Яд для живых - Николай Андреев

– Мы действительно попали в ловушку. Ураган раньше, чем через несколько дней, не закончится. Остается только уповать на милость Божью.

– Это верно, – согласился Кайнц, доставая из-под рубахи крест. – Будем надеяться, что хоть суток пять нам останется на выполнение задачи.

Генрих почти точно угадал продолжительность буйства стихии. Порывы ветра продолжались семь дней, еще четверо суток оседал песок.

Все это время разведчики находились в своем маленьком укрытии. Теснота была просто ужасная – не вытянуть ноги, не расправить плечи. Приходилось только сидеть.

Больше всего люди мечтали о возможности встать, потянуться, высоко поднять голову.

Однако наибольшей проблемой оказался выход из убежища. Осознали это разведчики уже через несколько часов после начала урагана. Первым не выдержал Освальд.

– Все! – воскликнул немец, – я больше не могу. Терпеть дальше нет сил. Делать это здесь неэтично, да и, с точки зрения гигиены, нельзя.

Ридде обвязал себя прочным тросом, откинул полог и вылез наружу. Он отсутствовал не более пяти минут, но остальным это время показалось вечностью. В этот момент, когда Аято и Храбров уже хотели тянуть канат назад, Освальд вернулся. Зрелище было мрачным и комическим одновременно. Юноша пытался вытряхнуть из одежды песок, но удавалось это с трудом. Мало того, у него в ушах, носу, волосах его было ничуть не меньше. Наконец, сделав несколько глотков из фляги и прекратив борьбу за чистоту, Ридде громко произнес:

– Это настоящий кошмар. Я отошел от укрытия от силы метров на пять и тут же потерял его из виду. Ориентация теряется полностью. Вокруг только летящий песок. Такое впечатление, что стоит остановиться, и тебя тотчас занесет по шею. А уж сесть…

Постепенно люди привыкли и к этому неудобству. Хотя каждый оттягивал нужду до последнего. Хуже всего, понятно, приходилось девушкам. Во-первых, из-за физиологических различий, во-вторых, у них возникали чисто женские проблемы, ну, и в-третьих, по нравственным соображениям. Большую часть группы все же составляли мужчины. И если Салан особенно не церемонилась, то Олис стеснялась подобного положения.

Впрочем, по этому поводу, земляне подшучивали лишь над собой. Постепенно напряженность между аланцами и наемниками исчезла. Все прекрасно понимали, что от них теперь ничего не зависит. А потому не стоит тратить нервную энергию понапрасну.

Теперь, если споры и возникали, они не несли в себе враждебности и агрессии. В основном же и те, и другие предавались воспоминаниям.

Как оказалось, жизнь Виолы и Салан была не столь уж легкой. Неплохое воспитание и образование, хорошая семья, но оба не прошли контрольный тест на внушаемость. Именно поэтому их и отправили на внешнюю орбиту Алана. Затем обучение в специальных подразделениях, боевые операции на астероидах и дальних планетах. А теперь вот Таскона. И хотя они жили в отличных условиях на космических базах, оба понимали, что являются далеко не полноправными гражданами великой цивилизации.

И Виола, и Салан были такими же псами войны, как и земляне. Совсем по-другому сложилась жизнь у Кроул. Дочь Посвященного, великолепные перспективы, отличные рекомендации. Она сама напросилась в экспедицию. Что ее гнало сюда? Любопытство? Возможно.

Однако гораздо больше – тщеславие. Это был самый легкий способ перепрыгнуть через несколько ступеней карьеры. Ну, и конечно, огромная вера в величие Алана. Девушка считала своим долгом участвовать в покорении Тасконы.

Но все меняется. За прошедшие дни Олис уже не была так уверена в своих убеждениях. Частые разговоры с Линдой, общение с Виолой и Бартоном, и конечно, влияние землян, заставили ее посмотреть на жизнь другими глазами. Теперь цели экспедиции не казались столь простыми и благородными.

Заронили в ее душу сомнения и слова Храброва. Ведь Великий Координатор действительно существовал двести лет назад. А если он, правда, организовал катастрофу на Тасконе? Нет! Этого не может быть. В это она не поверит никогда!

И все же больше говорили земляне. А им было что рассказать. Люди выросшие в разных местах планеты, воспитанные в разных культурах, они делились своими впечатлениями.

