Дьявол. В быте, легенде и в литературе средних веков - Александр Амфитеатров

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дьявол- искуситель

Не надеясь более завоевать утраченное положение на небе, Сатана заботится об одном: остаться владыкой человечества и истребить из него следы искупления, обратив землю во второй ад, а ее историю в летопись скорби, греха и преступления. Лишенный общей, «оптовой» власти над человечеством., он обратился в мародера. Будучи не в силах опрокинуть церковь, он ее расшатывает, выдергивая камни из ее стен и иногда весьма фундаментальные. Пусть бодрствует добрый пастырь ине спят псы его, Сатана, ходя вокруг стада голодным волком или рыкающим львом, как сравнил его апостол, таскает овец с такой ловкостью, что из десяти едва уцелеет одна.

Сатана не может захватить душу, если раньше не испачкает ее и не развратит грехом, — но человеческая природа, хотя и искупленная, склонна и стремится к греху. Сатана не властен насиловать свободную волю, но в состоянии расставить ей сети к непременному падению. Он великий, неутомимый искуситель. Начав с Евы, он не остановился даже перед христом. И массы, и отдельные люди становятся жертвой этого главнейшего искусства, и, чем лучше и святее человек, тем лютее и хитрее нападает на него дьявол-искуситель. «Не открывайте путей дьяволу, — увещает ап. Павел. — Сопротивляйтесь дьяволу, и он убежит от вас!» Но, прежде чем обратить дьявола в бегство, каких же мук и испытаний успевал натерпеться от него победитель! Нечего и говорить уже о людях, живших в миру: свет, светские люди, светские интересы, светскость — природное царство Сатаны, и кто в нем живет, в Сатане живет, и не войти с ним в соприкосновение для того столько же трудно, как окунуться в море и не намокнуть. Но и уходя из мира, бежа из городов в пустыни и дебри, либо отделяясь от мира монастырскими стенами, благочестивые спасатели душ встречали Сатану и там, да еще и более лукавым и жестоким. В свете он одолевал искушением по мелочам — вкрадчивым, постоянным, ежеминутно житейским. В пустыне искушение наплывает бурным натиском, подобно горячечному пароксизму. В свете оно было более внешним, в пустыне или затворе оно делало своим орудием самого человека — живую энергию организма, требующего нормального отправления физиологических потребностей и, при отказе, тоскующего, томящегося, тянущего на грех.

«Св. Антоний говорит: „Кто живет в пустыне и в безмолвии, тот свободен от трех искушений: от искушения слуха, языка и взора; одно только у него искушение — в сердце“ (Тарновский).

Сатана зорко следит за каждым, хотя бы малейшим, поводом к грехопадению и быстро им пользовался. Если бог приставил к каждому человеку ангела — хранителя, то Сатана точно так же приставил демона-искусителя. Ангел — справа, дьявол — слева.

„Василий Борисыч плюнул даже с досады. Да забывшись, плюнул-то на грех не в ту сторону. Въелась на него Виринея.

— Что плюешься?.. Что?.. Окаянный ты этакой! — закричала она на всю келарню, изо всей силы стуча по столу скалкой… — Куда плюнул-то?.. В кого попал?.. Креста что ль на тебе нет?.. Коли вздумал плевать, на леву сторону плюй — на врага, на дьявола, а ты гляди-ка что!.. На ангела господня наплевал… Аль не знаешь, что ко всякому человеку ангел от бога приставлен, а от Сатаны бес… Ангел на правом плече сидит, а бес на левом… Так ты и плюй налево, а направо плюнешь — в ангела угодишь… Эх ты неразумный!.. (П.И. Мельников. „В лесах“, ч. II, гл. 13).

Искушению подвластны все люди, во всех возрастах и положениях, причем Сатана соответственно изменяет и характер и энергию, и средства искушения, выказывая себя в приспособлении к своим жертвам тонким психологом и остроумным логиком. На святых он нападает с особенной силой по тому же рассуждению, по которому Бог больше радуется одному раскаянному грешнику, чем девяти праведникам. Обратно, соблазн монаха в демонском мире ценится гораздо выше, чем величайшее зло, произведенное в обществе мирских людей. Об этом красноречиво свидетельствует следующая легенда. „Сказывал один из фивейских старцев: я был сын идольского жреца и когда был еще мал, сидел на капище и неоднократно видал моего отца входящим в капище и приносящим жертвы идолу. Однажды я тайно вошел сзади его и увидел Сатану, сидящего и все воинство предстоящее ему. И вот один князь демонский подошедши кланяется ему. Сатана говорит ему: «Откуда пришел ты?» — «Я был, — отвечает он, — в таком-то селе, возбудил там драки и большой мятеж, и, произведши кровопролитие, пришел возвестить тебе». Сатана спросил его: «Во сколько времени ты сделал это?» — «В 30 дней», — отвечал он. Сатана велел наказать его, сказав: «В столько времени ты сделал только это!..»- Затем приходили еще два демона, сравнительно в короткое время натворившие также довольно много бед в мире, но Сатана был недоволен их медлительностью. — Подошел, еще один демон и поклонился Сатане. Сатана спрашивает: «Откуда ты пришел?» — «Я был, — отвечает он, — в пустыне; вот уже сорок лет имел я войну против одного монаха, и в сию ночь низложил его в любодеяние». Выслушав это, Сатана встал и облобызал его, взял венец, который носил сам, возложил на главу его, посадил его на трон вместе с собой и сказал ему: «Великое дело совершил ты!» (Тарновский)

