Секретные агенты против секретного оружия - Жак Бержье

Через полчаса прибежал наш связной. В письме от «Аякса» говорилось, что товарища надо предупредить об опасности. Известие запоздало. Прибыв на место, агент увидел трупы гестаповцев, вокруг которых начал собираться народ.

Связной отбыл, сказав на прощанье: «Эти люди мертвы, позовите доктора!..»

С этим же агентом случилось в Виллербанне другое происшествие. Он направлялся к трамвайной остановке, а в карманах у него были: разведывательный вопросник, пистолет Кольта и незашифрованный проект одного любопытного мероприятия. Предполагалось взорвать управление гестапо в Виши бомбой, замаскированной под батарею центрального отопления…

«Внезапно открывается окно, и незнакомая дама говорит мне: «Мсье, идите скорее сюда!»

Надо знать Лион, чтобы понять, насколько такое происшествие невероятно. Подхожу. «М-сье, мне сейчас телефонировали, что в нашем районе облава. «Они» обыскивают все дома, все люди вашего возраста будут отправлены на работу в Германию. Спрячьтесь или постарайтесь уйти»…

Куда?

Благодарю, чтобы отправиться куда глаза глядят. Вижу — колокольня виллербанской церкви. Захожу туда и сажусь на скамеечку. Появляются немцы, долго спорят со священником, бросают беглый взгляд на кучку молящихся — и уходят. А я просидел в церкви еще несколько часов и только тогда понял, что такое право убежища в алтаре…»

Десять раз на день принимала наша «Централь» рассказы о подобных происшествиях.

Скромная чета преподавателей, Октав и его жена, проявляли удивительное мужество. Они никогда не уклонялись от риска.

Их новая жизнь ничем не была похожа на предыдущую, довоенную, а незаурядное мужество родилось теперь на новом этапе их существования — в борьбе, в вечных опасностях…

Супруги отлично поняли важность оружия X.

Они разделяли нашу радость, когда нам сообщили, что в Оверни найден английский тайный агент, который просил вернуть его на родину, обещая поднять там шум, предупреждая о надвигающейся смертельной опасности.

Когда все проверки были закончены, мы отправили в Овернь своего агента, отлично знающего английский язык и быт англичан. Он отправился искать «человека из Лондона» и разыскал его. Вот краткий отчет о его миссии:

«— Очень рад с вами познакомиться! — говорит он мне. — Меня зовут Смит!

— Мы встречались в 1939 году, — отвечаю я, — но тогда вы почему-то звались Фитерстоном…

Неловкое молчание.

— Неважно, — говорю я. — Теперь ваше имя Исидор Левассер. Вот ваши документы и весь ваш куррикулюм витэ. Учтите, что вы француз и по-английски не знаете ни слова…

Мы ночевали на ферме-убежище, у верных людей.

Ночью была тревога, мне донесли о появлении подозрительных машин. Чтобы перепрятать Исидора Левассера, я стучу к нему в дверь и слышу:

— Йес, ай мин: что случилось?..»

Тем не менее этому англичанину удалось пробраться на родину в целости и сохранности.

Он сдержал слово. В августе 1943 года нам передали, что благодаря его неутомимой настойчивости решено принять «радикальные меры» против острова Пеенемюнде.

Узнали мы, что и некоторые другие наши материалы признаны имеющими существенное значение.

В это время нас постигла смерть Альфреда Эшкенази, были арестованы Эльброннер и Сен-Гаст. Радостные вести из Лондона отчасти смягчили боль этих потерь.

Миллионы ждали открытия второго фронта. Мы с такой же напряженностью ждали нападения на остров Пеенемюнде, считая, что этот момент будет поворотным пунктом войны.

7. Первый реванш

Четвертованное пламя,

Четвертованные цветы,

Разнесенные взрывом

Брызги крови на стенах.

Первая ночь Свободы…

Мадлен Риффо. «Дакс умер». (Из «Сжатого кулака»).

Новость была нам передана через саарбрюкенский радиопередатчик утром 19 августа 1943 года.

Радиограмма гласила:

«Состоялся массированный налет британской авиации запретный остров точка тысячи техников инженеров уничтожены точка начальник изысканий начальник штаба погибли точка»

По установленному нами «полушифру» запретным островом именовался остров Пеенемюнде. Октав и Верн молча пожали друг другу руки. Первая крупная победа была одержана.

Мертвецы — вчерашние, сегодняшние и завтрашние — умерли не напрасно.

