Песня зверя - Кэрол Берг

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Альфригг родом из городка Дунгарвен на востоке Элирии. Он был подмастерьем мясника, а потом оказалось, что с кожей у него дела идут лучше, чем с мясом. Он рано выкупил себя из подмастерьев и теперь единолично и твердо управлял процветающим делом и семьей, в которой было семь человек детей. Камартан ему нравился расположением и приятной атмосферой, однако, созерцая голубыми глазами проходящие через город караваны, он так и видел перед собою целую кожаную империю.

А когда я предложил рассказать ему, какой товар предпочтут чужеземные покупатели — о том, например, что эсконийцы носят маленькие кожаные ладанки с прахом предков, а для бринов важно, чтобы на всей утвари были имена их домашних богов, — он хлопнул меня по спине и весь расплылся от удовольствия.

— Благослови меня Ванир! А я-то думал, нет на земле зверюшки никчемнее сеная! Эти их книжки, да письмена, да дрязги, политика всякая, театр там… Тьфу! Элимы и ослы — и те полезнее. А вы, сударь мой, богачом меня сделаете, да и вам изрядно перепадет, стоит постараться, право!

И после четверти часа переговоров Альфригг принес красную эмалевую фляжку уциата — чудовищно крепкой браги, которой удемы скрепляют всякое соглашение, и две крошечные стопки.

— Да будет наше сотрудничество долгим и выгодным, Эйдан Мак-Тарсуин!

Поначалу я работал в основном переводчиком — помогал Альфриггу вести переговоры с купцами, проходившими с караванами через Камартан. Иногда я давал ему советы, касающиеся нравов и обычаев разных народов. К тому же я переводил письма и документы, хотя и схитрил — сказал, что у меня всегда были наемные писцы и я не привык писать сам. К счастью, элим-помощник Альфригга оказался малым весьма понятливым.

Хотя торговля никогда меня не привлекала, дни проходили в делах, и скучать не приходилось, а тем более бояться или сожалеть о чем-то. Для этого было более чем достаточно ночей. Ведь настанет день, когда мне придется возобновить поиски истины в моей жизни. Но сначала мне нужно кое-что сделать с самим собой. Если я по-прежнему буду вздрагивать от каждого звука, мне не удастся улавливать тонкости, а без этого никак нельзя. Если я буду чураться людей, то не смогу задавать ненавязчивые вопросы. Подобная работа была для меня прекрасным лекарством.

Тело мое, казалось, изменилось не меньше, чем сломленный трусливый дух. Мне и пяти шагов было не пройти, не задохнувшись от усталости. Как же я тогда подберусь поближе к драконам, чтобы узнать, почему мой кузен говорит, что они из-за меня беспокоятся? И, что еще интереснее, — как мне потом уйти от них, чтобы разобраться с тем, что я узнаю? Так что каждое мое утро в Камартане начиналось с того, что я отправлялся на прогулку в каменистые холмы. Поначалу мне едва удавалось пройти пол-лиги за два часа, а большую часть времени я проводил, приникнув к дереву или валуну и сомневаясь, что когда-либо вновь обрету способность двигаться и дышать. Однако через месяц ходить стало легче, а через три месяца я уже способен был взбежать на вершину самой горы Камар, откуда передо мной открывался в рассветных лучах вид на весь Камартан и западную Элирию. Туда было добрых две лиги. Спокойная красота Караг-Хиум и сухой чистый воздух были целительны для моих легких, если не для души. После этого трудовой день был мне нипочем.

— Эйдан, мальчик мой, хочу вам кое-что предложить. — Альфригг откинулся назад в своем "деловом кресле" — просторном сооружении, обитом кожей с латунными гвоздиками. Он был взволнован: только что ему удалось заключить великолепную сделку с шорной мастерской в Валлиоре. — Я чувствую себя перед вами в долгу. Мы договорились об оплате, и не годится пересматривать договоры раньше срока, но вы здорово поработали. А помощник говорит, что вы все время переселяетесь из одних наемных комнат в другие. Не нравится мне это…

— Ну что вы, не стоит об этом беспокоиться…

— В общем, я поговорил с женой, и мы решили — перебирайтесь к нам. У нас полно места, лучшей еды вы поблизости не найдете, а работы у вас поприбавилось — так лучше вам быть здесь. Да мы так и познакомимся получше. — Он взмахнул рукой, приглашая меня сесть на простой деревянный стул с другой стороны стола, словно решил прямо тут же и обсудить все условия.

Дом Альфригга был большой и шумный, а жена у него слыла дамой разумной, предприимчивой и превосходной хозяйкой. Удемские обычаи поощряют преуспевающих дельцов селить у себя самых ценных работников. Но эти работники обычно тоже были удемы, так что мне оказывали великую честь. К тому же думать о том, что я буду жить в уютном доме, меня будет окружать комфорт и приятное общество, да и вообще помечтать о жизни среди своих было очень заманчиво. Хотя теперь мне не приходилось прятаться в комнате дни напролет, но есть я предпочитал один, никогда не снимал перчаток и действительно каждые несколько недель менял жилье в небогатых кварталах. От такого предложения не отказался бы даже полоумный. Но последнюю семью, в которой я гостил, истребили до последнего человека.

Я остался стоять, делая вид, что не заметил жеста Альфригга.

— Глубоко признателен вам, сударь, и вашей доброй супруге за столь любезное приглашение, но… я не могу.

— Но почему?!

— Я… — Меня охватила дрожь, но никакого разумного объяснения в голову не приходило. — Поймите, пожалуйста, моя семья…

— Ах, ваша семья. Ну конечно. — Он залился краской и поднялся из кресла, отшвырнув фляжку с уциатом, которой он намеревался отметить наше сближение. — Что они скажут? Каким же дураком я был — не подумал, что сенай предпочтет любую крысиную нору удемскому дому! — И не успел я возразить, как дверь за ним захлопнулась.

Альфригг так и не простил мне этой бестактности. Мы по-прежнему прекрасно работали вместе, но былой легкости в отношениях уже не было. Он постоянно проезжался насчет "тех, у кого такое тонкое воспитание, что они и перчаток не снимают, лишь бы не коснуться ненароком удема". Мне было горько, что я так обидел славного, щедрого человека, но я даже возразить ему не мог, не вызвав встречных вопросов. А отвечать на них мне бы не хотелось.

Вскоре после этой размолвки элим, помощник Альфригга, нашел новую работу при дворе герцога, и на его место взяли другого элима. Его звали Тарвил, и он был очень похож на Нарима, — правда, все элимы на свете похожи на Нарима. Он прекрасно справлялся с делами и показался мне воспитанным и наделенным чувством юмора. Проработав неделю, он спросил меня, не знаю ли я, где лучше снять жилье, — он в городе впервые. И не откажусь ли я показать ему Камартан?

Я рассказал ему о нескольких приличных домах, где я жил за последние месяцы и где принимали элимов, но в то же время дал понять, что не вожу дружбу с другими работниками Альфригга. Тарвил, кажется, не обиделся и дальнейших попыток к сближению не делал. Элимы привыкли к подобному обращению. Я начал себя презирать.