На дне глубочайшей из впадин - Susan Stellar

— Я просто не могу… не могу…

Рука резко оттолкнула ее, и она, всхлипнув, отлетела назад, отчаянно цепляясь за холодные и скользкие плиты пола.

— Вранье, — отчеканил Тесоро, — я хорошо умею его распознавать. Можешь не трудиться, мне ясно, что тебе неприятна моя привязанность, а между тем ты, будь ты умнее, смогла бы кое-что получить взамен…

«Я могу сохранить ему жизнь», — прочла она в его спокойных глазах, и ей стало очевидно, что от такого предложения она не сможет отказаться.

Не сможет, даже если это будет стоить ей жизни. Никогда прежде Майту не подумала бы, что мимолётная привязанность сумеет так подчинить ее себе, заставив позабыть даже о самом главном — об инстинкте самосохранения.

Вот теперь этот торжественный и пугающий миг настал. Она жила уже не для себя — а для того преступника, и ее совершенно не волновало, что об её отважном самопожертвовании он вряд ли когда-либо узнает. Все это уже не имело значения — никакого.

Глава 6. Карта бита

Дэраэль привык к обществу чужачки.

Он привязывался к ней постепенно, но верно: никогда он не думал, что будет испытывать такие странные и двойственные чувства, как затаённая настороженность и просыпающееся любопытство, к этой девушке. Вначале она его раздражала, затем он потерял к ней интерес, а потом и вовсе неожиданно осознал, что привык к её тихому присутствию в берлоге Касиада, как к чему-то само собой разумеющемуся и милому. Она приводила комнатку в порядок: за две недели, проведённых ею здесь, стены украсились жёлтыми коврами, полы избавились от грязи. Никто из них не знал, как она умудряется из засохших горбушек хлеба, сыра и заплесневелых овощей соорудить вкусную похлёбку, но ели все, и с одинаковым аппетитом. При этом девушка общалась только с Касиадом, Дэраэль её, очевидно, ни в коей мере не интересовал. А вот он обратил на чужачку внимание только после того, как та продемонстрировала свои кулинарные таланты. Именно хозяйственность привлекала его в девушках, и однажды он жестоко ошибся, выбирая по этому принципу — когда взгляд его пал на чудесно готовившую Асиэль, а та, едва ее пригрели под своим крылом, стала строить глазки стражникам и властно покрикивать. Впрочем, у Асиэли была весьма странная философия: она была убеждена, что окружающие мужчины уже ей чем-то обязаны только из-за её пола.

Чужачка тоже держалась высокомерно, но ее высокомерие было иным. Астаэль относилась к Дэраэлю неприязненно потому, что он был преступником: похищение, спасшее ей жизнь, она не ставила ни ему, ни его друзьям в вину. За прошедшее время она освоила достаточно новых секторианских слов и теперь кое-как, с ужасным акцентом, могла выражать свои мысли, а не одни лишь примитивные желания. Правда, по большей части она предпочитала молча сидеть над свитками, что ей приносил из Отдела Касиад и, хмурясь, что-то сосредоточенно записывать. Дэраэлю редко удавалось её разговорить, и он старался не слишком явно обнаруживать своё желание сделать это, чтобы Астаэль не зазналась.

Сейчас они были в комнате вдвоем. Касиад ушёл в Отдел: притворяться покорным и тупым писцом, не знающим правды о собственном государстве, Картес увязывал немногочисленные пожитки Дэраэля в их новой обшарпанной квартирке, которую они выпросили в обмен на старую у знакомых преступников. Дэраэлю все-таки казалось, что за ним по пятам неотступно следуют, что у него с хвоста не слезают, несмотря на все его меры предосторожности. Враг знал Сектор так же хорошо, как и он сам, а быть может, даже и лучше него. У Дэраэля возникало такое ощущение, словно он играл в шахматы вслепую. Тревога и бессонница стали его постоянными спутниками. Он понимал, что ослабил бдительность и наверняка допустил немало промахов, а его враг этим воспользовался… Конечно, ведь он-то спокойно спал по ночам, как это делает всякий охотник, уже расставивший силки для бестолковой жертвы…

Дэраэль взволнованно прикусил губу, и чужачка чуть повернула к нему лицо. Её брови изогнулись вопросительной дугой.

— Что с тобой? — с грубым акцентом спросила она. — Ты выглядишь уставшим.

— Есть от чего устать, — невесело сказал Дэраэль, проведя ладонью по волосам, — ведь это из-за тебя, Астаэль, мы оказались втянуты в такие ужасные неприятности. Ты неглупая женщина и должна понять, что за твою голову наше правительство готово передраться. Я не знаю, почему, но мы не должны знать о вашем городе.

Астаэль задержала на нём свой пристальный, холодный и расчётливый взгляд, а затем медленно кивнула.

— Я понимаю, — степенно сказала она, и ее лицо приняло важный вид, — что, вероятно, сам факт нашего прибытия послужил сигналом к убийству моего спутника. Твой товарищ говорил мне о том, что сталось с Миморо. Он говорил, — девушка коротко вдохнула и, облизнув губы, промолвила: — Он сказал, что ты был свидетелем.

— Да, — подтвердил Дэраэль, — и именно поэтому меня теперь так стремятся прикончить, что мне совсем не по нраву.

— Мне тоже не по нраву, что я не могу исполнить приказание правительницы, — живо сказала Астаэль. — Если я покажусь ей на глаза без Миморо и скажу, что провалила миссию, она покарает меня… жестоко, — в спокойном лице девушки впервые что-то дрогнуло, точно ее объял настоящий ужас. — Хотя Миморо и был мужчиной, в глазах нашей Матери любой человек ценен, особенно такой же талантливый.

— Ты считаешь, что женщины ценнее мужчин? — резко спросил Дэраэль и подался ближе.

Она пожала плечами.

— Разве это не очевидно? Женщине известна самая главная тайна: тайна зарождения новой жизни. Женщина куда проницательнее мужчины, она умеет не только разрушать, но и созидать, сохранять устоявшийся порядок даже сейчас, в своей новой роли, когда на её плечах лежит такая большая ответственность. Женщина более мягка и безрассудна, конечно, но эти минусы лишь оживляют её портрет. В конце концов, наша Мать — женщина! И перед таким человеком, как она, я могу лишь преклоняться.

Дэраэль одарил её колючим ледяным взглядом, ему показалось, что в глубине его существа отчётливо зашевелилось искреннее презрение.

— Лучше думай о том, как выпутаться из этой ситуации невредимой, — сухо напутствовал он девушку и поднялся.

Её лицо утеряло свое безумно-вдохновённое выражение, и глаза потускнели, опять наполняясь непроницаемым туманом.

— Это было бы и тебе полезно, — отстранённо сказала она и опять опустила взгляд на свой свиток.

Дэраэль резко поднялся. У него ещё оставались кое-какие неулаженные дела на старой квартире, и он счёл вполне возможным оставить Астаэль одну, благо, что об этом убежище явно никто ещё не проведал и наблюдения не