Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932 - Джим Фергюс

полиции Лесли Гетлин, – продолжил представление мэр, – он отвечает за персонал.

Начальник полиции окинул меня острым проницательным взглядом маленьких глазок.

– Не сердись на то, что я скажу, сынок, – сказал он и тряс мою руку намного дольше, чем это было необходимо, – но с виду ты слишком зеленый, чтобы работать на национальную газету.

Тут до меня дошло, что один-единственный звонок в «Чикаго Трибьюн» изобличит меня как лжеца.

– Я всего-навсего фрилансер, сэр, – ответил я, пожимая ему руку в ответ. – Официально я на них не работаю.

– Даже крупные газеты в наши дни сокращают штат, шеф, – сказал Большой Уэйд. – И спользовать молодых голодных внештатников, таких как Нед, гораздо дешевле.

Тут к нам подошел Толли Филлипс, и я возблагодарил небеса, что его появление отвлекло внимание от меня. Мэр подобострастно представил его, мистер Райс предложил показать Толли участки под ранчо, Т. Т. Шофилд пригласил наведаться в «Джей-Си-Пенни», если он недостаточно экипирован для экспедиции в Сьерра-Мадре. Настала очередь шефа полиции, и он с отвращением смерил Толли взглядом с головы до ног.

– Готовы отправиться к апачам, верно, мистер Филлипс?

Каким бы слюнтяем ни был Толли, но самообладания ему было не занимать. Я не раз наблюдал это у детей из богатых семей, выросших с безопасности и уверенности, что весь мир работает на них. Он проигнорировал откровенный сарказм Гетлина и невозмутимо сказал:

– Раз вы отвечаете за персонал, с вами-то мне и нужно поговорить.

– Чем могу служить, мистер Филлипс? – спросил Гетлин.

– Мне хотелось бы, чтобы мне подыскали камердинера, – проговорил Толли. – Желательно, чтобы вы присылали ко мне кандидатов на собеседование.

– Думаю, я могу это устроить, сэр, – ответил шеф полиции, явно оскорбленный тоном, каким говорил Толли. – Хотя, боюсь, что с опытными камердинерами могут возникнуть трудности.

– Опыт работы не так важен, шеф, – улыбнулся Толли. – Я вполне способен сам вышколить камердинера.

– Слушайте, некоторые из членов Комитета собираются сегодня перейти границу для дружеских возлияний. Кантина «Примарозас», – явно нервничая, проговорил мэр. – Не присоединитесь ли к нам, джентльмены? – И он увлек своих спутников прочь.

– Зачем вы это сделали, Толли? – спросил я.

– Вы слышали, как он со мной говорил, Джайлс, – отозвался Толли. – Он прямо-таки плевался ядом. Я просто использовал тот рычаг, который и представляет собой мое имя. Пришлось напомнить ему, что я – его наниматель. Это всегда приводит в ярость таких людей, как Гетлин.

Я познакомил Толли с Уэйдом Джексоном.

– Если ты позволишь дать тебе совет, сынок, – обратился Уэйд к Толли, – мэр наш – человек безвредный. Однако плевать я хотел, кто твой отец и сколько у вас денег, но не бодайся ты с шефом Гетлином. Он ловкий и злобный, как гадюка.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Джексон, – ответил Толли. – Я это учту.

– А теперь извините меня, парни, – объявил Большой Уэйд. – Сегодня я отправляюсь к югу от границы. У меня свидание с бутылочкой мескаля и хорошенькой сеньоритой. К работе в газете приступишь через пару дней, сынок, – обратился он ко мне. – Покажу, что к чему, и научу работать с «лейкой».

– Мне он понравился, – сказал Толли, наблюдая, как Большой Уэйд ковыляет прочь. – А вы, старина, не пропадете. Что это за сказки про «Чикаго Трибьюн»? Слушайте, еще час назад мы обсуждали, не пойти ли вам ко мне камердинером.

– Это вы рассуждали, не пойти ли мне к вам камердинером, Толли, – возразил я. – Разве я не говорил вам, что собираюсь устроиться в экспедицию фотографом?

– А и правда, Джайлс, – с огласился Толли. – У ж не знаю, как вы ухитрились, но это требуется отметить. Позвольте мне угостить вас выпивкой в «Лас Приморозас». Кстати, старина, знаете, что это значит по-испански?

– Нет.

Толли с загадочным видом приподнял брови.

– «Красивые девушки»!

– Я думал, девушки вам не нравятся, Толли.

– Ни одну и пальцем не трону. Однако как знать, какие еще возможности для любви могут мелькнуть среди темных теней старушки-Мексики?

Шагая рядом с Толли по узкой грязной главной улице Агуа-Преты, я вдруг осознал, что впервые в жизни оказался за границей Соединенных Штатов. И хотя мы отошли примерно на сотню ярдов от границы, я явственно ощущал, что попал в другую страну. Был вечер пятницы, толпа на улице торговала всем чем угодно: едой, выпивкой, сексом, петушиными боями. Мелькали индейцы в ярких национальных костюмах, нищие, многие из них больные и увечные, бродили тощие собаки и беспризорные дети. На каждом шагу попадались бары, кантины, танцевальные залы. Из распахнутых несмотря на холод дверей лилась традиционная мексиканская музыка мариачи, доносились теплые запахи духов и смеси табачного дыма с текилой.

Сбоку к нам прилип какой-то мальчишка.

– Эй, гринго! – по-английски зашептал он. – Хотите бордель? Девочки красивые.

– Не сегодня, молодой человек, – отозвался Толли. – Может быть, в другой раз.

Однако мальчишка продолжал тащиться за нами.

– Желаете посмотреть, как сеньорита занимается любовью с ослом? – спросил он.

Толли остановился и, похоже, призадумался.

– Гм-мм… С ослом, а?

Мальчишка вцепился в его рукав.

– Вся из себя! – шепнул он. – Ну так как, чуваки, хотите?

– Это пока слова, молодой человек, – засомневался Толли.

– Говорите за себя, Толли, – сказал я. – Я иду в «Лас Приморозас».

– Увы, в другой раз, чувачок, – сказал Толли мальчишке. – Сейчас нам необходимо освежиться.

– Всего за один американский доллар, – не отставал тот, – я отведу вас в «Лас Приморозас».

– Мы сами найдем, спасибо, мальчик, – сказал я.

– Всего за один американский доллар я вам весь город покажу, – продолжал мальчишка и для убедительности широко махнул рукой.

– Ах ты предприимчивый маленький мерзавец! – проговорил Толли. – Дам я тебе доллар, только оставь нас в покое.

Мальчишка выпустил его руку.

Толли выудил из бумажника доллар и вручил ему.

– Следуйте за мной, сеньоры, – пригласил мальчишка, – я отведу вас в «Лас Приморозас».

– Эй, погоди-ка, – запротестовал Толли. – Мы, кажется, заключили сделку.

– Как тебя зовут, мальчик, – спросил я.

– Хесус, – ответил он.

– Показывай дорогу, Хесус.

Из дверей «Лас Приморозас» лился мягкий желтый свет. В темных, отполированных до блеска деревянных полах отражался свет свечей и газовых светильников. В дальнем конце зала бренчала группа, исполнявшая мариачи, несколько пар танцевали. Американцев среди них было совсем мало. Все остальные сидели за столиками и пили с мексиканскими девками в ярких платьях с голыми плечами, огромными вырезами и с яркими цветами в волосах. Я помахал Уэйду Джексону, который сидел с красивой мексиканкой в полутьме у барной стойки.

Мы заняли столик в углу, заказали пиво и по рюмке мескаля. Когда принесли напитки, Толли приподнял бокал:

– Ну, Джайлс, за вашу новую работу.

– А еще знаете, за что,