Всегда война - Станислав Сергеев

Перебежав дорогу, схватив Михайлова за рукав, потянул его назад, он сначала начал выпендриваться, но когда я ему доступно объяснил, что будет дальше, он подтвердил мой приказ на отступление.

Быстро оттаскивая раненных и убитых с позиций, мы начали отступать. Немцы, видя отступление, бросились в атаку, но добежав до оставленных нами позиций, нарвались на огонь прикрывающего пулемета и весьма впечатляющий взрыв монки. На этом их атака и заглохла. Я еще немного задержался и сделал несколько выстрелов, чтобы немцы не расслаблялись. Они залегли и начали бешено стрелять в ответ. Кажется, что-то кричали про снайпера.

По моим подсчетам их потери составили от пятидесяти до семидесяти человек. Для засады устроенной неподготовленными бойцами — это результат. Наши потери, учитывая бой с немецкой разведкой, составили восемь человек убитыми и двенадцать раненными.

Через десять минут бега было понятно, что нас никто преследовать не будет. Слишком уж они хорошо по носу получили. За спиной раздалась серия взрывов. Немцы развернули минометную батарею и начали со страху гасить лес. Правильно нам меньше останется.

Глава 12

Когда мы отошли от места боя на полкилометра, ко мне подошел старший лейтенант Михайлов и спросил недовольно:

— А зачем вы в подбитые танки еще гранаты с толом кидали? У меня люк от башни чуть бойца не убил. Да и сами рисковали. Бойца Бурнагаева ранило.

Честно сказать, не хотелось вступать в полемику с старлеем, но придется, тем более рядом идут солдаты и слушают, пусть постигают фронтовую мудрость:

— Скажи, кто сейчас наступает?

— Ну немцы, пока.

— Вот. Значит, подбитые танки остались у них в руках. А то, что у немцев очень хорошо развита ремонтная служба и через три-четыре, ну пять дней эти танки, восстановленные, снова бы стреляли в наших бойцов. Плюс танкисты, которые раненные остались там. К твоему сведению, чтобы подготовить хорошего танкиста, а более того — командира экипажа, нужно сжечь кучу топлива, настрелять кучу снарядов и патронов. А это средства, отвлеченные от фронта. Сейчас война моторов, но техникой должны управлять специалисты. И чем больше мы выбьем сейчас этих специалистов, тем хуже будут новые. Потому что в условиях войны придется готовить по ускоренным программам, а это сильно скажется на качестве, что нам на руку. Понятно?

Тот озадаченно задумался.

— Да я как-то об этом и не задумывался.

— А надо об этом думать. Вот я, допустим, подсуетился и в бронетранспортере под сиденье гранату засунул, и когда они его попытаются отогнать — подорвутся, вот еще минус один водитель. Думайте, как больше гитлеровцев уничтожить. Чем больше их положите сейчас, тем меньше их останется, чтобы защищать Берлин. Или вы думаете, что им это все так просто с рук сойдет? Я обещаю, что мы еще на Рейхстаге свои имена напишем.

Бойцы, идущие рядом молча, слушали, и многие из них, как ни странно, заряжались моей уверенностью, и то, что недавно мы надавали немцам по голове, было лучшим доказательством моей правоты.

За таким вот разговором мы вышли из леса к линии обороны, которую в срочном порядке занимал и укреплял 747 стрелковый полк 172 стрелковой дивизии.

Подойдя к окопам, увидели идущего к нам быстрым шагом капитана в сопровождении политрука. Михайлов, построив бойцов, отдал честь и стал докладывать.

— Товарищ капитан, задание выполнено. Продвижение противника остановлено. В результате столкновения с передовым немецким отрядом 78 моторизованной дивизии немцев уничтожено четыре танка, два бронетранспортера, два мотоцикла и более семидесяти солдат противника. Наши потери: восемь убитых и двенадцать раненных из них четверо — тяжело. Захвачено три пулемета, два автомата и боеприпасы. Докладывал старший лейтенант Михайлов.

Н-да, хорош старлей, сразу себе приписал и танки, и немцев, а не было бы меня, их бы там героически разогнали по лесу и возвращались по одиночке с мокрыми штанами. Даже обидно стало.

— Молодец, какой молодец.

И тут его взгляд упал на меня, скромно стоящего в сторонке и с интересом разглядывающего всю эту сцену. Накидку я откинул, но лицо у меня было покрыто тактической краской, так что видок был еще тот.

— А это, что за чучело?

Я не спешил кланяться. Все-таки лейтенант госбезопасности приравнивается к армейскому капитану. Я спокойно подошел к нему, смотря в глаза.

— Лейтенант Зимин, главное управление государственной безопасности. Мне бы с вашим особистом потолковать надо.

Командир батальона немного опешил, но тут реабилитировался Михайлов, а то я его совсем за чмошника уже стал считать.

