Над Тиссой (сборник) - Александр Авдеенко

– Тихо, дружок, тихо!

Смолярчук насадил на палку фуражку и осторожно выдвинул ее из-за дерева. Застрекотал вражеский автомат. Каблуков и Степанов сейчас же дали двойную очередь – огонь по огню. Завязалась перестрелка.

Убедившись в том, что нарушители не сдадутся, Смолярчук решил их уничтожить. Он приказал Каблукову огнем отвлечь на себя внимание диверсантов, Степанову поставил задачу обойти ельник слева, а сам незаметно переместился вправо – перебежками, от куста к кусту. Окружение сопровождалось беспрестанным огнем Каблукова.

Витязь ни на один шаг не отставал от Смолярчука, тоже ложился, переползал.

Петля все туже сжималась вокруг диверсантов. Огонь с их стороны резко ослабел, потом и совсем затих. Смолярчук насторожился. Что это значит? Неужели оставили заслон и под его прикрытием отошли?

Ельник, изрезанный вдоль и поперек пулями автоматов, поредел, и хорошо стали видны на весенней земле две черные неподвижные фигуры. Только двое. Где же третий? Неужели успел удрать? Да, похоже на то.

Смолярчук первым подбежал к убитым. Они лежали, уткнувшись в землю. Перевернув их на спину, старшина увидел щетинистые и опухшие лица. На крепких солдатских ремнях подвешены гранаты и автоматные диски. Руки все еще сжимали оружие.

– Обыскать! Что с тобой? – вскрикнул Смолярчук, заметив, как румяное лицо Степанова быстро покрывалось бледностью.

– Кажется… ранен. В ногу, – губы Степанова задрожали. – Ранен, – повторил он тихо, уже с закрытыми глазами.

Смолярчук взял у Степанова автомат, приказал Каблукову перевязать раненого и охранять трупы, а сам продолжал преследование. Нельзя было терять ни одной минуты. Он бежал за Витязем, готовый каждую секунду открыть огонь по врагу. Еловые ветки, покрытые дождевой водой, хлестали по разгоряченному лицу. Пот заливал глаза. Ноги попадали в колдобины, полные весенней воды, цеплялись за корни, за камни и кустарник. Упав, поднимался прежде, чем Витязь успевал натянуть поводок.

Захваченный погоней, Смолярчук забыл об опасности. Огонь, неожиданно вырвавшийся навстречу, напомнил ему о ней.

Смолярчук залег у толстой сосны и стал поливать пулями кустарник, приютивший диверсанта. Падая, он скомандовал собаке: «Ложись». Витязь повиновался, но с какой-то странной, необычной для него медлительностью. Он сначала опустился на колени, потом уткнул морду в землю и вдруг беспомощно завалился на правый бок, и мох вокруг его головы густо покраснел и задымился на прохладном воздухе.

Смолярчук на одно мгновение перестал управлять собой. Опустив автомат, он смотрел в широко раскрытые глаза Витязя, на его редкие седые усы, на его поникшие уши, атласно розовые изнутри и замшевые снаружи, на его ослепительно белые клыки.

Когда старшина пришел в себя, диверсанта уже не было в кустах. Его спина виднелась между дальними деревьями. Нарушитель быстро удалялся, изредка оглядываясь, как волк, который далеко ушел от преследователей. Смолярчук понял – нарушитель считает, что убил и пограничника и собаку. Это хорошо. Теперь он пойдет увереннее и спокойнее. Скорее всего он свернет круто вправо, чтобы добраться до населенного пункта…

– Не доберешься! – Смолярчук снял шапку, куртку, сапоги и налегке бросился наперерез диверсанту.

Смолярчук не ошибся в своих расчетах. Диверсант вышел как раз туда, где старшина подрезал ему путь. Тяжело, загнанно дыша, пробирался он по глухой горной тропе – с темным лицом, низко подпоясанный кушаком, в расстегнутой до последней пуговицы рубашке, с могучей волосатой грудью. В руках он держал автомат. Невозможно такого взять живьем, но все же надо попытаться. Затаившись в кустах, Смолярчук скомандовал:

– Бросай оружие! Руки вверх!

Диверсант ответил длинной автоматной очередью – наугад, на голос. Тогда Смолярчук струей пуль резанул диверсанта по ногам, ниже колен. Тот споткнулся, упал. Но и пронзенный десятком пуль, не выпустил из рук оружия. Смолярчук в азарте боя прикончил бандита. После этого он вышел из засады на лесную тропу. Поднял автомат нарушителя и вдруг в изнеможении сел на пенек, рукавом гимнастерки вытер мокрый лоб, лицо.

На взмыленной лошади, в сопровождении трех конных пограничников, подскакал начальник заставы.

Соскочив на землю, капитан Шапошников подошел к убитому, молча, нахмурившись, посмотрел в его оплывшее, заросшее лицо.

Смолярчук виновато улыбнулся.

– Сплоховал я на этот раз, товарищ капитан, не до конца выполнил свою задачу. Хотя бы одного надо было взять живым.