На основе полученных от аланцев знаний, используя жизненный опыт многих поколений, воины уже по-другому оценивали свою родину. Наемники как бы со стороны увидели и себя, и свой народ. Трудно было не согласиться, что мир на

Земле дик, жесток и несправедлив. И тем не менее, он прекрасен. Какие леса, поля, озера, реки, горы! Все это восхитительно, одурманивающе красиво и, главное, неповторимо. Да и люди, в массе своей, не так уж злы, как кажется на первый взгляд. Они гостеприимны, радушны и готовы помочь ближнему. Недаром к этому призывают все религии планеты.

Губит землян их алчность, жажда власти. Но кому не свойственны эти пороки? Это тяжкий крест всех разумных существ. И неважно, на какой ступени развития находится цивилизация. Опасность самоуничтожения лишь возрастает, и пример Тасконы весьма нагляден. Но об этом не хотелось говорить. Храбров, Аято, Кайнц и Ридле рассказывали о другом. О городах, обычаях, одежде, женщинах. Порой их взгляды настолько различались, что даже не верилось, что они с одной планеты.

И больше всего это интересовало Олана. Мальчик не пропускал ни единого слова. Еще бы! Он столкнулся с выходцами с двух совершенно разных планет.

Для подростка с Оливии, где уже два века царило запустение – это было просто чудо. Впрочем, описания быта, этикета, обычаев очень понравились и аланцам. Их внешнее наблюдение за планетой не давало такой информации. Как живут простые земляне, можно было узнать только из личного общения, а это категорически запрещалось кодексом космической службы. И пожалуй, только теперь аланцы поняли – почему. Раньше они относились к жителям других планет, как к существам второго сорта. Дикари, варвары – вот самые распространенные эпитеты. Однако это оказалось вовсе не так. Уступая в уровне развития, земляне обладали самобытной и очень своеобразной культурой. Да, она значительно отличалась от аланской. но была весьма интересна и имела право на существование.

Десять суток – как мало это в жизни человека… однако для разведчиков они растянулись в вечность.

Казалось, что ураган не кончится никогда. За все это время лучи Сириуса ни разу не достигли поверхности пустыни, и ночью было по-настоящему холодно.

Впрочем, люди совершенно потеряли ориентацию. Когда ночь, когда день – не мог сказать никто. Вокруг был лишь крутящийся в воздухе песок. Прошедшие сутки считались по часам, и все ближе и ближе была цифра тридцать. Шансов на удачное окончание экспедиции становилось все меньше.

В какой-то момент разведчиков охватила апатия. Стихли разговоры, угасли споры. Люди больше спали и изредка ели. Впрочем, даже это делали скорее по необходимости, чем по желанию. Складывалось такое впечатление, что все смирились со своей судьбой. Но это было не так. Внутренне разведчики готовились к самому худшему. Понимая свою обреченность, они не собирались сдаваться. И постепенно в их умах зрело совершенно безумное решение. Высказал его на исходе десятых суток Аято.

– Вы как хотите, – вымолвил японец, – а я подыхать в этой норе не собираюсь. До космодрома около ста десяти километров. Три дня пути. Ураган, конечно, большая помеха, но зато и жары нет. Так что ровно за семьдесят пять часов до смерти я выдвигаюсь.

– Я тоже, – почти мгновенно отреагировал Ридле – Лучше умереть в борьбе, чем как загнанная в угол крыса.

Никто из аланцев не произнес ни слова. Виола и Салан обменялись взглядами, но решение принято не было. До критической отметки оставалось ровно пять суток. И все же судьба смиловалась над группой. Буквально спустя пару часов после этого разговора Олан вылез из укрытия и тотчас вернулся обратно. Его лицо буквально сияло от счастья.

– Я видел Сириус, – радостно воскликнул клон. – Песок почти осел. Еще несколько часов, и можно будет идти.

– Спасибо тебе, Господи, – вымолвил Генрих, крестясь. – Ты не покинул нас в эту трудную минуту, а значит, миссия наша не напрасна.

Но его слова уже никто не слышал. С воплями и криками разведчики бросились наружу. Толкаясь, сбивая друг друга, люди вылезали из укрытия. Песок по-прежнему кружил вокруг, но уже не был так плотен. И земляне, и аланцы без труда различали вверху с трудом пробивающиеся лучи могучего белого гиганта. Веселье продолжалось недолго. Стоило кому-то открыть рот, как мельчайшая песчаная пыль заставляла человека немедленно замолчать. Спустя пару минут разведчики вновь забрались в свое убежище.

– Ну что? – спросил не двинувшийся с места граф.

– Олан, как всегда, прав, – ответил, отплевываясь, Храбров. – Похоже, что наше заточение заканчивается. Песок, действительно, почти осел. Если не будет сильного ветра, скоро двинемся в дорогу.