Она (Новая японская проза) - Каору Такамура

— Ну что вы за человек такой. Почему вы не можете жить как нормальные люди?

— Продолжать не надо. Мне уже неоднократно советовали. Жить как нормальные люди живут, повышать уровень профессионального мастерства. Которого нет.

— Нет, я не то хотел сказать. До меня доходят слухи, что кое в чем вы вполне нормальная. Переехали на другую квартиру, да?

— Да. Оторвалась от родительского гнезда. Так сказать, вылетела в большой мир.

— И живете, как я слышал, не одна?

Скачок давления. Миллиметров на тридцать. И, ясное дело, похолодели конечности.

— Такие ходят слухи? Ну что ж. хоть, говорят, дыма без огня и не бывает…

Ой, не то ляпнула. Не надо так решительно все отрицать, а то не поверит.

— Но вообще-то приятно, когда про тебя сплетничают. По правде сказать, я сама этому способствую. Переодеваюсь мужчиной и специально кручусь перед собственной дверью, чтобы соседи заметили.

Нет, это я переборщила. Смеюсь — пусть видит, что пошутила.

— На самом деле я действительно живу не одна.

Нервная пауза.

— Что это вы так смотрите? Мы с подругой квартиру снимаем.

По-прежнему молчит, но взгляд помягчел.

— Ее зовут Жюли. Мы когда-то в одном классе учились. Она теперь известная журналистка. Деловая — жуть. Зарабатывает раз в сто больше меня. Но все время в бегах. Зато я с утра до вечера сижу дома. За квартиру платит Жюли, а я убираю, стираю. Готовлю. Правда, довольно паршиво. В любой столовке и то вкуснее. Это Жюли так говорит; по-моему, ничего, есть можно. В общем, я у нее вроде домохозяйки. Думаю вот, не выйти ли за нее замуж, а?

По-моему, тон взят верный.

— Я-то вот одна-одинешенька. А у Жюли есть парень. Чудной такой. Она обожает крепких мужиков, этаких мачо. Чтобы мускулы, как у Шварценеггера, ну, одним словом, мужественных. Знаете, до того, как она ездила учиться в Англию, у нее был один кандидат в любовники — жутко добрый и внимательный, души в ней не чаял. Жюли стирать-готовить терпеть не может, так он, представляете, специально на видео кулинарные рецепты записывал — «Меню на сегодня» или там «Обед за три минуты». И учился готовить. Между прочим, по вечерам, после работы. Собой, правда, был не красавец. Не то чтоб урод какой-нибудь, но Жюли с ним рядом отказывалась ходить. Говорила: «Отстань на три шага, образина». Так он и таскался за ней — на три шага сзади. Причем, чем больше Жюли зверела, тем покладистее он становился. Она с ним обращалась как с грязью, а он был сущий ангел. Ну, потом Жюли укатила в Англию учиться и оставила ангела с носом. Вот… А еще она один раз сказала другому ухажеру: «Похудеешь на десять килограммов, тогда и поговорим о свидании». Тот давай голодать, иссушать плоть, но все без толку.

— Так и не сумел похудеть?

— Да нет, сумел. До десяти килограммов уже совсем чуть-чуть оставалось, но тут Жюли взяла и послала его. А про нынешнего своего она говорит коротко: вот это, говорит, мужик! Ему сорок лет, холостой. Художник — делает для ванных гравюры с видами Фудзи. Я его пару раз видела. Плечищи! А рост — просто скала какая-то. По улице идет — земля дрожит. Если в метро какая-нибудь шпана безобразничает и все пассажиры смотрят в другую сторону, этот на них один раз цыкнет: «А ну, тихо там!» — и все дела. В общем, одним словом, «вот это мужик!». Над нами, этажом выше, живет один малолетний придурок, который повадился ночь-полночь шуметь и грохотать. Сколько раз я ходила к его папаше жаловаться, тот и слушать не хотел. Пусть, говорит, ребенок порезвится. Пожаловалась Жюли — он рукава засучил, поднялся наверх и исполнил свой коронный: «А ну, тихо там!» Папаша и придурок с тех пор — тише воды, ниже травы. Настоящий мужик. Соседи уверены, что в нашей квартире поселился член якудза[4] с двумя любовницами.

— А разве этот господин прямо живет у Жюли?

— А? Нет… То есть теперь уже да, Он недавно к нам переехал. Они сейчас ищут другую квартиру. А пока живем втроем. Он занял маленькую комнату — там ничего нет, голые стены, — пытаюсь я увести разговор в сторону. — Только книги стопками. Он — маньяк по части чтения. У нас там недалеко букинистический магазин, а перед ним ящики, в которых горой навалены книжки по сто иен штука. Так наш Геркулес набирает целую груду, даже не глядя на названия, притаскивает домой и прочитывает от корки до корки. Потом относит на помойку и в тот же день приволакивает новую груду.

— Интересно вы про него рассказываете.

— Ну так. «Вот это мужик!» Сами понимаете.

— А что, ваша подруга красивая?

— Спрашиваете! Разве дурнушка может сказать ухажеру: «Похудей на десять килограммов»? Разве я бы такое брякнула? Сама на диете сижу.

Похоже, Ю-сан не на шутку заинтересовался роковой Жюли. Поворот, конечно, неожиданный, но такой уж я человек — не могу оставить любопытство собеседника неудовлетворенным. И весь остаток вечера (мы потом еще в бар пошли) я рассказывала 10-сан про жизненный путь своей подруги, ее внешность, хобби и даже любимые блюда. Ушел он совершенно удовлетворенный.

А надо сказать, что дело было как раз накануне Валентинова дня, я и шоколадку заранее приготовила. Сую ее Ю-сан, а он уже такой хороший, еле языком ворочает. Эх, надо было с шоколадкой подъехать до того, как всплыла роковая Жюли…

Вспомнилось стихотворение:

Позднее раскаянье.Поглядишь назад —Где ж была соломка.Как упал на зад?

Я ждала поезда, стоя на пустой, гулкой платформе (неужели еще недавно здесь было такое столпотворение?), и думала про Ю-сан. Точнее, про свою шоколадку, небрежно сунутую им в «дипломат». Он. конечно, про нее забудет. То-то удивится, когда найдет у себя в портфеле через пару дней. Озадаченно прищурится. Возникнет две-три версии о происхождении этого загадочного предмета. Так ничего и не вспомнит. Тряхнет головой и бросит мою бедную шоколадку туда, где уже будет лежать горка ее Валентиновых сестер. Вздохнет: память совсем ни к черту стала. «Комплекс заходящего солнца».

Еще одна синяя птица упорхнула.

Что-то туман в глазах. Потерла пальцами — мокро.

2. Блуждание в потемках

Я тихонечко открыла входную дверь. В прихожей стоял Жюли. Скорбные глаза Кэндзи Савады (из-за них он и получил свое прозвище[5]) смотрели на меня сурово.

— Ассьте, — шепну я, имея в виду «здрасьте».

— Ты знаешь, который нас?

— Акатачас? (А какой такой час?)

— Все шутки шутишь?!

Какие там шутки. Это я с перепугу слова глотаю. Вид у Жюли довольно грозный.

— А что такого? Ну, засиделись с Юко. Я тебе разве не сказала, что я с Юко встречаюсь? Ну, с моей школьной подругой. Она теперь журналистка. Вот устроилась! Знаешь какие деньги гребет? Не поверишь! Не то что я. Но работка у нее тоже не сахар. Думаешь, легко материал для статей собирать?