Не всякое время и не всякое место одинаково удобно демонам для искушения. Любимое их время, конечно ночь, когда к людям подкрадывается усердный союзник дьявола — сон, и ослабляет волю и разум перед влиянием еще не погасших в памяти впечатлений и воспоминаний дня. Отшельники боялись сна, как дьявольского навождения, и считали необходимымспать как можно меньше.

Борьбе со сном, как губительным обаянием дьявола, посвящает весьма поучительные страницы «Житие» св. Феодосия Печерского в Несторовой летописи, под 1074 годом: «Был еще старец — по имели Матвей, такжепрозорливый. Раз, когда он стоял в церкви на своем месте, поднял кверху глаза и посмотрел на братьев, которые стояли и пели на обоих сторонах (клиросах). Он увидал злого духа в образе поляка в повязке. Он ходил по церкви и, приподняв полу, держал в ней цветки, называемые лепок. Проходя подле братьев, брал он из полы цветок и бросал в кого попало. Если цветок прилипал к кому-либо из поющих братьев, тот, немного постояв и расслабев мыслями, под каким-нибудь предлогом выходил из церкви, шел в келью, там засыпал и не возвращался в церковь пока не оканчивалась служба, Но бросал и в такого монаха, что цветок не прилипал, и тот стоял твердо и пел до окончания заутрени и тогда выходил в свою келью. Видя это, старец рассказывал своей братии. Еще видел старик следующее: он обыкновенно стоял всю заутреню до зари, и когда монахи расходились по кельям, тогда и этот старец выходил из церкви. Раз он пошел и сел отдохнуть под билом, так как келья его была подальше церкви, отсюда смотрел, как толпа (бесов) шла от ворот. Подняв глаза, увидал, что один, сидит на свинье, адругие идут около него. И спросил их старец: „Куда вы идете?“ и отвечал злой дух (бес), сидевший на свинье: за михаилом за Тольбековичем; старец осенил себя крестным знамением и пришел в свою келью. Когда рассвело, то понял старец, в чем дело, и сказал келейнику: „иди спроси, что Михайло в келий?“ и сказали ему: „он уж давно ушел, прямо с клироса по окончании заутрени“. Старец рассказал это видение настоятелю и братии. При этом старце представился Феодосии и Стефан сделался настоятелем, да и когда место Стефана заступил Никон, старец этот все еще был жив. Раз он стоял на заутрене и, подняв глаза, хотел настоятеля Никона, но на месте настоятелевом увидел осла и и понял, что настоятель не встал ото сна».

Св. Пахомий спал не иначе, как сидя и молил бога о ниспослании ему бессоницы.

В бесконечном множестве и разнообразии искушений дьявол иногда не чуждается средств простых и грубых, действуя на психологию минуты. Бывшему богачу, как св. Антоний, искушения которого дали пищу стольким поэтам и художникам и вошли в пословицу, Сатана бросает под ноги слиток серебра, чтобы напомнить о покинутых богатствах. Изголодавшемуся св. Илариону он подставляет вкусные кушания. Св. Пелагею, бывшую антиохийскую актрису и куртизанку, дьявол дразнил любимыми ей прежде драгоценностями: перстнями, ожерельями, запястьями. Эти ложные признаки вещей исчезали так же как как появлялись. Если простые средства не действовали, дьявол переходил все к более и более сложным, превращая смену галлюцинаций в великолепные спектакли ужаса, роскоши, смеха, сладострастия. Кому знакома великолепная поэма Г. Флобера «Искушение св. Антония», тому нечего искать других картин и примеров в «Житиях»: великий французский писатель выжал весь сок из идей и из явлений искушения. Св. Илариона бес пугал волчьим воем, визгом лисиц, звери скакали и прыгали вокруг него, их сменяли сражающиеся гладиаторы, либо умирающие, которые корчась у ног святого, молили его о погребении. Однажды ночью, его оглушили плач детей, мычание быков, рыканье львов, вопль женщин, — великий шум, как бы от военного лагеря. Едва он крестом прогнал это чудо, вот новое: летит на него, при лунном сиянии, военная колесница, запряженная бешеными конями. Святой произносит имя христово. Колесница проваливается сквозь землю.