Среда обитания - Михаил Ахманов

У входа я наткнулся на хоккеиста Парагвая. Он был раскрашен под осу черными и желтыми полосками и прижимал к груди баллончик с «веселушкой». Кажется, уже пустой.

– Сс-свободный Охотник Крр-рит! – Парагвай растопырил руки. – Как-кая неожиданоссь! Как-кая чессь! П-пойдем крр-рыс ловить?

– Ты даже на приманку не годишься, – сказал я, пытаясь обойти Парагвая сбоку.

– Н-не гожусь. Сс-сегодня не гожусь, – покладисто согласился он. – Н-но я написал вам… написал…

Ему все-таки удалось схватить меня за пояс. Приподнявшись на носках, закатив глаза и потрясая баллоном с «веселушкой», Парагвай с завыванием продекламировал:

В Отв-валы я спустился.Мррак, х-холод, п-пустота!Н-не выбраться назад.

Затем хоккеист освежился из баллончика, хлопнул себя ладонью по лбу и печально вымолвил:

– Н-нет, что же эт-то я… п-память соссем отшибло… В-вам соссем дрр-ругое… т-такое…

Он снова начал завывать:

Ох-хотник в брроне,Сслева сстена и ссправа…П-пощади, не бей!

– Теперь точно убью, – сказал я и, растопырив пальцы протеза, потянулся к его горлу. Парагвай испуганно взвизгнул и отскочил. Допинг не был пуст, но ни одна голова не повернулась в нашу сторону. Кто тихо оттопыривался, кто лежал с закрытыми глазами, а кто показывал всем видом, что такие сцены здесь не считаются редкостью.

Обнаружив Эри в одной из ниш, я просочился сквозь голограмму с цветами и листьями. Эри, как всегда, была великолепна – в голубом узорчатом переднике и золотистой маске под цвет волос, с которой свисали хрустальные нити. Перед ней стоял баллончик с чем-то изысканным и легким – «стук-бряк» или «звени-уши».

Она сняла маску и в знак приветствия коснулась пальцами моей груди.

– Крит…

– Эри…

Смотреть на нее было гораздо приятнее, чем на Борнео или Конго. Зато они – источник прибылей, чего не скажешь о женщинах. Женщины – это расходы, капризы, упреки и много пустой болтовни.

Но к Эри последнее не относилось – она, как правило, знает, чего хочет, и переходит прямо к делу:

– Ты мог бы встретиться с Дакаром?

– Твой приятель, так? Что ему нужно?

Она поведала странную историю. Прямо скажем, фантастическую! Я пропустил бы ее мимо ушей, если б не знал, что Эри столь же не склонна к выдумкам, как я, Дамаск или Хинган. Все мы прагматики и реалисты – без этих качеств Охотнику не выжить. Столкнувшись с чем-нибудь невероятным, мы полагаем, что это иллюзия или обман, и мы обычно правы. Но, кажется, случай с Дакаром не подходил под эти категории.

Он считался лучшим инвертором Мобурга, и хоть я о славе Дакара не слышал и видел его всего лишь пару раз, это ничего не значит – я не работаю на Лигу Развлечений и не смотрю клипов с псевдожизнью. Дакар сотворил их немало, сотни три или четыре – расхожий товар из грез и снов на радость легковерным идиотам. Других достоинств, кроме буйной фантазии, за ним не значилось и даже наоборот – любил изрядно оттопыриться и побуянить. Что для подданных Лиги не редкость; как утверждают хоккеисты, диззи и прочие уроды, творцам необходимо разрядиться – мой Парагвай, любитель ярких впечатлений, тому пример.

Ну, речь не о нем, а о Дакаре… Однажды он влип в историю – нюхнул «отпада» и вышиб какому-то капсулю мозги. Гниль подлесная такого не прощает, мстит, особенно если погибший из банды. Начались у инвертора неприятности, и, чтобы закрыть вопрос, Лига пригласила Эри, как и положено по Второму Догмату: безопасность подданных – дело их корпораций. Эри вопрос закрыла (два трупа, разбитая челюсть и переломы ребер), но, к сожалению, сама попалась на крючок. Не знаю, чем ее пленил Дакар – может, талантом сочинять побасенки об удалых парнях и их красавицах подружках? Тем более что все эти удальцы похожи на Дакара, ну а подружки – вылитая Эри… Или она на него польстилась от одиночества? Хотя, с другой стороны, мужчина он видный…

Здорово он ее помучил, лет, должно быть, шесть. Правда, и Эри не без изъяна, а точнее, с прихотью: мечтает о светлой и вечной любви и чтоб никаких там одалисок или натуральных баб. Ревнует! Вредный пережиток, потому мы с ней и расстались… Ну, это уже другая песня.