— Товарищ капитан, лейтенант Зимин очень помог. Это он заложил фугасы, на которых подорвали немецкие танки, и помог нашей разведке, которую немцы зажали.

Тот смотрел на меня подозрительно. Оглядел бойцов. Чему-то своему кивнул. Видимо, выбрав самое лучшее решение, сказал:

— Ну, конечно, документов у вас нету?

Я тут же устало высказался.

— Капитан, давай без этих вот шпионских игр. Мы разведка, и в рейды документы не берем. Если не хотите головной боли, так сопроводите в особый отдел дивизии или корпуса. А если получится, в Могилевское управление НКВД. Не можете, так давайте пройдемся к вашему особисту. Дайте мне двух сопровождающих, чтобы я не заблудился, — сказал я с иронией, — и если так уж нужно, то я устал таскать оружие и готов дать его вашим бойцам поносить.

Капитан начал смотреть по сторонам, но из строя вышел старшина Вяткин:

— Товарищ капитан, разрешите мне с Воропаевым. Товарищ лейтенант госбезопасности нам жизнь спас. Разрешите нам его в штаб полка сопроводить.

Тот скептически посмотрел по сторонам, но кивнул.

— Хорошо идите.

Я решил и тут отметиться.

— Товарищ капитан, хотите пару советов?

Тот насмешливо глянул на меня:

— И что вы такого можете насоветовать?

— Вы не иронизируйте. Михайлов вон послушал советы умного человека и людей сберег, и немцам урон нанес. За такой результат и орден не жалко. Без противотанковых средств четыре танка в хлам сжечь.

Но видимо комбат был просто измотан, поэтому выпендривался.

— Хорошо слушаю.

— Соберите покрышки от побитых автомобилей, бензин и что-нибудь такое дымящееся. Немцам вы в первый раз дадите, позиция тут неплохая, но они вызовут артиллерию и авиацию и начнут вас раскатывать. Раскидайте покрышки и подожгите, чтобы наводчикам и летчикам было трудно наводиться.

— Хорошая идея, попробуем.

— Ладно, капитан, у каждого свои задачи. До свидания.

Я повернулся к старшине:

— Ну и где у вас тут штаб полка? Пойдем.

Пожав на прощанье руку Михайлову, пошел за старшиной, а сзади пристроился тот боец, который меня лешим назвал.

Видимо комбат подстраховался и позвонил в штаб полка, на полдороге нас перехватил сам особист с четырьмя бойцами. Меня бесцеремонно разоружили, забрали и СВУ, и ПП-2000, и «Грач».

На все попытки поговорить особист отвечал односложно и старался меня утянуть к себе в землянку. Шальная мысля про тайного гомика заставила рассмеяться. Конвой настороженно на меня уставился и покрепче ухватился за оружие.

В землянке мы остались втроем, я, особист 747 полка лейтенант госбезопасности и его помощник, как я понял для силовой поддержки. Он попытался наехать, но пришлось его на место ставить.

— Значит так, лейтенант, еще раз повторяю: я — лейтенант Зимин, главное управление госбезопасности. Будешь трамбовать меня или держать долго, тут в Могилеве сидит порученец Меркулова, который ждет от меня информацию, он тебе яйца поотрывает за задержку. То, что я несу, в Могилеве ждет специальный самолет. Хочешь расстаться друзьями, свяжись или с Могилевским управлением НКВД с капитаном Чистяковым, или с особым отделом 61-го корпуса. Скажешь для старшего майора ГУГБ Киселева пришла информация от Странника. И не затягивай. Тут на вас 78-я танковая дивизия идет и скоро станет очень жарко.

Я видел, как этого человека обуревают противоречивые чувства. Даже не хотелось узнавать его фамилию. Типичный молчи-молчи. Я их еще на службе в Украинской армии насмотрелся, но там они были по-приятнее, более цивилизованные. Здесь же, они обладают большей властью, особенно в военное время. Не привыкли, чтобы с ними так говорили. Ничего гад, подергайся.

Меня оставили в землянке под охраной двоих бойцов. Что там происходило, и до кого он дозвонился, но поведение изменилось. Значит меня ждут. А точнее едут. Да и груз у меня знатный.

Состав этой посылки мы обсуждали долго и много. Мы, жертвы ядерного оружия, не могли остановить его появления и развития, но может быть у американцев и у немцев его притормозить. И может нашего варианта развития в этом мире не будет. Надеюсь. Может какой-нибудь локальный конфликт будет, но с другим исходом. Но пока решили не спешить с раскрытием секрета ядерного оружия. Была вероятность того, что успеют сделать и применить его в Европе. Чего бы нам очень не хотелось бы. Так или иначе, мы собирались переселяться в это время, и быть причастными к созданию радиоактивной помойки в этом мире не хотели.