Русский космос - Виктор Ночкин

Люк над челном раскрывался, свет все ярче озарял корпус, и бьющий из-под него шипящий пар стал ослепительно белым, засверкал, как горные снега в лучах солнца.

По широкой дуге вагон приближался к развилке. Тимур вернулся в проход, обхватил неподвижно лежащую на боку девушку и с трудом приподнял. От напряжения сердце будто вскипело, обдав грудь раскаленными брызгами.

– Отпусти, – вяло сказала она, но Тим не слушал.

Он попятился, протискиваясь между сиденьями. Вагон несся по короткому прямому участку, приближаясь к месту, где рельсы разветвлялись на десяток коротких отростков, большая часть которых была занята другими вагонами. Тимура шатало, в ушах стоял непрерывный гул, а сердце колотилось так, что казалось – сейчас оно раздуется большим красным пузырем и лопнет, залив кровью грудную клетку.

Пар из-под основания челна валил все сильнее, с гудением вылетая в широкую щель между кольцевой трубой и бетонным бортиком. На что они рассчитывают? «Рапид» рассыплется на части, вся пещера рухнет, как только двигатели войдут в рабочий режим…

Вверху створки разошлись до предела, обнажив далекое небо. Стало очень светло, все грохотало и сверкало, клокотал пар, мир вспыхнул лихорадочным румянцем и ухмыльнулся, разинув огромный безумный рот.

Девушка обвисла на его руках. Прижав к себе легкое тело, Тимур шагнул на бортик вагона, не понимая, для чего делает все это: в пещере не выжить во время взлета межсфирного челна. Да он и не взлетит… Платформа качнулась, достигнув разветвления. Колеса лязгнули. Впереди был тормозной брус – волей случая их вынесло на пустую ветку.

Во все стороны от челна покатилась дрожь.

Тимур прыгнул. Он смог сделать несколько быстрых шагов на подгибающихся ногах, потом упал, выпустив американку, – а позади платформа врезалась в брус, вломилась в него, смяв переднюю часть несущей рамы. Пульт управления взорвался пластиковыми осколками, заскрежетали сиденья, задняя колесная пара приподнялась над рельсами и с лязгом рухнула обратно.

Вагон встал. Тимур поднялся, схватив девушку под мышки, и ввалился в узкую дверь под нижним витком карниза, по которому проходили рельсы. Сзади под челном с треском разорвались опорные пироболты.

Пространство взвыло: двигатели вышли на максимальную тягу.

Но за секунду до этого в нижней части синей кольцевой трубы распахнулись люки – и сотни тысяч литров воды обрушились в котлован под «Рапидом», гася акустическую волну.

Межсфирный челн начал взлетать. Тимур этого не видел. Они попали в узкую пещерку, помещение для обслуживающего персонала, – толстая мягкая обивка на стенах, пожелтевшая от времени пластиковая мебель, стол с выцветшими чертежами, разбитый монитор, сломанный кофейный аппарат в углу… Вход в помещение был овальным и закрывался тяжелым мощным люком. Тим навалился на него, с ржавым скрежетом провернул затворное колесо. Потом упал рядом с девушкой и умер, когда его сердце остановилось.

III

– Джейн Ичевария, – сказала Настька, присаживаясь на край кровати. – Так ее звать.

Константин, устроившийся на стуле возле тумбочки, кивнул, и Серега тоже закивал. Он ходил туда-сюда по палате, похожий на маленького взволнованного воробья.

– Ага, точно, отец Карен так и сказал: Джейн Ичевария. Ну что за странное имя?

– Имя как раз нормальное, – негромко произнес Костя. – Вот фамилия действительно необычная.

Они не принесли цветов, как положено навещающим больного. Где это видано, чтобы иеросолдаты, отринувшие суетное, отдавшие душу Всевечному и военно-космическим силам сфиры, цветы друг другу дарили. И никаких фруктов тоже не принесли, врачи запретили. Хотя Тим быстро шел на поправку и уже мог ходить, не опираясь на палочку, его все еще кормили жидкой кашицей да бульоном.

– У тебя организм был отравлен канцерогенами, – пояснил Костя. – После взлета пещеру водяные испарения заполнили, перемешанные с выхлопами отработанного топлива. Это давным-давно придумали: жидкость в бассейн под взлетающие челны заливать, чтоб их звуком не разносило на кусочки. А воду они из океана накачивали через подземные трубы, там ведь недалеко.

– Так что, считай, легко отделался! – подхватил Серега, садясь рядом с Настькой и несильно хлопая Тима по плечу. – Пока тебя наверх тащили, успел надышаться. Лекарь нам сказал по секрету: чудо, что выжил.

– Божье чудо! – взволнованно подтвердила Настасья, пристально и серьезно глядя на Тимура.

Они ушли, Тим взял с тумбочки электронную книгу, куда был загружен файл с текстом Библы Сокровенной, и долго читал. Вечером появился Паплюх, тайком притащивший плитку черного шоколада с орехами, которую, по его словам, отобрал у Кости – а тому отец прислал в посылке.

– Свезло, – подтвердил Роман слова иеросолдат. – По всему выходит, дщерь сия, Господа отринувшая, жизнь тебе спасла: сделала, бесстыдница, искусственное дыхание уста в уста, сняв костюм, по груди кулаком постучала, еще что, не знаю… В общем, растормошила сердечко, принудила забиться, а после отволокла на поверхность. К этому времени остальным, которые в лифте застряли, удалось по сетке наверх забраться. Сунулись в соседнюю шахту – а лестницы-то и нет, по которой вы спускались. Настька тогда приказала бежать всем наверх и докладывать, а сама осталась дежурить. Но она ж беспокойная… Пока они поднимались, пока связь наладилась и мы с отцом-командиром поняли, что к чему, – вниз как-то пролезла, увидала мертвую Терезу, зал со станцией и рельсами. Выбралась обратно, доложила… В общем, мы десант подняли на борт и полетели к горам, вслед за остальными челнами, потому что Карен решил: узкоколейка туда идет. Ты кушай, кушай шоколад, брат мой по оружию…

– Да мне нельзя, наверное, – возразил Тимур, рассматривая поблескивающую обертку с изображением верославного сфиронавта в скафандре, весело летящего по орбите вокруг сфиры и машущего флажком.

– Можно, там эти… биофлавоноиды, они на сосуды хорошо влияют.

Тимур развернул обертку, отломил кусок, вручил Роману. Откусил и сам. Вкусно – сладко и одновременно горчит, но горечь приятная, от нее слюны сразу полон рот. И орехи на зубах аппетитно похрустывают, щелкают…

– Наши у тебя были, – не то спросил, не то констатировал Рома.

– Ага, – сказал Тим, жуя.

– И Костя, и Акмаль?

– Костя был, Серега и Настька, Акмаля не видел с Толяном. А что?

– Да вот, – Паплюх оценивающе оглядел Тимура, потом кивнул сам себе, будто придя к какому-то решению, и продолжал: – Мы, считай, закончили учебу, потому я теперь тебе это расскажу. Знаешь, что Костя, перед тем как в САВКС поступить, с собой покончить хотел? То есть не просто хотел – пытался.