Колыбельная для маньяка - Наталья Александрова

Ничего особенного – девица как девица, не слишком молоденькая, но для Вадима молодая. Вульгарная немного – на лице макияж боевой, пальтецо короткое, сапоги-ботфорты, волосы в кичку модную закручены, на шее шарфик яркий, шелковый – в общем, все как у всех, ничего такого экстраординарного.

– Вы что-то хотели? – улыбнулась Надежда.

– Хотела? – прошипела девица. – Да, хотела, чтобы ты отвязалась от моего… от Вадима навсегда!

Любезная улыбка сползла с лица Надежды.

– Вы это о чем? – выдавила она из себя.

– Не придуривайся! – зло скривилась девица. – Захаживаешь к нему на огонек? В твои-то годы! Ты, тетя, давно на себя в зеркало смотрела?

Злить Надежду не следовало, она была женщиной воспитанной и выдержанной, но постоять за себя умела. В данном случае следовало действовать быстро и решительно, пока девица не начала орать. Потому что вон поодаль стоит злыдня Антонина Васильевна и уши вытянула в трубочку. Слух у нее отличный, даром что телевизор каждый вечер орет так, что весь подъезд слышит.

– Сбавьте-ка обороты, голубушка, – вроде бы мягко посоветовала девице Надежда, – мы с вами незнакомы, водку вместе не пили, сами же говорите, что я вам в тетки гожусь, так имейте уважение к моему возрасту, называйте на вы.

– Очень надо! – фыркнула девица, но агрессивности поубавила.

«Дура!» – поняла Надежда.

– Вот вы сказали «моему»… – продолжала Надежда, – и что это значит? Кем вам Вадим Алексеевич приходится? Мужем?

Она прекрасно помнила, как Вадим сказал, что два раза был женат и третьего раза не будет. И поморщился при этом.

– Не твое собачье дело! – рявкнула девица, и тут же кокер Сеня отозвался на знакомое слово звонким лаем.

– Тебе велели с собачкой гулять, так и гуляй, – вполголоса, но твердо сказала Надежда, – а в другие дела Вадима не вмешивайся. И не ори тут во дворе, не позорь приличного человека, а то вон кумушки только и ждут скандала. – Она мотнула головой в сторону Антонины, которая уже не скрывала своего интереса.

– Думаю, Вадиму Алексеевичу не слишком понравится, что ты о нем во дворе треплешься, – продолжала Надежда.

Девица с трудом, но сообразила, что нарываться на ссору не в ее интересах и Вадим, если узнает, ее по головке не погладит. Пробормотав вовсе уж неприличное ругательство, она резко дернула кокера за ошейник, так что он взвизгнул, и пошла к подъезду.

С вполне объяснимым злорадством Надежда наблюдала, как в запале девица не заметила, что шелковый шарфик соскользнул и висит на плече. Так, еще несколько шагов, и шарфик упал, да еще и кокер прошелся по нему грязными лапами. Девица достала ключи и нагнулась за шарфиком. Ковер бросился ей под ноги, она споткнулась и выронила ключи. Подобрала их и грязную тряпку, бывшую недавно шелковым шарфиком (ручная работа), а другой рукой дернула кокера за уши. Надежду передернуло, а несчастный Сеня заорал на весь двор.

– Дрянь какая! – не выдержала Надежда.

Она оглянулась на дворовую общественность в лице Антонины Васильевны и двух общительных старух. Те наблюдали за мучениями кокера молча, но неодобрительно, и на лицах их было то самое неповторимое выражение, какое бывает у девчонок в средней группе детского сада, – «Все будет сказано!».

Надежда вернулась домой очень недовольная. Кому приятно, когда на тебя набрасываются и обзывают неприличными словами? Тем более что ни за что. Надежда жаждала мести.

Для того чтобы успокоиться, она занялась мелкими домашними делами, и через некоторое время план вырисовался в ее голове.

«Ты, милая, меня еще не знаешь, – мысленно обращалась она к девице, – твое хамство тебе еще ой как аукнется!»

Нужно найти Светлану – недаром Вадим так за нее переживает. Стало быть, как только Светлана появится на горизонте, так противной девице мигом дадут от ворот поворот. И она не станет больше мучить кокера и хамить Надежде. И возможно, поймет, что с людьми нужно обращаться вежливо, в противном случае приличный человек вряд ли возьмет замуж. Ну, возможно, Надежда в этом вопросе несколько несовременна, но мнения своего не изменит.

Итак, что она может предпринять? Разве что попытаться поговорить с сыном Светланы, как его… Ильей. Адрес у нее есть, Вадим дал на всякий случай. Но это завтра.