На прошлой пятидневке Дакар поехал в Пэрз, и что-то там случилось, в Пэрзе, во время кутежа (а покутить он любит) или в трейне; словом, уехал Дакар, а возвратился человек без имени и памяти. То есть имя и память у него имелись, но не такие, как были у Дакара: он утверждает, что зовут его Павел (бессмысленное прозвище!) и что явился он из мест, которых уже не существует, из Эпохи Взлета или из более древних времен. По виду, однако, Дакар, и, как заметила Эри, разницы в постели тоже нет. Но о простых вещах – без всякого понятия: ни фантик натянуть, ни дверь открыть, ни к лифту подойти, ни торкнуться к раздаточному автомату… Спрашивает, говорит, много говорит, но непонятно. Словом, лицо Дакара, тело Дакара и гарбич Дакара, а мозги и память – так вовсе не его. Чудеса!

Выслушал я Эри, прищурился, подумал и спросил:

– Не ошибаешься, детка? Может, каприз у него такой? Может, он историю для клипа сочинил и проверяет, как ты отреагируешь? Парни из Лиги все повернутые. Кто к бандитам лезет в щель, кто над девушками шутки шутит…

Она с задумчивым видом играла хрустальными нитями маски. За моей спиной раздался хлопок, затем потянуло сладким приторным ароматом – раскупорили баллончик с «веселухой». Поморщившись, Эри сказала:

– Это не шутки, Крит. Он… понимаешь, он другой, не такой, как мы, как ты или я или как эти. – Она кивнула в сторону соседних столов. – Не потому, что глупые вопросы задает – иначе думает, иначе чувствует… Другие знания и опыт, другие мысли… Пришелец из прошлого и, кажется, очень несчастный.

– Несчастный?

– Да. Потерявший близких и свой мир, свою реальность. – Эри пропустила нити между пальцами, вздохнула и добавила: – Знаешь, он рассказывал мне о Поверхности.

Глаза у меня полезли на лоб.

– О Поверхности? С чего бы?

– Он утверждает, что жил там. В городе на Поверхности, у водоема. Такой длинный-предлинный водоем, в котором вода не стоит, а бежит, словно в трубе водокачки… называется «река»… Эта река тянулась через город, а в нем росли деревья и были улицы, мосты и здания, но не из триплекса и тетрашлака, а из бетона и каких-то других материалов. В одном из зданий он жил, вместе с женщиной и их сыном… Странно, правда? Он их все время вспоминает и зовет во сне… женщина была шатенкой с карими глазами… Азия… так ее, кажется, звали… Тоже странно: Азия – имя моей матери…

Глаза у Эри подернулись туманом. Она смотрела на меня, но видела нечто другое – должно быть, город, водоем, мосты и здания и эту женщину, с которой жил Дакар. Возможно, женщина и впрямь существовала – Дакар по этой части был мастак, но в остальном я не уверен. Город на Поверхности! Что за нелепость!

– Он хочет избавиться от одалиски, – тихо прошептала Эри.

– Надоела? Другую присмотрел?

– Нет. Просто хочет избавиться. Возьмешь?

– Не возьму. Можешь ее Хингану сплавить. Или Дамаску…

Избавиться от куклы! Теперь я понимал, что связывает Эри с этим новым загадочным Павлом-Дакаром, свалившимся к ней то ли из прошлого, то ли с Поверхности. Ее мечта о вечной, светлой и единственной любви была близка к осуществлению – конечно, если не считать той кареглазой шатенки.

– Ладно, – произнес я, похлопав ее по руке, – ладно! Пусть он не шутит, твой Дакар, не сочиняет баек и в самом деле жил когда-то наверху. Похоже на бредни блюбразеров, но я к ним отношусь лояльно – кто его знает, как там оно было в древние времена… Давай-ка перейдем к делу. Ты говоришь, он хочет встретиться со мной? А для чего?

– Вопросы, – нахмурилась Эри, – столько вопросов, что я в них чуть не утонула! Почему то, отчего это, кто, зачем, откуда, как устроено?..

– Есть терминал и справочная служба.

– Он говорит, что должен пообщаться с человеком. Он утверждает, что пьютеры глупы. Он спрашивает то, о чем они не знают.

– Например?

– О какой-то катастрофе, произошедшей в древности, еще до Пака и Эпохи Взлета. О том, когда она была и почему случилась. Он уверен, что люди жили наверху и только после катастрофы перебрались под землю. Еще он хотел бы выяснить, что на Поверхности сейчас – мертвое пространство… лес из живых деревьев… огромный водоем, покрывший сушу, или застывшая вода? Еще…

– Ну и вопросы! – прервал я Эри и ухмыльнулся. – Ты уверена, что я отвечу? Я ведь не блюбразер!

– Зато ты их знаешь.

– Знаю, это правда… – Я машинально напряг запястье, дуло «ванкувера» на мгновение высунулось и исчезло с легким щелчком. – С Мадейрой, что в тупике сидит, мы даже приятели – я его потчую ягодным пуншем, а он меня – байками о Синих Небесах… Свести его к Мадейре, что ли? Пришельца твоего?

– Хорошая мысль, – одобрила Эри. – Он про каких-то ученых толкует, про людей, исследующих прошлое, что роются в земле, разыскивают древние предметы и изучают их. Однако не диггеры и не торговцы хламом из Отвалов… историки и еще арх… арх… – Она пожала плечами. – Нет, не помню! Сложное слово, непривычное, и этих слов у него до купола.