Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник) - Энтони Беркли

– Да, Тодхантер, – пробормотал гость, заливаясь краской так, что даже уши, похожие на общипанные крылья, побагровели, и горько сожалея о своем импульсивном визите. – Прошу прощения… вторгся незваным… друг вашего отца… проходил мимо… зашел…

– О, так вы друг отца? Как интересно! Садитесь же, мистер Тодхантер.

Покопавшись неторопливо, чтобы справиться с неловкостью, мистер Тодхантер извлек из записной книжки визитную карточку Фарроуэя и протянул ее Виоле Палмер, которая приняла ее, прервав для этого свои попытки привести в порядок прическу.

– А, хорошо. Чем я могу вам помочь, мистер Тодхантер?

Мистер Тодхантер, протянув сухонькую руку за визитной карточкой, снова сунул ее в записную книжку. Он понял, что она ему еще пригодится, эта визитка. Затем он кашлянул, прочищая горло, поправил очки, положил по ладони на каждое из своих костлявых колен и подался к собеседнице, надеясь, что выглядит внушительно.

– Миссис Палмер, я весьма обеспокоен положением вашего отца.

– Отец? – Виола Палмер насторожилась.

– Да, – кивнул мистер Тодхантер. – Из-за Джин Норвуд!

Миссис Палмер уставилась на него с возгласом изумления.

Мистер Тодхантер с тревогой следил за ней. Это был аккорд наугад, вот так безо всякого вступления начать с главной темы, но если, подумал мистер Тодхантер, это позволял себе Иоганн Себастьян Бах, то, может, и ему с рук сойдет?

– Господи, да мы все им обеспокоены! – воскликнула хозяйка дома. – Это… это что-то ужасное. Эта женщина – сущий дьявол!

Мистер Тодхантер с облегчением хлопнул себя по тощим ляжкам. Аккорд прозвучал в лад. Миссис Палмер без тени сомнения приняла его за давнего друга отца, не собиралась приставать с неудобными вопросами и скрытничать. Поскольку мистер Тодхантер горел желанием выяснить, известно ли ей что-нибудь о похождениях ее собственного супруга, такая ее доверчивость его порадовала.

– Дьявол, – повторил он. – Вот именно. Лучше не скажешь. Самое точное для нее слово.

– Но все только и говорят, что она прелесть!

– Плохо они ее знают!

– Это верно.

– Что ж тут предпринять? – выдвинул вопрос мистер Тодхантер.

Его собеседница пожала плечами:

– Один Бог знает!.. Разумеется, разговаривать с ним бесполезно. Или у него ответ наготове, или он сразу становится таким жалким и беспомощным… И я уже пыталась, и мама, но похоже, мы все только испортили. Бедная мама! Ей так тяжело!

– Еще бы! – Мистер Тодхантер энергично закивал было, но, опомнившись, сбавил пыл. – Вполне понятно. Она по-прежнему на севере?

– Да. Приезжать сюда ей бесполезно. Она сама это понимает. И потом вряд ли у нее сейчас есть на что…

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, с тех пор как отец перестал выдавать ей содержание, у нее нет ни пенни. Я ей кое-что посылаю, но…

– Боже милостивый, я и не подозревал, что дела так плачевны! – воскликнул мистер Тодхантер. – Конечно, я слышал, что они расстались, – добавил он, почти не солгав, – но понятия не имел, что она осталась без средств.

– Формально они не расстались, нет. Он просто не посылает ей ничего, ни фартинга, с тех пор как уехал. А когда мама обращается к нему с просьбами, сразу изображает из себя несчастного и твердит, что у него у самого нет денег. И все это время содержит эту женщину, снимает эту квартиру, буквально швыряется фунтами! По-моему, – подвела итог дочь Фарроуэя, – он спятил.

– В известном смысле – да, – согласился мистер Тодхантер. – С великим моим сожалением вынужден признать, что отец ваш не вполне вменяем. Такое не редкость, – присовокупил он, – когда речь о страстной любви.

– Да уж, спорить с ними с обоими бесполезно, – отозвалась миссис Палмер.

Сказано это было с такой горечью, что мистер Тодхантер присмотрелся к ней повнимательнее.

– А! – многозначительно выдохнул он. – То есть… Значит, вы знаете… Да, я как раз гадал, известно ли вам…

– Конечно, известно, – на грани слез усмехнулась она.

– Как же вы намерены поступить?

– С Винсентом? Я еще не решила.

– Ничего пока не предпринимайте, – со значением посоветовал мистер Тодхантер.

– Ничего? – переспросила она.

– Именно. Я… не стану скрывать, я мало что понимаю в таких делах и все-таки думаю, что на этой стадии, вмешавшись или впрямую противодействуя мужу, можно навредить делу, и непоправимо… Не исключено, все еще устроится как-нибудь, миссис Палмер… а может, и нет. Однако ж прошу вас, потерпите еще хотя бы неделю. Кстати, он знает, что вы знаете?..