Вечер прошел спокойно в обществе кота, Вадим не звонил, видно, уехал в командировку.

Надежда Николаевна надавила кнопку звонка и надела на лицо выражение приветливой и жизнерадостной тетушки, приехавшей навестить любимого племянника.

Она не представляла, как сможет втереться в доверие сыну Светланы, но решила, что начнет игру, а дальше будет полагаться на удачу и врожденную интуицию.

Дверь открылась почти мгновенно.

На пороге стоял сутулый длинноволосый субъект, настолько худой, что он почти не отбрасывал тени и по нему можно было изучать скелет человека.

Надежда только было открыла рот, чтобы представиться и назвать цель своего визита, но ходячий скелет не дал ей такой возможности. Он сложил руки в молитвенном жесте, тут же уронил их вдоль тела в полном бессилии, а затем схватился за голову в безнадежном отчаянии.

– Что же вы так долго? – воскликнул он трагическим тенором. – Он же умирает! Скорее, скорее, может быть, его еще можно спасти!

Надежда удивленно уставилась на хозяина квартиры. Она ничего не понимала, но решила не задавать лишних вопросов и посмотреть, как будут развиваться события. Пока же она внимательно пригляделась к тощему субъекту.

Несомненно, это был сын Светланы Павлюченко, он был на нее очень похож, но все достоинства ее внешности были в нем доведены до абсурда и превратились в недостатки. Светлана была худощавой и стройной – ее сын был тощим до безобразия; у Светланы были красивые длинные волосы – у Ильи волосы тоже были длинные, но давно не мытые, отчего превратились в неаппетитные сосульки; у Светланы были большие выразительные глаза – у сына они тоже были большими и темными, но из-за крайней худобы они превратились в темные провалы, из которых на Надежду смотрело само отчаяние.

– Пойдемте же скорее к нему! – простонал Илья и, схватив Надежду за руку, потащил ее в глубину квартиры. Она вяло сопротивлялась и оглядывалась по сторонам, пытаясь составить впечатление о квартире и ее хозяине.

Основное впечатление было такое, что в квартире обитает одинокий мужчина, совершенно не заботящийся о чистоте и порядке. Повсюду валялась разбросанная обувь, по полу летали комки пыли, подхваченные сквозняком, посреди прихожей валялся грязный носок. Ни одна женщина не запустила бы квартиру до такой степени.

Кроме того, было здесь кое-что, очень знакомое Надежде.

На всех углах, возле дверей, а также на других заметных местах обои были разодраны и свисали неаппетитными клочьями.

Это говорило о присутствии в квартире невоспитанного, зловредного и избалованного кота.

Собственный кот Надежды, Бейсик, тоже время от времени порывался драть обои когтями, но Надежда пресекала эти попытки кошачьего самовыражения при помощи подручных средств, таких как тапки или свернутая в трубочку газета. Эта война длилась годами, и ни одна сторона не могла добиться окончательного успеха. Беда Надежды Николаевны заключалась в том, что ее муж категорически возражал против телесных наказаний кота, поэтому в его присутствии Бейсик мог драть обои беспрепятственно.

Догадка Надежды немедленно подтвердилась.

Илья втащил ее на кухню, и она увидела огромного раскормленного котяру, возлежащего на мягком матрасике около холодильника. Кот смотрел на людей полными страдания глазами и громко стонал.

– Он так мучается! – воскликнул Илья, схватившись за сердце. – И уже второй день ничего не ест! А обычно у него такой замечательный аппетит… сделайте же что-нибудь! Он же умрет от истощения!

– От истощения – вряд ли, – проговорила Надежда, оглядев кота и прикинув, что он весит никак не меньше десяти – двенадцати килограммов. – Как зовут?

– Илья…

– Да не вас, как зовут больного.

– Васенька…

– Василий, значит… хорошее имя! – одобрила Надежда.

– Нет, не Василий! – Илья отчего-то обиделся. – Васисуалий!

– Тоже неплохо… А что он ел?

– То же, что обычно. – Илья развел руками. – Сухой кошачий корм два раза в день… специальный, для пожилых котов… ему уже девять лет, для кота это зрелый возраст…

– И больше ничего? – недоверчиво переспросила Надежда. – В промежутке между кормлениями он не перекусывает?

– Ну, совсем немножко, – смутился Илья. – Когда я ем, он так выразительно смотрит, что просто невозможно устоять. Так что я ему что-нибудь даю – половинку котлетки, кусочек колбасы, сосиску…

– Колбаса, сосиски… – неодобрительно проговорила Надежда. – Это очень вредно и для людей, и для кошек! Неизвестно, что в них кладут… Котлеты тоже небось готовые…

– «Телячьи аппетитные», – признался Илья.