Игра на опережение - Фридрих Незнанский

Краем глаза Григорий Иванович заметил, как Колобов поднял голову от сканера и посмотрел поверх очков.

— И еще. Отбери тех, чьи матери живут недалеко от Москвы, поближе, не в Сибири или на Дальнем Востоке… Долго ждать, пока они прилетят. А время не ждет. Эти солдатики понадобятся уже послезавтра. Ни позже, ни раньше. Пауза слишком затянулась, понимаешь? А вот кривотолки продолжаются… Учти, это опять будет в прямом эфире! И если опять сорвется…

— Рисковый ты человек, Гриша! — уважительно заметил Ансар. — И все правильно делаешь. Докажи им всем, дорогой: если это касается судьбы ни в чем не повинных русских мальчиков, то ты стоишь выше сплетен и пересудов! Да и нам здесь больно смотреть, как тебя там ругают! Кстати, с Алтая у меня есть один паренек. С Алтая подойдет? — поинтересовался Ансар. — Вроде недалеко?

— Ты когда последний раз карту России видел? — строго спросил Григорий Иванович. — Повторяю. Годятся только те, что из Нечерноземья, Центральной части, и чтобы аэропорт был рядом. А лету — не больше, чем два часа. Найдутся такие?

— Думаю, да. Человек семь наберется, — подумав, ответил Ансар.

— Хватит пятерых.

— А с остальными что прикажешь делать? Я ж и так самых больных и хилых отбирал, как ты просил! Кому они нужны? Куда я их?

— Это твои трудности, Ансар. — И Забельский отключил сотовый

Ансар чертыхнулся, вышел из дома. Во дворе несколько молодых боевиков из его отряда чистили оружие. В соседнем дворе блеяли овцы, похоже, их только что загнали и собирались стричь. Хотя нет, кажется, хозяин ждал сегодня гостей. Еще вчера приходил и приглашал. Кажется, внучка родилась… Так что его баранам не позавидуешь…

— Салман, давай сюда этих русских, — приказал Ансар ближайшему боевику по-чеченски. — Потом дочистишь. Список принеси, не забудь. И здесь их построй…

Через несколько минут их вывели из подвала, и они стояли перед ним, все пятнадцать человек, понурив головы.

Ансар не спеша прошелся перед строем.

— Я уже спрашивал, спрошу вас еще раз. Есть желающие принять истинную веру?

Они молчали, потупив головы.

— Сазонов! — позвал Ансар, и самый низенький, стриженый парнишка встрепенулся, поднял голову, вышел из строя.

— Говорил тебе, Коля, никто в России тебя не ждет. Ни мамка с папкой, ни президент с Думой. Хоть ты и русский, но Бог у вас иудейский. А значит, ему ты тоже не нужен. Говорил я тебе?

Пацан неопределенно пожал плечами.

— Говорил… — промямлил он.

— А ты меня не послушал… Встань обратно в строй. — Ансар, не глядя, протянул руку в сторону, ему передали список. Он внимательно его просмотрел. — Павел Климов, ты из Калача, верно? — спросил он.

— Да… — кивнул белобрысый, исхудавший и самый оборванный парень.

— Это где он расположен?

— Воронежская область…

— До Москвы сколько лететь?

— Н-не знаю. Не летал. Знаю, что до Воронежа надо на поезде, там недалеко, а оттуда полтора часа лета до Москвы.

— Мать у тебя есть?

— Есть… Отца нет.

— Ладно, выходи, становись направо от меня… Сорокин Антон! Ты из Копейска, верно?

Самый высокий, тощий и согнутый в три погибели, как от боли в животе, парень кивнул.

— Мать у тебя есть?

— Есть…

— Копейск — это до Урала или за ним?

— Урал это, — пробурчал Сорокин.

— Значит, мать у тебя точно есть, верно?

— Да… Отец на шахте погиб.

— Черт с тобой, тоже выходи… — махнул рукой Ансар.

Через пять минут пленные были разделены на две группы. В одной было шестеро, в другой девять человек.

— Нет, нужно пять, — сказал Ансар. — Сорокин, вернись назад… Не повезло тебе. Далеко слишком живешь. Муса, отвези этих в Шали, — сказал он одному из боевиков, кивнув на отобранных. — Остальным придется подождать. Выкупят в другой раз.

— От Челябы до Москвы за два часа можно долететь, — сказал Сорокин. Похоже, он уже понял, в чем тут дело. — Я согласен, веру вашу приму. Хоть сейчас…

— Нет, Антоша, — покачал головой Ансар. — Ты неглупый парень. И будь мужчиной. Если вы России не нужны, то мне и подавно. Зачем мне нянчиться с больными? А с Аллахом, дорогой, не торгуются. Или ты к нему с чистой душой, или он от тебя отвернется. У тебя ведь живот болит уже вторую неделю, верно?

— Болит… — скрючился Антон еще больше.

Остальные пленные, стоявшие рядом, понуро слушали, не проявляя ни страха, ни беспокойства.

— И ничего тебе не помогало, так? Теперь знаешь почему? Но Аллах милостив. И окажет тебе последнюю милость. И все сразу пройдет… А у тебя, я смотрю, мочевой пузырь не в порядке? — участливо спросил он еще одного паренька, стоящего «в десятке». У него быстро намокала, темнея, одна штанина, а между ног образовалась лужица.

— Да… — чуть слышно выдавил тот.

— Тоже скоро пройдет. Это как у зубного, сначала немного больно, потом ничего не почувствуете. Муса, не стой, делай, что говорю. А ты, Салман, — обратился он по-чеченски к другому боевику, — отведи оставшихся, только подальше, в лощину, а не как в прошлый раз. Вся деревня всполошилась от твоей стрельбы. Думали, русские десант высадили.

8

— …Парень, похоже, один и тот же, — сказал Денис, когда просмотр двух сюжетов об освобождении русских пленных, с одним и тем же персонажем, имевшим разные фамилии и разных родственников, закончился.

Они сидели вдвоем дома у Олега и пили кофе.

— Эти кадры, что вы раскопали с Люсей, я уже показал экспертам, — сказал Денис. — Опять же Александр Борисович посодействовал. Он уже по уши влез в наше дело, видя в нем перспективу… Так вот, они говорят, что в первом приближении, да, эти два освобожденных заложника на самом деле один и тот же человек, но нужна более углубленная экспертиза. И даже если они подтвердят, не советую возникать раньше времени. Словом, если его найдут и он что-то расскажет, не спеши о нем писать.

— А если придать всему этому огласку? — спросил Олег. — Напишу статью о заложниках, и пусть он подаст на меня в суд?

— Ив чем ты там обвинишь Забельского? — невесело усмехнулся Денис. — В том, что он использовал этого парня для пиара, рейтинга, своей раскрутки, промоушена? Но это он сделал за свои кровные. А тебя обвинят в том, что ты подрываешь его деловую и человеческую репутацию. Здесь нужно быть предельно аккуратным. Если он подаст на тебя в суд, ты не сможешь выиграть дело, пока четко не докажешь: бабки, якобы уплаченные им за освобождение заложников и пленных, тратятся на какие-то другие цели. Его адвокаты шустрые, как породистые борзые, затравят любого. Хотя за пятьсот баксов в час я, может, еще и не так бы носился. А на суде твои свидетели вдруг, как один, откажутся от показаний.

— Как это? — не понял Олег.

— Прием простой. Сначала они сами напросятся, мол, все видели, все знаем, а потом во время суда сделают удивленные глаза: ничего не знаю, ничего не помню, все позабыл… И вообще показания давал под пытками. На свидетелей, которых специально подсовывают обвинению, сегодня тратятся не меньше, чем на адвокатов. И тебя еще оштрафуют в пользу ответчика за клевету. А Забельский в самый последний момент перед телекамерами великодушно и из человеколюбия от твоих убогих денег откажется. Чем посрамит. Тебе это надо?

Бородин промолчал.

— Словом, — уныло продолжал Денис, — пока мы тут в затылке чешем и в носу ковыряем, он нас везде опережает и еще больше опередит, поскольку владеет инициативой. А мы все еще не знаем, какой будет его следующий ход… — продолжал он. — Так что посоветуешь? Сейчас, на моем месте, что бы ты делал?

— Сейчас самое время еще раз полюбоваться на нашего соотечественника и современника… — Олег взглянул на часы и включил телевизор. — А потом обсудим.

Эпизод встречи во Внукове пяти русских военнопленных, выкупленных в Чечне, на РТВ показывали в новостях одним из первых и тоже в прямом эфире. Возле взлетно-посадочной полосы в ожидании самолета из Махачкалы толпились многочисленные корреспонденты и телевизионные группы с телекамерами.

— Интересно, получится у него на этот раз или нет? — спросил Денис, ни к кому не обращаясь.

— Это уже похоже на азарт болельщика, — заметил Олег.

— Я болею за наших ребят, — ответил Денис. — Прилетят они на этот раз живыми или нет. Только бы были живы и целы, и черт с ними, сволочами и демагогами, с их рейтингами и пиарами! Что смотришь? Хочешь сказать: именно на эти мои сантименты Забельский и рассчитывает?

— Ладно тебе… — примирительно сказал Бородин после паузы. — Лучше скажи: завели уголовное дело по факту похищения и гибели солдата Сергея Капустина?

— Наверное, военная прокуратура возбудила, — пожал плечами Грязнов.

— А он в этом деле в каком качестве фигурирует? — Олег кивнул на экран, где Забельский беседовал с очаровательной тележурналисткой Ольгой Замятиной из соперничающего канала КТВ. — Как свидетель или — кто?