Преступление Гаррарда - Э. Филлипс-Оппенгейм

— Кто знает, как долго понадобится вам секретарша,— задумчиво произнесла она.

— Вероятно, до тех пор, пока вам не надоест быть ею.

— Почему — вероятно?

Он попробовал сделать торжественно-серьезную мину, которая соответствовала бы официальным отношениям шефа и секретарши. Но эта попытка кончилась ничем, когда он заметил насмешливое выражение ее глаз.

— Видите ли, у меня никогда не было секретарши. Наши отношения могут принять… немного своеобразный характер.

— Почему? Каким образом?

Он медлил. Но почему бы ему в конце концов и не высказаться? Пожалуй, это будет разумнее, нежели скрывать некоторые мысли.

— Вы очень привлекательны.

— Вы льстите. Но хотя бы так, что же из этого? Говорят, женщины мало интересуют вас. Кроме того, вы женаты на красавице.

— Мою жену считают очень красивой женщиной, но наш брак не был счастливым. Она недовольна.

— Вы изменяете ей?

— Да нет же! Дело вовсе не в этом.

— В чем же?

— Она очень честолюбива. Я не в состоянии удовлетворить все ее желания.

— Но вы так богаты! Неужели не можете дать все, что она хочет?

— Ей хочется титула. Хочется, чтобы я стал членом парламента или купил себе за 100 000 фунтов звание баронета или пэра.

— Так вот какая женщина ваша жена,— тихо произнесла Грэйс.

— Туалеты, драгоценности, высокое общественное положение — в этом смысл ее жизни. До недавнего времени я и сам был таким же. Жил для развлечений и спорта. Для человека вдумчивого не было бы никакой разницы между моей женой и мной.

— Я предпочла бы ваши недостатки. Но расскажите мне еще о вашей жене. Она любит вас?

— Я глубоко убежден, что ничего для нее не значу.

— Кто же любит вас?

— Откровенно говоря, не знаю. Это последствия моего образа жизни.

— Не считайте меня нескромной, если я задам еще один вопрос. Я полуфранцуженка и выросла в среде богемы. Кроме того, любопытна от природы. У вас нет подруги?

Он был немного смущен. Но сразу вспомнил обстановку, в которой она воспитывалась.

— Нет. Правда, не из нравственных соображений. Я не лучше других мужчин. Просто были вещи, которые для меня интереснее женщин.

Ее взгляд следил за пролетавшей чайкой. Подали следующее блюдо. Она снова казалась совершенно равнодушной.

— Каковы ваши планы на будущее? В чем для вас счастье?

— Любить и быть любимой,— ответила Грэйс, не колеблясь.

Гарвей снова смутился. Откровенность девушки была совершенно непонятна.

— Вы испытали уже это счастье или предчувствуете его?

— Нет еще. Я часто флиртовала, принимая ухаживания, и никогда ничего не давала взамен.

— Как эгоистично!

— Возможно. Обыкновенно мужчины предпочитают брать все от женщины, ничего не давая взамен. Я принадлежу к небольшой группе женщин-исключений.

— Мне кажется, вы слишком много размышляли о жизни для вашего возраста.

— Нужда заставила. Но я способна на безумства, если во мне заговорит настоящее чувство. Я знаю это.

До их слуха донеслись звуки оркестра. Гарвей внезапно почувствовал непонятную тревогу.

— Мой ответ был не полон,— сказала она, подымаясь,— я люблю богатство, роскошь и развлечения.

Они вышли на палубу, где играл оркестр. Солнце, окутанное красными облаками, погружалось в море.

— Вы должны прикрыться, если хотите остаться на палубе.

Грэйс отрицательно покачала головой и посмотрела на танцующие нары.

— Не хотите ли потанцевать? — спросила опа.

Он вдруг почувствовал, что только этого и хотел.

— Как чудесно,— шептала она через несколько минут,— иметь такого многостороннего шефа!

После танца они смотрели на звезды, зажигавшиеся одна за другой в темном небе…

Стюард принес прохладительное и передал Гарвею несколько телеграмм. Грэйс тотчас же вскочила.

— Шифр внизу. Одну секунду.

Она вернулась со своей сумкой, и они вместе прочли телеграммы.

— Это повышение цен вам выгодно? — озабоченно спросила она.

— В высшей степени. Еще один месяц, успешный ход дела в Нью-Йорке — и цель достигнута.

— Какая цель?

— Я честолюбив, как многие коммерсанты, и хотел бы, чтобы весь товар был чист от долгов,— уклончиво ответил он.— Хотите пройтись?

Она посмотрела на него, и ему показалось, что он прочел насмешку в ее глазах.

— Зачем? Мне здесь очень хорошо.

— Я должен ответить на телеграммы. Здесь ничего не видно.

Она не пыталась удерживать его. На ее губах играла улыбка. Он пошел в курительную, кинулся в кресло и заказал себе виски. Так сидел он несколько минут, сжимая в руке телеграммы.

— Когда мы приезжаем? — спросил он стюарда.

— В пятницу к пяти часам, сэр.

— Еще четыре дня! — с отчаянием подумал он.

15

Когда Гарвей на следующее утро проснулся, от его тревоги и дурного настроения не осталось и следа. Солнце сверкало над голубым морем, и сильный западный ветер освежающе действовал на нервы. Он нашел на передней палубе тихий уголок, просидел там до полудня, потом отправился на обычную прогулку. Грэйс нигде не было видно. Только плед и оставленная книга свидетельствовали о том, что она сидела в своем кресле. Когда он вышел после своего одинокого завтрака на палубу, застал ее за едой. Стюард прислуживал ей.

— Ничего не случилось, надеюсь? — озабоченно спросил он.

— Ровно ничего. Но вы все утро держались в стороне, и я решила, что будет приятно, если сделаю то же самое. Я ушла в дамский салон и просидела там все время.

— Что за вздор! — воскликнул он не особенно вежливо.— Я оставался один, чтобы спокойно обдумать несколько деловых вопросов.

— Ах так! Вы полагали, конечно, что моя болтовня помешает.

— Вовсе нет. Но боялся, что ваше присутствие слишком отвлечет меня от дел.

— Вы начинаете говорить, как все мужчины. Раньше не делали мне комплиментов — и это мне нравилось. Пожалуйста, угостите папиросой.

Он протянул ей портсигар.

Стюард собрал посуду и исчез.

— Нет ли какой работы?

— Пока телеграмм еще не было. Рассчитываю получить их к четырем часам.

— Вы тотчас же принесете мне, не так ли? -спросила она, раскрывая книгу.— Теперь хочется почитать.

Он ушел с таким чувством, будто его всемилостивейше отпустили, беспокойно провел весь день и боязливо избегал ее. К четырем часам прибыли телеграммы. Увидев его, Грэйс отложила книгу. Шифр, бумага и карандаш уже наготове.

Надеюсь, известия благоприятны? — вежливо осведомилась она.

— Прекрасны. Некоторые телеграммы потребуют очень длинного ответа.