Коко и Игорь - Крис Гринхол

— Автомобильная катастрофа. — Глаза Коко темнеют, будто уходят в тень. — Он всегда слишком спешил.

В наступившей тишине Коко чувствует, как у нее сжалось сердце и как в ней плещется вино. Дергается уголок рта. И, словно в трансе, она, сама того не желая, говорит:

— Когда он умер, я выкрасила спальню в черный цвет, постелила черные простыни и повесила черные занавески. Я хотела, чтобы весь мир оделся в траур по нему. — Она смотрит на Игоря, лицо ее неподвижно. — Вероятно, вы сочтете это глупостью, а?

— Нет. Ужасно пережить такое. — Игорь протягивает руку и дотрагивается до руки Коко. Это сердечный и человечный жест утешения.

Ее пальцы тут же отвечают. Она ощущает, как волоски его пальцев щекочут ее ладонь. Ее удивляет холод металла его кольца.

— Теперь уже почти год.

— Вы найдете кого-то еще.

Другой рукой Коко играет с салфеткой.

— Не думаю.

В их взглядах друг на друга такая глубина и мягкость, что пространство между ними плавится.

Входит Жозеф, спрашивает, подавать ли кофе.

Потрясенные тем, что в комнате, кроме них, оказывается кто-то еще, они отдергивают руки. Игорь быстро находит свой бокал. До этого мгновения оба не понимали, как им было хорошо. Поняв это, они слегка отстраняются друг от друга. Исчезает легкость общения. Какой-то смутный импульс заставляет их взяться за сигареты. И — нет, они не желают кофе, спасибо.

Жозеф удаляется. Игорь чиркает спичкой из пакетика, выданного в качестве сувенира в каком-то шведском отеле. Ему приходится чиркнуть дважды, чтобы спичка загорелась. Коко чуть придвигает к нему голову. Закуривает. Отклоняется назад.

Над столом завитками и нитями поднимается дымок.

Она говорит:

— Теперь всю ночь не засну.

На кончике ее сигареты краснеет, словно рана, колечко от губной помады.

Игорь отвечает:

— Я тоже.

7

Коко тихонько стучит в дверь спальни Екатерины. Из спальни после некоторой паузы раздается слабое: «Войдите».

Коко входит, боясь нарушить покой, и держит дверь так, будто она только заглядывает в комнату.

В комнате душно. Шторы лишь чуть приоткрыты. В воздухе стоит запах пота и болезни. Снизу доносятся звуки фортепиано.

— Это всего лишь я, — говорит Коко.

Она подносит стул к кровати. Смотрит на Екатерину. Лицо Екатерины худое, желтоватое. Испуганные глаза под набухшими веками. Под глазами темные круги. Не успевает Екатерина откинуться на подушки, как приступ кашля вынуждает ее снова сесть. Жесткий, лающий, сухой кашель приводит Коко в трепет. Этот кашель напоминает ей грохот ткацких станков.

Екатерина не может скрыть испуга от появления Коко и старается пригладить сбившиеся влажные волосы.

Коко спрашивает:

— Дать вам воды?

— У меня тут стоит вода.

Екатерина автоматически дотягивается до стакана с водой на прикроватном столике. Делает несколько глотков и ставит стакан обратно.

— Жаль, что вчера вам не было лучше.

Екатерина понимает, что Коко лишь выполняет долг.

— Мне тоже жаль.

В этом ответе сквозит некоторая колкость, что заставляет Коко выпрямиться и собраться. Она тут же меняет тон на более участливый.

Екатерина же не позволяет себе расслабиться. Она серьезная женщина, и страдания не сделали ее ленивой, она все так же продолжает свои занятия. Вокруг постели множество книг: романы, стихи и тома по теологии. Ее французский гораздо лучше, чем у Игоря, — более правильный и более беглый. Екатерина три года была студенткой в Париже. Но Коко не может отделаться от впечатления, что интеллект Екатерины победил за счет жизни и живости. Коко ненавидит в людях слабость и с трудом терпит их болезни. Если быть честной с самой собой, тут дело в классовом сознании. Она видит в Екатерине сильнейшую анемию, слабость голубой крови, немощность аристократизма, что всегда высокомерно выставлялось напоказ.

Для Коко все не так уж просто, поскольку в возрасте одиннадцати лет она видела, в каких мучениях умирала от туберкулеза ее мать. Какая-то часть Коко негодует: ведь Екатерина существует в таких тепличных условиях, а ее мать умирала в бедности и одиночестве.

Трудность общения двух этих женщин только подчеркивается сложными аккордами снизу. Эта трудность становится очевиднее по мере того, как дружелюбие Коко все больше радует Игоря. Екатерина не верит в дружбу между представителями разных полов. В конце концов все это оборачивается жульничеством или эротикой, думает Екатерина. Это не относится к Игорю, которого она считает своим лучшим другом. И ее никогда не радовала дружба с другим мужчиной. Ей, конечно, нравится Дягилев, но это другое. К тому же Дягилев предпочитает мужчин.

Глаза женщин скользят друг по другу. Масло на воде.

— Не забывайте, доктор говорит, что вам нужен свежий воздух.

— Я знаю.

— Хотите, чтобы я открыла окно?

Екатерина колеблется. Это их первая встреча с глазу на глаз. Екатерина чувствует в Коко некое странное могущество. Инстинктивно Екатерина не доверяет Коко, считает ее хитрой обманщицей. Однако вопреки своей воле хочет нравиться ей и полюбить ее. В этой женщине есть харизма, тут не поспоришь. Екатерина хорошо это понимает. И снова пытается взбить волосы.

— Да, — говорит она.

Коко встает со стула. Она широко раздвигает шторы и толкает створки окна. Створки разбухли от сырости, поэтому Екатерине и не удавалось самой открыть окно. Но под сильным нажимом окно отворяется. Врывается теплое дыхание воздуха и наполняет комнату. Шторы чуть-чуть колышутся. Ветерок вздувает волосы Екатерины, и она вздрагивает.

Коко заявляет:

— Так-то лучше!

— Да, — говорит Екатерина. Услышав нотки решительности в голосе Коко, она еще больше пугается.

— Солнце придаст вам сил.

Но солнце будто подсмеивается над Екатериной. Коко садится, кладя ногу на ногу. Повисает молчание, слышатся лишь сложные музыкальные фразы из студии.

Екатерина уставилась на постельное белье. Горло пересохло, но она не желает снова тянуться за водой. Она понимает, что это лишний раз скажет о ее слабости.

Она знает все о происхождении Коко — о том, что незаконнорожденная, о том, что была сиротой —