– Нет, не думаю.

– Превосходно. Значит, договорились: повремените пока что-либо предпринимать?

Миссис Палмер задумалась.

– Ну что ж, – с некоторым сомнением согласилась она.

Вскоре после того мистер Тодхантер ушел, унеся с собой впечатление от личности определенно более значительной, нежели мистер Фарроуэй. Когда его дочь призналась, что не решила – пока еще не решила! – как ей следует поступить, мистер Тодхантер понял: приняв решение, она не остановится ни перед чем. Миссис Палмер хоть и была молода, но наверняка не принадлежала к тем людям, кто будет сидеть сложа руки и ждать, когда все исправится само собой.

Перед уходом мистер Тодхантер попросил у нее адрес второй дочери Фарроуэя и получил его.

По пути в Лондон размышляя над тем, как протекала беседа, он решил, что получилась она интересной, но мало что прибавила к тому, что он и так уже знал.

4

Однако с двумя последующими его собеседниками все вышло иначе.

В тот же вечер мистер Тодхантер разыскал директора театра «Соверен». Звали его Бадд, и был он унылого вида человек лет примерно пятидесяти, черноволосый, с физиономией из тех, которые всегда кажутся небриты. Потребовалось некоторое время и бездна такта, чтобы завоевать его доверие, но когда это произошло, мистеру Тодхантеру за его труды перепали откровения, которые поклонников мисс Норвуд неприятно бы поразили.

– Да стерва она, мистер Тодхантер, – провозгласил мистер Бадд с мрачным негодованием. – Среди актрис стервы не редкость, но хуже ее мне еще ни одна не попадалась. И как только меня угораздило с ней связаться! Но работа в наши дни – всего лишь работа, и пусть она себе думает, что я всеми потрохами принадлежу ей и ее театру, уж дома-то я себе хозяин! – Он с маху допил остатки двойного виски и пристукнул стаканом по столу, требуя повторения. Молоденький официант бегом кинулся на зов.

– Неужели стерва? – удивился мистер Тодхантер. – Бывает же! А что такое?

Мистер Бадд охотно пустился в подробности.

Они сидели в клубе «Фойе», куда мистер Бадд зазвал мистера Тодхантера «пропустить стаканчик-другой» после спектакля в «Соверене». Мистер Тодхантер, явившись к нему, предъявил визитку Фарроуэя, пояснил, что собирает материал для статьи о театре для «Лондонского обозрения», и сказал, что рассчитывает на помощь мистера Бадда. Тот выразил всяческую готовность, пусть только мистер Тодхантер соблаговолит дождаться, когда опустится занавес и театр закроют на ночь. Мистер Тодхантер дождаться соблаговолил и теперь вопреки всем наставлениям врача сидел в этом в тесном и грязноватом «Фойе», хотя было уже далеко за полночь, попивал ячменный отвар и слушал мистера Бадда, который расходился все больше.

– Дело обстоит так. Она действительно видит в себе великую актрису – самую великую со времен Сары Бернар. Больше того, подозреваю, в глубине души она считает, что и Бернар нашла бы чему у нее поучиться. Само собой, она заблуждается. Никакая она не великая актриса. Она просто умеет удерживать внимание зрителей. Но и не скажу, что она актриса плохая. Напротив, – великодушно признал мистер Бадд, – неплохая, и очень. Но великая? Нет! Официант, мне еще стаканчик того же. Мистер Тодхантер, и ваш стакан пуст. Ради Бога, да выпейте вы чего-то покрепче!

Мистер Тодхантер не без труда отбился от этого предложения, что мистер Бадд чуть было не принял как личное оскорбление, но сумел вернуть разговор к волнующей его теме.

– Да, но что она за человек? Судя по всему, ей дано недюжинное актерское обаяние. Распространяется ли оно на ее отношения с другими людьми?

– Нет, – твердо ответил мистер Бадд. – Джин – это разрушительная стихия. Могу поклясться, что все до единого режиссеры Лондона напьются на радостях, узнав, что она ушла со сцены и больше никому не устроит головомойки.

– Да что вы?

– Ну да. Говорят, с тех пор как она выбилась в примы, ни один спектакль, в котором она участвует, не вышел без скандала на репетициях. Повод всегда найдется: она вздорит с режиссером, требует, чтобы автор переписал ее реплики, обижается на то, на это и на кого угодно из труппы – словом, абсолютно всем устраивает сущий ад.

– Тогда почему же, – изумился мистер Тодхантер, – с ней продолжают иметь дело?

Этот вопрос раз за разом задают непосвященные, когда речь идет об актрисах типа Джин Норвуд, но исчерпывающего ответа на него не существует. Вот и мистер Бадд туманно сказал: