Записки полярника - Михаил Муров

Когда лодки были подняты на корабль, ледяное поле уже прижимало ледокол. Однако якорь успели поднять, и судно, благополучно ускользнув от опасности, вышло на середину бухты.

Честно говоря, нам, зимовщикам, жизнь «на якоре» уже давно надоела, и мы, несмотря на то что печи еще не были сложены, перебрались в пахнущий смолой дом. 21 августа к нам неожиданно приехал Шмидт и сообщил, что он принял решение до окончания строительных работ и монтажа рации предпринять исследовательский рейс на север архипелага. Рискованная затея пришлась нам не по душе, и мы ему откровенно признались в этом.

— Время позднее, наступает зима, и все может случиться, — озабоченно сказал начальник зимовки.

— Мне понятны ваши опасения, — ответил Отто; Юльевич,— в случае если мы застрянем, вам придется зимовать с шестнадцатью рабочими — перспектива тяжелая не только в продовольственном отношении... Но бездеятельное сидение научного состава, когда есть возможность исследовать весь архипелаг, найти могилу Седова, будет непростительно.

В тот же день рабочие были переселены с ледокола в баню, которая была уже готова и отапливалась. Для связи с нами была оставлена небольшая аварийная рация, но она оказалась неисправной, а ремонтировать ее у нас не было времени.

22 августа в 9 часов «Седов» оставил бухту Тихую.

Потом мы узнали из рассказов товарищей, как проходило их плавание. Британский канал «Седов» миновал без особых затруднений. Море Королевы Виктории оказалось до самого горизонта совершенно свободным ото льда. Это чрезвычайно удивило наших «ледовых профессоров» и заставило вспомнить древнюю гипотезу о существовании в районе полюса открытого полярного моря, проходимого для парусных судов.

Однако только 110 километров ледокол шел по чистой воде, а потом снова начались льды. Вначале «Седов» легко преодолевал их. Но чем дальше, тем труднее становился путь, и через некоторое время корабли уже с большим трудом форсировал, идущие навстречу вековые льды.

Капитан в течение суток не сходил с мостика. Научные работники целыми днями занимались своими работами. Они знали, что никто до них не проводил здесь научных исследований. Неожиданно в море Королевы Виктории обнаружили ветвь теплого течения Гольфстрим, неизвестно как попавшего на 83° северной широты.

23 августа штурман Ушаков доложил руководству, что ледокол вышел за пределы мировых карт. Это было на 82° 06' северной широты. Рекорд, поставленный итальянской экспедицией на судне «Стелла Поляре», побывавшей здесь в 1899 году, был побит. Стал вопрос о возвращении в бухту Тихую, но Отто Юльевич хотел сделать рекорд бесспорным и настоял на том, чтобы пройти еще 20 миль.

«Седов» продолжал путь, но обстановка становилась все тяжелее. Наконец наступил момент, когда ледокол остановился в полном бессилии. Владимир Иванович определил по приборам, что достигли 82° 14' северной широты.

Так был установлен новый мировой рекорд свободного плавания в высоких широтах.

— Поздравляю, — пожимая руку капитану, проговорил Шмидт.

— Разрешите мне поздравить нашего капитана с двойным достижением, — загадочно улыбаясь, сказал Визе. — Он не только установил новый небывалый рекорд, но и провел «Седова» по земле!

— Ничего не понимаю! Когда ледокол шел по земле? — недоумевал Шмидт.

— Я имею в виду карту Юлиуса Пайера, — ответил Визе, — на месте, где мы сейчас находимся, он поместил Землю Короля Оскара. Только что были сделаны промеры. Они показали 165 метров глубины. Теперь ясно, что эта земля не существует. Честь ее закрытия принадлежит Владимиру Ивановичу.

Дальше на север идти было рискованно, ибо угля на судне оставалось ограниченное количество. Решено было повернуть и идти к Земле Рудольфа, чтобы проверить состояние бывшей зимовки Абруццского, а затем, если удастся, разыскать могилу Седова.

Этот день был удачным для экспедиции, но корреспонденты ходили мрачные и злые. Дело в том, что они получили от редакций указания чаще передавать сообщения об экспедиции, а из-за плохой слышимости в этих широтах их сенсационные материалы застряли в радиорубке.

На обратном пути в море Королевы Виктории разыгрался сильный шторм, который лишил возможности подойти к мысу Бророк. Пришлось лечь в дрейф. Шестнадцать часов обледенелый пароход бросало и носило по воле волн. Только в ночь на 25 августа море утихло. Появилась возможность подойти к мысу Бророк. Именно там, по рассказам матросов Линника и Пустотного, был похоронен Георгий Яковлевич Седов. Встали на рейде. Подходя к мысу, приспустили флаг. Было около часа ночи.

Вскоре шлюпка с участниками экспедиции направилась к мысу. Едва она подошла к берегу, как начался оглушительный обвал ледника.

Могилу отважного соотечественника найти не удалось. Ни поставленных 15 лет тому назад лыж, ни признаков могильной насыпи нельзя было разглядеть среди россыпи камней. Возможно, бывающие здесь непрерывные обвалы и движение льдов снесли прах Седова в море.

Участники экспедиции установили на берегу деревянную доску с надписью: «Здесь погиб Георгий Яковлевич Седов», а затем вернулись на корабль.

Тем временем работы на станции в бухте Тихой подходили к концу. Рабочие уже с нетерпением ждали возвращения ледокола. И вот 27 августа в Британском канале появился «Седов».

Нас отделяло от судна километров 15—17. Мы видели его, но считали, что корабль не возвращается в бухту Тихую, потому что члены экспедиции заняты различными научными работами. А оказалось, что ледокол затерт льдами, которые все крепче и крепче смерзались.

Над «Седовым» нависла угроза зимовки. Правда, можно было еще уйти на юг, но тогда на станции надо было оставить, кроме зимовщиков, еще и рабочих. Этого Отто Юльевич допустить не мог.

— Я отправлюсь на станцию пешком, по льду, — сказал Шмидт. — Я должен убедиться, что зимовщики в тепле, радиостанция работает. Вернусь вместе со строителями. А сейчас в бухту Тихую со мной пойдут географ Иванов, матрос Иванов и корреспондент Громов. Надеюсь, товарищи не откажутся отправиться со мной в этот рискованный путь?

Условились, что, дойдя до бухты, группа Шмидта разожжет костер.

27 августа в 9 часов вечера партия Шмидта в составе четырех человек, взяв парусиновую лодку и сани, покинула корабль.

— Я думаю, при благоприятных условиях через четыре-пять часов вы будете на берегу, — напутствовал товарищей Визе.

Однако прошли ночь и день, а условных сигналов не было. Все недоумевали. Капитан был мрачен и под вечер решил выслать матросов на поиски партии Шмидта. Но пока собирались, льды словно проснулись и зашевелились. Начинался шторм.

— Остановить поисковые партии, готовить машину, — отдал команду капитан.