Красная нить судьбы (СИ) - Буланова Наталья Александровна

Саймон так и завис со стулом в руках, постоянно моргая, а Хельга перелила чай в кружку главе видящих. Темная жидкость бодро потекла по столу и мелодично закапала на паркет.

– У нас есть плохая примета: если сценарий упал из рук, то провалишься в роли. Зато если на него тут же сесть, то все будет хорошо. – Я улыбалась уже искренне, понимая, как дурацки выгляжу со стороны. Ну а что поделать? Приметы и суеверия есть в любой среде.

– А-а-а! – первой оттаяла Хельга, увидела чайный потоп и засуетилась: – Ой-ёй-ёй!

Саймон же медленно опустил стул сначала в метре от меня, а потом вдруг широко улыбнулся и придвинулся. Повернулся ко мне всем корпусом.

– Могу тоже посидеть на бумагах. Надо? Поможет для успешного дела?

Мы засмеялись, и я почувствовала, что бессилие отступает. Вместе мы обсудили будущее задание, и я согласилась с тем, что в таких ситуациях разрыв связи – единственный выход.

Красавица Бриджит купалась во внимании своей богатой семьи и друзей, занималась любимым делом – играла на духовом инструменте – и не знала горя. Благодаря таланту и связям собирала залы почитателей, а нить связала ее в пару с достойнейшим наследником огромной корпорации из соседнего города. Ее будущее обещало быть безоблачным. Но все изменилось в один день, когда на лицо девушки вылили кислоту. Несколько капель разъедающей жидкости попало в горло, а лицо превратилось в ужасную маску. В один миг Бриджит потеряла внешность и любимое занятие: ей было запрещено играть на любимом инструменте из-за повреждений горла. Жених пару недель был рядом, поддерживал, а потом постепенно пропал, а после и вовсе заявил, что свадьбы и совместного будущего с уродиной не будет. Что денег у него хватает и так.

Семья Бриджит делала все для дочери, и со временем они почти полностью восстановили лицо при помощи пересадки кожи. Да, это была уже не та красавица, которую все знали, а просто симпатичная девушка с немного неправильными чертами лица. Горло восстановили, и Бриджит снова смогла посвятить себя любимому хобби. Вот только жениха своего больше видеть не желала.

Красная нить упорно тянула предателя обратно, и, когда он узнал, что девушка восстановилась, пришел как ни в чем не бывало. И был тут же выставлен за дверь отцом семейства, который с этого момента стал искать среди видящих того, кто сможет помочь разорвать связь.

Меня лично так зацепила беда девушки, показалась настолько близкой, что я больше не сомневалась в том, зачем мне этот дар. Если я могу освободить ее от этого гада – обязательно сделаю.

Близость чужой проблемы словно подарила мне дополнительный источник сил. Я с оживлением обсуждала детали плана, который предложил Саймон, и вносила коррективы.

– Мы можем использовать заколку снова! – Я уже как наяву представляла, как развернутся события.

Место проведения операции было далеко – в другом городе, что словно надевало на меня броню. Не знаю, смогла бы я с такой прытью провернуть дело под носом у Верса после недавних событий, в Овестерсе его духом и не пахло. Семья заказчика была самой состоятельной в городе, так что от дела буквально несло большими деньгами и маленькими проблемами. Заколка облегчала задание в разы, но стоило мне вспомнить о ней, как я спохватилась: а где она?

Ощупала всю себя, потом перевернула комнату Хельги, зал, где вчера праздновали разрыв нити Греты, и с упавшим сердцем вернулась в кабинет Саймона.

– Ее нет. Я думала, где могла ее оставить, и… похоже, она на дне колодца...

– Ее здесь нет! – Саймон в десятый раз вынырнул на поверхность, отплевываясь.

Сосуды в глазах мужчины полопались, он часто-часто моргал. Мне стало стыдно.

– Давай я сама!

В воде бликовал фонарь, что глава видящих взял с собой на поиски, а в воздух поднимались клубы пара. Еще бы, такой горячий мужчина в воде!

Саймон настаивал, что сам проверит дно. Наверное, видел, в какое отчаяние я приходила от мысли, что надо будет опуститься на дно колодца.

