На фронтах Великой войны. Воспоминания. 1914–1918 - Андрей Черныш

С рассветом войска корпуса выступили. К 10 часам утра примерно обе колонны 35-й и 3-й дивизии спокойно, без всяких затруднений и препятствий, перешли Гучву: 3-я – у Тептюкова-Гродека, по мельничным плотинам, 35-я – по наведенному саперами в Грубешове мосту, рядом со старым полусгоревшим мостом. Противника обнаружено не было.

За Грубешовым мы встретили начальника 3-й дивизии со штабом. Он доложил о движении своей колонны и получил указания на ночлег, если обстановка позволит, в д. Теребине.

Командир корпуса со штабом последовал с колонной 35-й дивизии на Вербковице.

Когда голова 35-й дивизии вошла в село Вербковице, западнее нее послышалась артиллерийская стрельба. Авангард развернулся, и главные силы также поспешили в Вербковице. В чем было дело, мы пока не знали. Хотя по шрапнельным разрывам было ясно, что стреляет артиллерия нашего соседа откуда-то из района севернее д. Пересоловице, мы дивизии уже не видели: она взяла влево на д. Конопне. Зато севернее господского двора Эльжбецин мы увидали развертывание каких-то крупных пехотных частей, которые быстро наступали на с. Гостынне. Батарея 5-го корпуса продолжала стрелять, посылая снаряды в направлении на Гостынне. Мы – горячая молодежь – не выдержали и поскакали вперед, по дороге на Гостынне, чтобы посмотреть, что там делается. Когда мы выехали на возвышенность несколько западнее Эльжбецина, то увидели следующую картину: от Эльжбецина левым флангом вдоль большой дороги на Гостынне наступал в боевом порядке Витебский полк[84] 7-й дивизии 5-го корпуса. Наступали витебцы быстро, безостановочно. Справа, от д. Пересоловице, их поддерживала батарея. Вдали, между Конопне и Гостынне, быстро отступали какие-то пехотные части противника в разреженных строях. Они скоро скрылись с глаз. Версты две еще проехали мы вперед с капитаном Громыко по полю, которое прошли австрийцы, и были поражены: все оно усеяно было брошенными предметами снаряжения, патронами, валялись целые ранцы с полными выкладками. Словом, остались следы явного, поспешного – выражаясь мягко – отступления неприятеля. Удовлетворенные виденным, в приятном возбуждении, мы вернулись в Эльжбецин, куда прибыл уже штаб корпуса в полном своем составе. Наступал вечер.

Таким образом, первый же день нашего возобновленного наступления показал нам, что перед фронтом у нас и у соседа нашего справа (а потом мы узнали, что и в 19-м, и 25-м корпусах) болтались какие-то слабые части противника, поспешно отступавшие перед одними лишь авангардами.

Дивизии заночевали: 35-я – в Гостынне, 3-я – в Теребине, куда пришла спокойно, без всяких препятствий.

Мы расположились в огромном господском доме Эльжбецине. По словам жителей и некоторым оставшимся следам, в этом самом доме ночевала недавно австрийская конница. Ее ли рук дело или жителей Вербковице, только все в сказочно богато обставленном огромном барском доме буквально было перевернуто вверх дном. Не было ни одного предмета чудной обстановки и разнообразной утвари, который не был бы сдвинут с места, раскрыт или опустошен. Грабеж дикий, необузданный сопровождался варварством, вандализмом. Чувство глубочайшего возмущения, негодования невольно охватывали нас при виде подобной картины. Кто был ее творцом? Противник бежавший или местные жители? Не знали мы. Вероятно, это было дело рук тех и других. Первые начали, вторые продолжили.

3. По следам недавних боев

На утро 24-го наступление продолжалось: 35-я шла на Дуб, 3-я – на Пышовцы.

Небольшие пехотные и кавалерийские части противника отступали перед нами, не ввязываясь в бой. После полудня мы прибыли в Дуб, где и остановились на ночлег. Дивизии к вечеру имели небольшие столкновения с арьергардными частями противника, которые нами были сбиты. Имелись и трофеи: в районе Дуба было взято до 100 пленных, а у Пышовцов 3-я дивизия захватила мостовой парк неприятеля – понтоны, при помощи коих был наведен мост через реку Гучву. Уже в сумерках перед частями 35-й дивизии проскользнула большая колонна пехоты противника, около двух батальонов. Она поспешно отходила по гребню высот южнее с. Зубовице – Волица – Бржозова в западном направлении.

Опросом пленных устанавливалось, что перед нами были неприятельская конница, поддержанная пехотой. Им приказано было отходить. Интересно было знать, как пленным рисовалось положение у них на фронте. Одного врача, взятого в числе других в плен, мы спросили, как у них дела на фронте? Он отвечал спокойно и уверенно, что ничего, мол, все идет хорошо, вызвав у нас не только улыбки, но и смех. Когда мы ему сказали о понесенных австрийской армией поражениях под Люблином, он отнесся к этому недоверчиво. Ясно было, что им протрубили о недавних, явно преувеличенных победах на путях к Люблину и Холму. Как потом мы узнали, австрийское командование перед нами добросовестно пребывало в приятном заблуждении, что мы, то есть 5-я армия наша, разбита. Тем тягостнее было для них в этом очень скоро разочароваться.

Село Дуб, где мы ночевали в тесном доме ксендза[85], уже видало боевые картины. Сельцо являлось единственной отдушиной в тылу доблестного 19-го корпуса в его пятидневном бое у Комарова[86] с превосходными силами противника 15–19 августа. Занимая здесь у Комарова позицию фронтом на юг, юго-запад, запад, а в конце еще и на северо-запад, отличные войска генерала Горбатовского геройски выдержали и не дрогнули под натиском бесчисленных атак превосходящего значительно числом неприятеля, даже и тогда, когда и с. Дуб, единственный путь в тыл, на короткое время захвачено было противником и когда, по выражению солдат корпуса, они находились «у кругу».

25-го наступление или, вернее, преследование уходящего противника продолжалось в направлении на Томашов. Мы следовали за 35-й дивизией через с. Зубовице в м. Комаров. Это местечко очень живописно расположено на северном кругом склоне одного из гребней значительных возвышенностей, беспорядочно между собою переплетающихся и заполняющих все пространство до самого Томашова. Будучи еще покрыты во многих местах лесом больших площадей или небольшими рощами, возвышенности создавали на упомянутом пространстве крайне пересеченную местность. Невольно мы задержались в Комарове на площади у церкви, откуда в северном направлении внизу расстилалась обширная, низменно-болотистая котловина с чуть приподнятыми краями. Вот эта котловина и была той внутренностью позиции, которую доблестному 19-му корпусу пришлось так героически и так долго отстаивать. Нечего и говорить, что и по размерам, и по топографии эта внутренность насквозь и со всех сторон простреливалась[87].