Спустя восемь дней из Гамбурга через Стокгольм пришла к нам почта, принесшая подробный и, как выяснилось впоследствии, совершенно точный рассказ о тяжелом поражении, понесенном врагом.

В ночь с 18 на 19 августа, в два часа утра к Пеенемюнде подошли крупные соединения английских бомбардировщиков, которыми руководил командор авиации Д. X. Сирби.

Они вылетели накануне в десять часов вечера с различных баз на английском побережье и, собравшись вместе, в несколько приемов атаковали Пеенемюнде.

Командор Сирби руководил операцией с борта флагманского самолета, кружившего над целью и имевшего шифрованные радиопозывные «Foretope».

Метод с кружением самолета над целью для наведения на нее бомбардировщиков был применен в массированном налете впервые, но проверен был ранее: 3 августа, при бомбардировке Турина. Командор Сирби тогда пролетел над Лионом, и объявленная из-за него воздушная тревога разбудила Октава и Верна…

Было полнолуние. Тяжелые бомбы легли точно на цели, указанные в наших донесениях и проверенные аэрофотосъемкой.

Нападение было для немцев абсолютно неожиданным, но эскадрильи истребителей из Берлина быстро прибыли на место, и потери английской авиации оказались немалыми.

Генерал фон Шамье-Глицинский, начальник Пеенемюнде, был убит. Генерал Йешонек, начальник штаба немецких вооруженных сил на острове, также погиб [30].

Были убиты свыше пятисот специалистов по оружию «фау» и множество экспертов и консультантов по смежным отраслям техники, в том числе по электронике. Готовые модели, проекты и значительная доля заводского оборудования, необходимого для производства «фау», были уничтожены.

Таковы были приблизительные итоги налета английской авиации на Пеенемюнде. Этот налет спас от разрушения Лондон и немалое число портовых английских городов.

Германия проиграла важное сражение, удары по Англии были отсрочены на неопределенное время, но введение в войну оружия «фау» этим налетом отнюдь не было ликвидировано. На Пеенемюнде находилась лишь часть заводов и фабрик, выпускавших оружие «фау» и детали к нему.

Это подтверждалось донесениями, которые мы получили в течение августа 1943 года из Франции, Польши и Германии.

Бомбардировка немецких пусковых площадок (эта операция получила впоследствии шифрованное название «Арбалет») еще только начинала проектироваться в авиационных штабах союзников.

Так или иначе, меткость английского удара ясно показала адмиралу Канарису, что англичане информированы превосходно. Борьба с движением Сопротивления резко усилилась. В одном Париже было экстренно мобилизовано тридцать две тысячи работников гестапо для того, чтобы арестовать крупного английского разведчика подполковника Йео-Томаса.

Но немцев постигла неудача: Йео-Томас благополучно вернулся в Лондон, привезя с собой огромные досье, касающиеся оружия «фау».

Однако нарастающий нажим со стороны врага ощущался во всем: в автобусах и трамваях участились проверки, целые кварталы прочесывались облавами, деятельность французов предателей оживилась.

Мы получали множество известий от начальников низовых организаций в провинции — всюду было одно и то же: аресты, вынужденные переезды, перерывы в работе.

То, что произошло в Лионе, в меньшем масштабе происходило повсеместно,

«Люди могут гибнуть, группа остается!» — гласил первый циркуляр нашей «Централи», подписанный Октавом при вступлении на пост руководителя.

Рене Пелле быстро освоился со своим новым званием. По характеру он резко отличался от Сен-Гаста. Тот был романтик, любящий конспирацию и таинственность, избравший себе «рабочую маску» весельчака и гуляки. Его знали во всех злачных местах города.

Рене Пелле по-прежнему оставался директором школы, отягченным тысячами забот. Учить неполноценных детей — весьма хлопотливое занятие. Рене совмещал с педагогической деятельностью огромную подпольную работу молча, без блеска, но с энергией, не уступающей энергии своего предшественника. В отличие от Сен-Гаста, до войны связанного с французскими секретными органами, Пелле никогда в жизни не работал в разведке. Но он стал разведчиком, и, подобно своей жене, принес в новое для него дело всю серьезность и все мужество, которые были так характерны для них обоих.

Прекрасно отдавая себе отчет в смертельной опасности, подстерегающей его на каждом шагу, Рене Пелле за два месяца добился многого. При нем объем отправляемых в Лондон посылок почти удвоился, а качество посылаемых материалов стало более высоким.