Рождественский магазинчик Флоры - Ребекка Рейсин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я натягиваю рюкзак и падаю вперед, когда в поле зрения с визгом появляется пол. «Блииин!»
Ливви выбегает из своей спальни.
– Серьезно, Флора! Что у тебя там внутри? Похоже, ты собираешься путешествовать по Гималаям большую часть года или что-то в этом роде. Оставь здесь кое-какие вещи. Я могу положить их на хранение вместе со своим снаряжением.
– Но мне нужно все это.
– Ты упаковала летнюю одежду, не так ли? Даже после того, как ты пообещала, что не будешь этого делать.
– Ну и что с того, что я это сделала?
– Зачем тебе зимой в Лапландии летняя одежда?
Я разочарованно вздыхаю.
– Это чрезмерное подчеркивание, Лив. Что, если я встречу каких-нибудь гламурных путешественников-миллиардеров, которые подумают, что я – душа вечеринки, и предложат отвезти меня на свою частную яхту на долгие выходные на Багамы, а потом я застряну, потому что у меня есть только зимние шерстяные вещи? Ты же точно не можешь носить пуховик на Багамах, не так ли? Существует реальная угроза, что я спущусь с палубы и умру какой-нибудь трагической смертью в Атлантическом океане, и ты не найдешь моего тела и всегда будешь задаваться вопросом, что произошло. Я попытаюсь отправить сообщение с того света, например написать на запотевшем окне ванной, но ты, будучи такой помешанной на аккуратности, даже не прочтешь его; ты просто сотрешь его жидкостью для стекла…
– Если какие-нибудь миллиардеры пригласят тебя куда-нибудь, ты скажешь «нет», потому что это не твое дело.
– Ну а что, если…
– Открой рюкзак.
Я хмыкаю и открываю чертову сумку. Ливви выхватывает летнюю одежду и говорит:
– Нет, нет, нет, определенно нет, нет, да, нет. Что за черт? – Она разворачивает мою искусно спрятанную под футболкой стеклянную посуду. – Зачем тебе бокалы для шампанского?
Я закатываю глаза, как будто она самый тупой человек на планете.
– Чтобы выпить за мою новую жизнь, когда я приеду, конечно!
Она разыгрывает драматический спектакль «обиженный-надутый».
– Ты разобьешь их прямо в дороге. Если не раньше.
– Ладно, хорошо, я оставлю их здесь. Но это слишком раздражает, когда ты постоянно оказываешься права в чем-то.
Ливви ничего не говорит, но продолжает рыться в моих вещах, как будто ищет контрабанду или что-то в этом роде. Когда я замечаю легкое подрагивание ее плеч, я понимаю, что она плачет.
– О, Лив, не начинай всего этого, иначе мы никогда не остановимся! – Я наклоняюсь, чтобы обнять ее, и она вытирает глаза.
– Я знаю, это глупо, просто все кажется таким чудовищным, когда мы обе вот так уходим. И ты потенциально продолжаешь свои кочевые скитания в течение многих лет! Я никогда не прощу себе, что предложила тебе фургон, если ты это сделаешь.
Я вытираю свое собственное лицо.
– Как будто это произойдет. Мы не можем быть ужасной парочкой, если каждый из нас сам по себе.
– Я знаю. Просто это будет так странно без тебя рядом со мной. Вокруг не останется никакой грязной посуды. Никто не украдет мою одежду. Не станет высмеивать новых бойфрендов. И кто будет не давать мне спать все это время, распевая рождественские гимны? Никто, вот кто.
– Когда ты так говоришь, я вижу, что мой отъезд будет для тебя разрушительным. – Мы обе скрючиваемся пополам от смеха и плача.
– Это точно будет… по-другому.
– Если бы это был фильм Hallmark, то именно здесь фотомонтаж начинался бы с этой ужасающе грустной музыки, под которую мы вспоминаем о том, как далеко мы зашли.
– От косичек до брекетов, мальчиков, до того, чтобы взять в свои руки бразды правления нашей взрослой жизнью, и теперь мы подходим к развилке дорог, где прощаемся и идем каждый своим путем.
– Только ненадолго. – Я кладу голову ей на плечо. Мы были бок о бок во всех жизненных взлетах и падениях, и без Ливви я не знаю, кем я буду как личность. Мы сформировали друг друга, всегда оставаясь единой константой, на которую мы могли рассчитывать после смерти бабушки. Но я знаю, что мне нужно что-то сделать, прежде чем моя жизнь застопорится и я никогда не выберусь из этой колеи. Мне нужно доказать себе, что я могу сделать это самостоятельно, что я на это способна, как бы сильно я ни скучала по Ливви в процессе. Я уверена, что она чувствует то же самое.
Ливви складывает мою одежду в аккуратную стопку.
– Это будет твоим становлением, Флора. Мне не терпится увидеть, куда приведет тебя это приключение.
– Лапландия, место, о котором я всегда мечтала, кажется подходящим выбором для начала этого эпического приключения. Разве это может быть не идеально под светом северного сияния? – Я думаю об этом мерцающем волшебном небе и знаю, что, если моя вера совершит прыжок, то я наверняка буду вознаграждена новым взглядом на жизнь и некоторыми собственными целями, к которым стоит стремиться. – И ты, покоряющая мир своей гениальной линейкой средств по уходу за кожей и потрясающей трудовой этикой. – Я почему-то вижу Ливви в Лос-Анджелесе. Пьет эти тощие зеленые соки и загорает на пляже Малибу.
– Нам повезло, Флора, что мы можем попробовать свои силы в другой стране, прожить совершенно новую жизнь – мы просто должны помнить об этом, когда тоскуем по дому и скучаем друг по другу. Давай, – говорит она. – Давай перепакуем половину этого, а потом тебе лучше уйти.
Мой самолет в Стокгольм вылетает через четыре часа. Последние несколько дней время пролетело незаметно, пока я просматривала свой список дел, составленный Ливви. Ей еще многое нужно сделать в клинике, прежде чем она улетит в Лос-Анджелес, так что она пока не в панической стадии и скорее всего никогда там не будет. Она слишком организованна для
