти сознание. Иванов улыбался, слушая лепет провокатора.

— Нечего сказать, ценное сведение.

Ирония и безвыходность положения вернули Лентулову обычную наглость.

— Как хотите, а вы, ротмистр, остерегайтесь красивой женщины, пришедшей с ним.

— Спасибо… — И ротмистр Энгер, так же презрительно раскачиваясь, отсчитал пять тысяч рублей и протянул их провокатору.

— Получите за службу.

На мгновение раздвинулись ковры, и около них показалась голова Тзень-Фу-Синя. Пристальная съемка глазами. Снято. Закрылись глаза, и голова исчезла за коврами.

Небольшая пауза, и снова в кольцеобразном коридоре остался один провокатор.

И снова около него появился китаец.

— Нужно подождать, пять-десять…

— Хорошо.

— Идите за мной.

И китаец увел провокатора за собой.

Каменщиков, потирая затылок и охая, вышел из-за ковра и пошел, по-настоящему пошатываясь и проклиная свое любопытство.

Подойдя к столу и снова осушив бокал вина, Каменщиков огляделся и увидел, что Катя сидит с англичанами и весело показывает им зубы.

— Гм… Подозрительно, — пробурчал он себе под нос и, облокотившись подбородком на спинку стула, взглянул вниз, под столик.

Три ноги в центре под столиком: Кати, Дройда, а сверху, надавливая то на ногу Кати, то на ногу Дройда, двигался спокойный, уравновешенный полуботинок Барлетта. Кровь бросилась Дройду в голову. Он вообще был охотник до женщин, а тем более до красивых, стиля Кати.

Катя побледнела. Она не привыкла к таким шуткам и сейчас сидела вся бледная, полная гнева, забыв о том, что она кокотка.

Дройд улыбался ей радостной улыбкой. Барлетт же спокойно сидел и так же спокойно косил глаза то на Дройда, то на Катю.

— Извините меня, — сказала, вставая, Катя и быстро вышла из курильни.

Барлетт искренне рассмеялся, увидев удивленное лицо Дройда.