– Хорошо, проверь сама. Но… ты же не взяла с собой ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я и правда была только в белье.

– В нашем мире купальный костюм – тоже белье. Верх и низ, – бодро проговорила, начиная расстегивать платье. Пальцы мелко подрагивали, пуговицы вредничали и не поддавались, будто насмехаясь над моей бравадой.

Не такая я и смелая. Просто последствия потерять заколку куда хуже, чем если я на несколько секунд покажусь перед Саймоном в белье. Он-то не стеснялся, в конце концов, когда раздевался. Снимал с себя одежду медленно, показал все тело под разными углами, будто невзначай красуясь.

Одна пуговица отлетела под моими неловкими пальцами, и я закусила губу. И тут пар стал гуще, заставляя удивленно оглянуться и найти взглядом Саймона под завесой белой влаги.

– Я подумал, что тебе так будет проще.

Я готова была его расцеловать за то, что так тонко помог мне. Пуговицы поддались, платье спустилось к ногам, и я перешагнула через него.

Это уже не колодец с ледяной водой. Думай о нем, как о спа в каменном гроте. Да-да, спа!

Я села на край на удивление теплого камня и нырнула, зная, что нельзя давать липкому страху схватить себя: не отвяжется.

В воде меня тут же обхватили теплые руки и подняли на поверхность, прижимая к мокрой коже. Саймон так крепко стиснул меня,  что я рефлекторно уперла ладони в плечи. Моя грудь была на уровне его шеи, что заставило меня залиться краской.

– Со мной все в порядке, можешь отпустить! – Струи воды текли по моему лицу на его, а потом с его подбородка на мою грудь. За время своего пути они становились настолько горячими, что почти обжигали.

Саймон смотрел на меня почти залитыми зрачками глазами, отчего они казались почти черными. Он на миг еще сильнее стиснул меня, а потом нехотя стал медленно ослаблять хватку.

– Прости, я первый раз касаюсь женщины. Не представляешь, как давно я мечтал получить хоть немного человеческого тепла.

Смешно – тепла! Он сам как печка, зачем ему еще подогрев? Хотя, конечно, я его понимаю: жить без возможности дотронуться до других – это сущее наказание.

Интересно, у него были объятия в детстве?

– Меня даже родители не могли обнять. Можно мы еще немного постоим так? – Саймон как-то незаметно придвинулся к берегу, поэтому, когда моей спины коснулся теплый камень, я вздрогнула.

Мое тело все было напряжено до предела. Я не получала никакого удовольствия от контакта, и даже попытка мужчины достучаться до моей человечности внутри отозвалась сопротивлением.

– Я не могу, прости! Это слишком. – Не сильно, но настойчиво оттолкнула мужчину, а он посмотрел на меня снизу вверх нечитаемым взглядом, но не отпустил. Я почувствовала движение пальцев в замке рук за спиной. Эмоцию по лицу не распознать, а вот голос сквозил отчаянием:

– Пять минуть, Адель, прошу. И я скажу, как тебе порвать собственную нить.

Кто-то скажет, что актер должен спокойно относиться к прикосновениям, свободно впускать в свою зону комфорта, но я поспорю. Работа работой, а настоящая жизнь – это совсем другое.

Я вздрогнула и отстранилась, чувствуя, будто меня держит в руках не мужчина, а осьминог-манипулятор. Мгновенное отторжение, сродни ожогу и уроку на всю жизнь. Очередное разочарование в людях.

– Обойдусь. Если есть способ, то я найду его сама. – Я достаточно грубо оттолкнула Саймона, защищая свое личное пространство, и с головой ушла под воду.

Вынырнула на поверхность, чувствуя, что сама от гнева горячее воды, из которой идет пар. Может, кто-то с легкостью помог бы тактильным контактом, но для меня это было слишком. Колодезная вода снова чувствовалась в горле и носу, но уже не вводила меня в такую панику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пожалуй, можно сказать Саймону спасибо за то, что зарядил меня энергией и лишил страха, потому что я спокойно ныряла и не думала о том, что совсем недавно чуть не утонула в этой темной глубине. Без фонарика, на ощупь, я изучала дно и сама не поверила своим пальцам, когда нащупала нечто металлическое и вытянутое.