Операция Карантин - Виталий Забирко

— А вот о делах, Роман Борисович, извините, только после душа, — отрицательно покачал головой Полынов.

Таких ответов Дерезницкий от подчиненных не любил. Дело, прежде всего дело, а личные проблемы потом. Так он жил сам, этого же требовал и от своих сотрудников. Жестким взглядом он заглянул в глаза Никите и встретил в них непреклонный отпор.

— Хорошо, — порывисто согласился Роман Борисович. — Я вас понимаю. Идемте.

Он подхватил Никиту под руку и увлек в дом.

— Мне бы свежую одежду, — сказал Никита. — И обувь…

— Хорошо, хорошо, — кивнул Дерезницкий и на ходу бросил Алексею: — Алеша, подыщите, пожалуйста, что-нибудь подходящее Никите Артемовичу… Прошу, — распахнул перед Полыновым дверь.

— Машенька! — позвал он из прихожей. — Маша!

Со стороны веранды чуть ли ни мгновенно появилась молоденькая прислуга в темном платьице и белоснежном накрахмаленном кокошнике.

— Машенька, я вас попрошу, отведите нашего гостя в ванную комнату. — Дерезницкий повернулся к Полынову. — Надеюсь, Никита Артемович, за полчаса справитесь?

— Постараюсь, Роман Борисович.

Следом за прислугой Никита прошел в ванную комнату, где к своему удовлетворению не увидел никаких новомодных штучек типа джакузи. Не вязались подобные излишества с обликом Дерезницкого. Да, все прилично оформлено: стены и пол в кафеле, краны и трубы никелем блестят, чистенько, аккуратно, но не более. Большая ванна, рядом душ, умывальник, зеркало, на полочках лосьоны, одеколоны, мыло, шампунь, бритвенные принадлежности.

— Раненько вы встаете, Машенька, — посочувствовал Никита.

— У каждого своя работа, Никита Артемович, — с улыбкой возразила прислуга. — В этом шкафчике полотенца, здесь возьмете бритву. Вот, кстати, аптечка, если порежетесь. А в эту корзину бросьте одежду. Вам ее постирать?

— Ни боже мой! — возмутился Полынов. — В мусорный бак вместе с обувью.

— Хорошо. Здесь мыло, шампунь, здесь мочалка. Вопросы ко мне будут?

Вертелся на языке у Полынова вопрос, кто бы ему спину потер, но он пересилил себя, прикусил язык и отрицательно помотал головой.

— Всего вам доброго, — кивнула головой прислуга и ушла.

И тогда Никита наконец осуществил свою мечту, ставшую настолько навязчивой, что никакие другие мысли в голову просто не лезли: содрал с себя одежду и шагнул под душ.

Минут пять он стоял под хлещущими теплыми струями, испытывая неимоверное блаженство, и только затем стал мыться, яростно сдирая с себя мочалкой пыль и грязь Африки. Намылил голову, плечи, грудь… И вдруг резкая боль обожгла левое бедро. Уже зная, что увидит на бедре, Никита смахнул с глаз мыльную пену и посмотрел.

Древесная пиявка, как ее называли в африканской деревне, внедрилась под кожу давно — припухшее место стало темно-багровым. Чертыхаясь и кляня про себя Африку на чем свет стоит, Полынов побыстрее домылся, насухо вытерся и заглянул в аптечку. Негусто. Набор медикаментов почти как у Сан Саныча: лейкопластырь, йод, кровоостанавливающий карандаш, аспирин, анальгин, стрептоцид… Все понятно, зачем в аптечке в ванной комнате держать ту же вату? Но Полынову от этого понимания было не легче. Обращаться напрямую к прислуге за скальпелем не следовало — сразу пойдут вопросы зачем, что да как… А насколько опасен этот паразит, а не заразит ли Никита еще кого-нибудь…

Полынов повертел в руках маникюрные ножницы, вздохнул, отложил их в сторону. Затем взял одноразовую бритву, обломал пластик и обнажил двойное лезвие. Что ж, за неимением лучшего, сойдет и это. Усевшись на край ванны, он прощупал припухлость, определяя, на какую глубину и какой длины нужно сделать разрез, и уже занес было руку, как в дверь постучали.

— Никита Артемович, я вам одежду на спинку стула у двери повешу, хорошо? — донесся голос прислуги.

— Спасибо, Машенька, — поблагодарил Полынов.

И услышав ее удаляющиеся шаги, полоснул импровизированным скальпелем по бедру. Кожа, растянутая пальцами левой руки, распахнулась, и в открывшемся разрезе Никита увидел большую, около двух сантиметров, нематоду. Та конвульсивно задергалась, и толчок почти мгновенно хлынувшей крови выбросил ее на вовремя подставленную ладонь.

Полынов поднес ладонь к глазам и внимательно рассмотрел паразита. Разрез он провел, прямо сказать, мастерски — лезвие бритвы не повредило нематоду. Другое было плохо — нематода оказалась достаточно взрослой особью и сквозь полупрозрачную кожицу последнего сегмента просвечивались ее яйца. Никита бросил паразита в раковину, раздавил лезвием и смыл водой в канализацию. Затем свинтил рассекатель с гибкого душа и мощной струей воды, стиснув зубы, промыл рану. Насухо вытершись полотенцем, засыпал по методу Сан Саныча рану стрептоцидом и заклеил ее лейкопластырем. И только тщательно убрав все следы операции — смыв кровь на полу и спрятав окровавленное полотенце в ворохе своей одежды, — он приступил к бритью.

Через сорок минут в свободном сиреневом спортивном костюме, новых кроссовках, гладко выбритый, благоухающий французской туалетной водой Полынов появился на террасе второго этажа. Дерезницкий поджидал его сидя в плетеном кресле у журнального столика и попивая кофе из маленькой чашечки.

— Присаживайтесь, Никита Артемович, — указал он на кресло напротив и демонстративно посмотрел на часы. — Вы задержались на десять минут. Придется вам пить холодный кофе.

— Приношу свои извинения, Роман Борисович, — развел руками Полынов. — Никак не ожидал, что пыль Африки столь въедлива.

Он сел в кресло и огляделся. Вокруг расстилался типичный пейзаж среднерусской равнины — ближайшие домики были закрыты разлапистыми соснами, а слева, в просвете между молоденькими березками, виднелась неширокая гладь реки с лугом до самого горизонта на другом берегу. Разительный контраст с джунглями Центральной Африки. И все же что-то общее было между верандой бунгало Сан Саныча и террасой дачи Дерезницкого. Плетеные кресла, кофе на открытом воздухе, вид на лес с небольшой высоты… От этих параллелей легонько защемило сердце.

— С кем имею честь беседовать? — полушутя осведомился он, пригубливая кофе. Дерезницкий слукавил, кофе был еще горячим.

Брови у Дерезницкого подскочили.

— Как вас понимать, Никита Артемович?

— Самым прямым образом. — Никита отвел взгляд в сторону и усмехнулся. — Когда я улетал в Африку, вы были помощником секретаря Совета Безопасности.

— Ах, вот вы о чем! — рассмеялся Дерезницкий. К чехарде своих должностей он уже привык и относился к этому с юмором. — Теперь берите выше. Заместитель ответственного секретаря по делам СНГ. — Он поморщился. — Ранг повыше, однако возможностей влиять на события значительно меньше. Должность заместителя свадебного генерала при мертворожденной структуре исключительно с наблюдательными и рекомендательными функциями… Впрочем, вернемся к нашим делам. Я слушаю вас, Никита Артемович.

— В каком объеме вам докладывать, в полном или кратком? — спросил Полынов, ставя чашечку на стол.

— В полном объеме изложите в отчете, а пока обрисуйте в общих чертах, что удалось выяснить и на каком этапе вы были вынуждены прервать командировку. И насколько ваших данных достаточно для предварительных выводов.

Роман Борисович говорил четко, быстро, смотря в глаза собеседнику. Это была его излюбленная манера вести беседу, и она очень хорошо нивелировала все его внешние недостатки. Даже более, довлела на собеседника умом и проницательностью Дерезницкого, сразу показывала его превосходство.

— Хорошо. — Полынов подобрался. — Считаю свою миссию в Центральной Африке выполненной полностью. Ни один из сотрудников госпиталя американского Красного Креста не имеет отношения к каким-либо секретным службам. Это действительно медики, и они действительно занимаются борьбой с эпидемией «тофити». Более того, вирусолог госпиталя сумел идентифицировать вирус, вызвавший эпидемию…

— Это мне известно, — перебил Дерезницкий. — Вчера их медицинский центр во Флориде распространил пресс-бюллетень о том, что природным носителем этого вируса является горилла. Насколько этой информации можно верить?

— На девяносто процентов.

— Почему?

— Не вижу оснований для дезинформации. Вспомните, когда появилось сенсационное сообщение, что вирус СПИДа обнаружен у макак-резус? Именно в тот момент, когда в прессе начала разворачиваться широкая дискуссия о возможном искусственном происхождении вируса СПИДа. «Новость» о вирусе макаки-резус позволила напрочь забыть пространные статьи специалистов и журналистов, выдвигавших весьма правдоподобные гипотезы о конструировании вируса методами генной инженерии. И хотя через два месяца было установлено, что вирус макак-резус хоть и похож на вирус СПИДа, но таковым на самом деле не является, дискуссию о возможном искусственном происхождении чумы двадцатого века уже никто не продолжил. Сработал закон журналистики — новость интересна, пока она свежа. В нашем случае для появления аналогичной дезинформации предпосылок нет. Десять же процентов я оставляю на возможную ошибку научных исследований, но никак не на подтасовку фактов. В честности и порядочности доктора Киллигру я уверен, но ни один человек не застрахован от ошибок.