Дракон с королевским клеймом - Оливия Штерн

с королевой у него совсем не было выбора, руки двигались помимо воли, но все равно… По локоть в крови, а тут надо же, как расчувствовался.

Но ведь сама маркиза де Триоль предложила ему заработать, ремонтируя дом. Можно задержаться на несколько дней. Получить деньги, справить документы, а затем уехать.

Правда, был во всем этом маленький нюанс: Итан умел стрелять из пистолета, превосходно фехтовал и мог свернуть противнику шею голыми руками. И совершенно не умел чинить мебель или стены. А если Вельмине не понравится то, как он отремонтирует… что ей там нужно, и она не заплатит?

Итан хмыкнул. Забавная складывалась картина, но не безнадежная.

К тому моменту, как вернулась служанка с одеждой, решение все-таки было принято. Итан собирался немного поторговаться с госпожой де Триоль и задержаться в этом доме дней на десять. Ну, а если она его все же узнает — тогда придется бежать.

Жаль, что он не мог по собственному желанию превратиться в дракона. Для этого у королевы Лессии был специальный катализатор, и Итан даже знал его название — но понятия не имел, как его добыть, не выходя из дома.

***

— Госпожа, вы бы спать ложились, завтра будет новый день, все успеете…

— Ничего. Днем отосплюсь.

— Да что вы над ним так трясетесь? Бездомный попрошайка, а может, и лихой человек, а вы за ним так, словно сам король!

Итан едва не поперхнулся воздухом, так близка к истине оказалась Тавилла. Только и оставалось надеяться, что Вельмина его не узнает. Все-таки она если его и видела — то во дворце, причесанным, чистым и роскошно одетым, Лессия обожала его наряжать как куклу. Да он, собственно, и был все эти годы ее личной куклой. Теперь же, израненный, возможно, в шрамах. Спутанные волосы, грязь… Нет, не должны узнать!

Он почувствовал, как над ним склонилась Вельмина, и открыл глаза. И поразился тому, каким сказочно-красивым показалось ее лицо в слабом свете. Смуглая кожа напоминала нежную кожицу персика, а ресницы были такими густыми и длинными, что сам взгляд казался мягким, бархатным, но при этом как будто обращенным внутрь себя. Нос — немного длинный и с заметной горбинкой, но узкий, аристократичный. И губы — удивительно гармонично сочетающиеся с формой лица, не слишком тонкие, и не слишком пухлые. Бантиком.

«Тебе было мало Лессии? — одернул он себя, — не налюбовался?»

— Сейчас я введу тебе катализатор, и подвижность начнет возвращаться, — задумчиво произнесла Вельмина де Триоль, — сперва ты сможешь заговорить, затем повернуть голову… Ну и так далее. Очень рассчитываю на то, что тебя не придется привязывать к кровати.

Итан закрыл и открыл глаза, тем самым давая понять, что согласен.

— Хорошо, — она устало улыбнулась и исчезла из поля зрения.

А он почувствовал, как ее теплые пальцы коснулись предплечья, аккуратно поползли вверх, нащупывая вену. Затем повыше локтя был затянут жгут, и что-то холодное кольнуло в локтевой сгиб.

Еще через мгновение во рту стало горько, а перед глазами замельтешили цветные круги. Вену тянуло тупой болью, но Итан терпеливо ждал, понимая, что все это — ввод катализатора. И к радости своей понял, что чувствует собственный язык, и челюсти, и щеки.

— Зер…кало, — с трудом, ещё неразборчиво, выдохнул он.

Вельмина извлекла иглу из вены и согнула его руку в локте.

— Зеркало? Зачем?

— По… пожалуй…ста, — с трудом ворочая языком, попросил Итан.

От результатов осмотра зависело слишком многое.

Но он даже смог повернуть голову, когда Вельмина отошла в сторону. Оказалось, отошла она к бюро с кокетливо-резными боковыми полками. А ещё оказалось, что она так и не переоделась, все в том же синем платье с жемчужной брошью. Уже была глухая ночь, а она так и не переоделась. Вельмина взяла с полочки небольшое круглое зеркальце и вернулась.

— Вот, смотри.

И Итан увидел себя после того, как в него дали залп взрывными снарядами.

Что ж… на самом деле, он ожидал большего. А тут всего-то кривой шрам ветвящийся от лба через бровь, глаз, скулу — это то, что было под повязкой. Веко, задетое раной, осталось немного опущенным. А то, что просто опалило жаром, благодаря алхимии выглядело так, словно ничего и не было.

Вельмина по-своему расценила его молчание.

— Шрамы — это не главное, — тихо сказала она.

Итан молча кивнул. Уж с этим он был совершенно согласен.

Вельмина убрала зеркальце и снова села рядом на стул, сложила маленькие руки на подоле платья.

— Ты обдумал мое предложение?

— Да, — он сам удивлялся себе.

Казалось, что один только вид новой госпожи будет бесить до зубовного скрежета, а оказалось совсем наоборот: присутствие этой смуглой куколки как будто бы успокаивало и даже прочищало мозги. Мысли делались упорядоченными, четкими и быстрыми.

«Теперь меня никто не узнает, потому что король все-таки выглядел иначе», — решил Итан.

Следовательно, торопиться ему было совершенно некуда и незачем.

— Я… останусь, — твердо сказал он, — правда, я не очень хороший плотник. Но дома у меня нет, и меня никто не ждет. Так что я готов отработать ваши усилия, госпожа де Триоль, по части возвращения меня к жизни. А потом, когда я сочту нужным, то уйду. И вы не будете меня задерживать.

— Я оплачу тебе работу, — спокойно и с достоинством ответила Вельмина, — теперь, правда, я небогата… Но будем надеяться на то, что у наместника Ариньи все же есть совесть.

Итан молча смотрел на нее, а она, снова неверно расценив его молчание, вдруг порывисто поднялась со стула и, сдернув с пальца тот самый стальной перстень, вложила его Итану в руку. Он медленно стиснул кулак, сжимая свой ключ к свободе, и только и спросил:

— Почему? Я ведь… могу быть опасен.

— Я привыкла доверять людям, которые живут в моем доме, — слабо улыбнулась женщина, — надеюсь, у нас и так не возникнет никаких разногласий, которые бы требовали применения этого… — и она брезгливо поморщилась, но тут же снова улыбнулась.

— Ты говоришь совсем не так, как говорил бы нищий. Откуда ты? И почему… почему на тебе два герба, Селистии и Аривьена? Кто тебя заклеймил?

— Я не знаю, откуда они, — флегматично солгал Итан.

Он освоил это искусство, прожив всю сознательную жизнь с Лессией. Тут самым важным было говорить спокойно и задумчиво, и Лессия почти всегда верила. К