Неправильное привидение - Николай Воронков

Мы повернулись на голос и опешили, правда, по разным причинам. Пока мы выясняли отношения, незаметно для себя дошли до хорошей дороги. И теперь к нам приблизился небольшой отряд — впереди пара мужчин верхом, сзади — два десятка солдат тоже на лошадях, повозка с вещами. В середине, под защитой солдат, легкая карета, в которой сидели две молодые женщины лет двадцати пяти. Я обалдел от красоты девушек, с интересом смотревших на нас. А Таня, похоже, от красоты мужика, который с нами разговаривал. Классический рыцарь на белом коне, вернее, на гнедом. Тот спрыгнул на землю и подошел к нам. М-да, рядом с таким мне ловить нечего… Мужик в самом расцвете сил. Лет тридцати, ростом даже выше меня, красивая фигура, осанка, классический римский профиль, пышная шевелюра, голос… Девки, наверное, пачками ложатся у его ног.

Тот подошел к нам, но смотрел только на меня. Невольно я сдвинулся назад, чтобы случайно не задеть его и не добавить нам проблем. Мужчина воспринял это по-своему — презрительно усмехнувшись, процедил:

— Так ты еще и трус… — И замахнулся плеткой.

Ну, все, обреченно подумал я. Каждый раз одно и то же — стоит мне сделать шаг назад, как все воспринимают это как трусость. Сейчас он меня постарается ударить, потом будет недоумение, скандал, потом придется с ним что-то делать, а потом выслушивать очередные попреки от Тани. Но та неожиданно бросилась между нами и даже развела руки в стороны, стараясь меня защитить.

— Не смейте, его нельзя бить, он… больной!

Мужик насторожился.

— И чем же, интересно, он болен, что позволяет себе разговаривать с женщиной в таком тоне?

Таня опустила руки, немного подумала.

— Я путешествовала с обозом этого человека, на нас напали и ограбили, мы чудом спаслись. Но этот молодой купец потерял все, что у него было, и подвинулся рассудком. Теперь он периодически начинает заговариваться, у него появилась боязнь прикосновений. И если к нему приблизиться, может начаться истерика или даже эпилептический припадок.

Я чуть не открыл рот от удивления, а мужик немного успокоился:

— Как же вы не боитесь путешествовать в его обществе?

— Если его не беспокоить, то он ведет себя достаточно мирно. Я решила отвезти его к родственникам, в столицу Гвардаха — Черлем. Мы как раз обсуждали, как обезопасить его самого, окружающих, и придумали, но на это нужны деньги.

Мужчина нехорошо прищурился — ну, правильно, решил, что из него сейчас начнут тянуть денежки.

— И что же вы придумали?

— Мы решили, что наилучшим вариантом будет, если мы посадим его в клетку и на повозке отвезем до самого дома.

Наступила минута ошарашивающей тишины. Мужик несколько раз переводил взгляд с меня на Таню и обратно.

— Вы это серьезно?! И он на это согласился?! Сам?!

— Конечно, он же понимает, что это будет лучшим решением наших проблем.

Мужчина помолчал, разглядывая меня, потом, более оценивающе, Таню.

— Если дело только в этом, то я готов помочь вам. Я с сестрой путешествую, но с удовольствием немного изменю маршрут, чтобы проводить вас. В ближайшей деревне наймем повозку, сделаем клетку. Если вы не против, то для вас найдется место в карете сестры.

Таня сделала легкий поклон.

— Это было бы идеально. Позвольте представиться — Таня, баронесса Ингарская, целительница.

— Граф Демур, можно просто Влад.

— Если позволите, я поговорю наедине с пациентом.

— Да, разумеется.

Граф отошел, а Таня повернулась ко мне, с явным любопытством ожидая моей реакции. Внутри все бурлило, даже ноздри, наверное, побелели от бешенства, но я сдержался. Если начну сейчас говорить, то она ведь ни одно из моих выражений все равно не поймет. Именно выражений, потому что цензурные слова на ум не приходили.

— И нечего глазами сверкать, — спокойно произнесла Таня. — Все сделано по твоему плану, как ты и хотел.

— Я?! Хотел?!! Да лучше бы я в гробу ехал и там переворачивался, чем изображать обезьяну в клетке!

Таня стала загибать пальцы.

— Ты хотел, чтобы я ехала на повозке, а не сбивала ноги?

Пришлось кивнуть.

— Я поеду в карете. Ты сам понимаешь, что никто не должен прикоснуться к тебе даже случайно, — тебя никто не тронет. Ты говорил, что придется искать деньги, — сейчас мы получаем бесплатную дорогу. Вроде все так, как ты и задумывал.

— Но я не планировал ехать в клетке!

— Отказываемся? — Таня стала холодна.

Очень хотелось отказаться, очень. Но других вариантов пока не просматривалось, и я, скрипя зубами, согласился. Таня повернулась, чтобы уйти. Я заметил, как она посмотрела на поджидающего ее графа. Тот стоял в небрежной позе, весь такой красивый… Походный костюм из материала типа коричневой замши, изукрашенный пояс, что-то типа сабли на поясе. И белый шейный платок. И еще легкая снисходительность во взгляде, когда он смотрел на Таню. Меня неожиданно кольнуло беспокойство — не раз видел, что такие красавчики делают с женщинами.

— И это, Тань, ты с этим графом поосторожнее — для него девушка не человек, а только игрушка.

Таня постояла, как будто ожидая продолжения, и, ничего не ответив, ушла.

Колонна построилась, и мы снова тронулись в путь. Все люди как люди, верхом или в карете, один я… как пешеход. Мне, конечно, нетрудно, я все равно усталости не чувствую. Мне хоть идти, хоть бежать — без разницы. Но когда все едут, а ты один из всех идешь, настроение как-то портится. Невольно задумался — а есть ли еще и привидения-лошади? Наверное, есть, здесь все может быть. Можно и поискать при случае, но вот как я на ней буду ездить по общим дорогам? Любой встречный-поперечный, решивший погладить или покормить такого коня, в лучшем случае останется заикой до конца жизни. А если еще и я покажу пару фокусов, то станет совсем весело. Но пока не становилось, я старался идти рядом с дверкой кареты, откуда были слышны оживленные голоса девчонок. Сначала трепались про каких-то общих знакомых, а когда начали обсуждать фасоны дорожных платьев, я вообще перестал воспринимать их как умных и просто перестал слушать.

Не знаю, воспринял граф слова Тани всерьез или у него были какие-то свои резоны, но через пару часов мы, не доезжая с километр до первой же появившейся деревни, остановились. Солдаты и слуги, до этого сидевшие в повозке, начали разбивать лагерь. Граф о чем-то поговорил с Таней и уехал. Пользуясь привилегией больного, я отошел в сторонку и бездельничал, наблюдая за суетой. Хотя суетой это выглядело для постороннего, неопытного взгляда. Люди двигались вроде бы без всякого смысла, в разные стороны, но уже через полчаса были готовы и палатка для отдыха, куда немедленно удалилась женская часть отряда, и костер, и несколько переносных столиков. Потом началась готовка обеда и прочее обустройство. Еще через пару часов появился и граф, рядом с ним катилась большая повозка, на которую успели поставить настил и клетку примерно двух метров по граням. Ребра были из грубо сколоченных брусков, а по периметру что-то вроде редкой оградки из штакетника. С одной стороны сделана дверка, закрепленная цепью с замком. Граф, повозка и выскочившая из палатки Таня сразу направились ко мне.