Шапошников перевел строгий взгляд на старшину:

– Жаль, жаль, и эта ниточка оборвалась.

7

События на пятой заставе развивались своим чередом. Опасения генерала Громады были не напрасны: на левом фланге заставы обнаружили еще один след нарушителя. Исследовав его, капитан Шапошников пришел к выводу, что главный лазутчик, как и предполагал генерал Громада, прошел здесь, на левом фланге, а там, на правом, действовала лишь отвлекающая группа.

Во главе усиленного наряда, с розыскной собакой, доставленной из штаба комендатуры, капитан Шапошников пошел на преследование.

Следы нового нарушителя были тоже ухищренными: прежде чем пройти по КСП, он накрыл ее резиновой дорожкой, специально изготовленной так искусно, что она оставила на земле очень слабый отпечаток.

Пройдя через КСП, нарушитель, очевидно, свернул свой передвижной резиновый мост в рулон и, уже не прибегая к ухищрениям, начал продвигаться в тыл. Вот его следы. Судя по отпечатку, нарушитель обут в массивные башмаки, на толстой подошве, с резиновыми набойками. Пробирался он осторожно, часто останавливаясь. Он вошел в виноградники колхоза «Заря над Тиссой». Тут, очевидно, ему кто-то помешал, и он вынужден был скрыться в сарае.

Деревянный скособочившийся и подпертый с одной стороны бревном сарай стоял на отшибе, на покатом склоне горы, и его с трех сторон окружала обработанная мягкая земля виноградника. На ее черном покрове хорошо были видны отпечатки башмаков. Следы вели к неплотно прикрытой двери сарая. Обратных следов, говорящих о том, что нарушитель покинул убежище, не было видно.

Инструктор, идущий впереди наряда с собакой, в нерешительности остановился, размышляя, что делать? Пойдешь вместе с овчаркой – напорешься на автоматную очередь. Пустить только овчарку? Но и ей одной несдобровать. Единственно правильное решение, думал инструктор, окружить сарай и приступить к его штурму. Эту свою последнюю мысль и высказал он начальнику заставы. Шапошников решительно отверг ее.

– А если нарушителя там уже нет? Пока мы будем окружать сарай, он, знаете, куда может уйти!.. Пустите вперед собаку.

– Товарищ капитан!

Шапошников тихим, властным голосом повторил:

– Пускайте!

Инструктор отстегнул поводок от ошейника, и овчарка, высоко подняв голову с навостренными ушами, устремилась к сараю. Она подбежала к двери, решительно вставила в темную щель свою клинообразную морду и проскользнула внутрь сарая.

– Видите, никого! – сказал Шапошников.

Собака вернулась и села у ног инструктора, заискивающе поглядывая на него и виляя хвостом. Тот понял ее и протянул руку. Собака раскрыла пасть. Выронила на ладонь инструктора патрон от пистолета-автомата. Нарушитель перезаряжал оружие.

Осмотрев сарай, Шапошников обнаружил в его задней стенке пролом. Через него, отдохнув и покурив (были найдены спички и окурок), и ушел нарушитель.

По мере удаления от границы, на твердой земле следы становились все менее заметными, и наконец на каменистой тропе, вьющейся по южному склону среди виноградников колхоза «Заря над Тиссой», они вовсе пропали. Став на слепой след, собака вывела пограничников на шоссе и здесь отказалась работать. Похоже на то, что нарушитель воспользовался машиной. А может быть, он только сделал вид, что воспользовался; может быть, пройдя какое-то расстояние по шоссе, он свернул в сторону и сейчас стремительно пробирается глухими тропками через пригородные сады и виноградники к Явору.

– Комаров, ищите следы в районе дороги, – приказал Шапошников инструктору.

Собака прошла километра два по левой обочине шоссе, столько же по правой, потом она обыскала обширное пространство, примыкающее к дороге с обеих сторон, но следов нигде не обнаружила.

– Эх, Витязя бы сюда, он бы этот клубок сразу распутал, – сказал кто-то из солдат, следовавших за начальником заставы.

– «Да, – подумал Шапошников, – без Витязя нам не обойтись».

– Продолжайте поиск, Комаров, я скоро вернусь. Ремизов, Марчук – на коней!

Кованые копыта разгоряченных лошадей, высекая искры, прозвенели на кремнистом проселке, уходящем в горы, и скоро заглохли в густой предрассветной темноте.

Труд пограничника оценивается не только тем, сумел он или не сумел задержать нарушителя в самый момент перехода границы. Замечательный мастер тот, кто схватил врага, не дав ему пройти по советской земле и десяти шагов. Но хорош и тот солдат, который, обнаружив ухищренный след нарушителя, преследует его три, пять, десять часов, а может быть, и двадцать четыре, его все-таки задержит или уничтожит. Пусть враг сумел оторваться от преследователей на несколько часов, поставить их в исключительно невыгодные условия, пусть он даже бесследно скрылся, – все равно ничего еще не решено: преследование будет продолжаться.