Две Цены (СИ) - Йенч Вацлав

Феникс молча опустил голову.

— То-то же, — понизила голос наемница, — а за тобой я пришла, потому что ты полукровка. Настоящий. Тебя люди не воспитывали, а учили только убивать. А уж первое воспитание ты и вовсе получал у отморозков ЭРА! Я всегда держусь своих. Помнишь лангвальдское соглашение о взаимопомощи? Нет? А вот мне напомнили лет пять назад, нарисовав черную стрелу в углу глаза.

— А как же Нэй?

— О! Клара позаботится, как нежная мамочка! Уже всех гномов из отряда Тарда наизнанку вывернула мольбами о снадобьях. Ты же… Уходи, пока тебя не вытолкали взашей.

— Первое правило пропойцы, заливающего шары за чужой счет? — со слабой усмешкой ответил Карнаж.

— Оно самое, — наемница облизнула губы своим раздвоенным языком и поправила ремни, обхватывающие её голени под коротким платьем из грубой кожи.

Вдвоем они выбрались из фургона и направились в головную часть обоза.

— Как тебя называть? — между делом поинтересовался Феникс.

— К чему тебе? Я отказалась от собственного имени в знак почтения к тому человекоящеру, который меня однажды выходил. Хоть я и убивала его собратьев, но он всё равно залечил мои раны.

— Теперь понятно, почему ты так выглядишь. Это его работа?

— Да, он раздвоил мне язык и сделал чешуйчатый узор на лбу пока я была обессилена от ран. И дал новое имя — Гюрза.

— Ого! Это почему?

— Потому что был мне как второй отец. Он имел на это право. Заодно научил меня рисовать нательные узоры. А Гюрзой назвал, так как в бытность мою наемницей на островах в карательных отрядах мы убивали и ели ящериц, когда не было провизии. К тому же, такова моя манера боя, как у той змеи — медлительность и флегматичность, и вдруг резкий молниеносный удар. Ты же в курсе пристрастий островитян к именам со значением.

— Впечатляет, — неподдельно изумился Карнаж столь открытой похвальбе.

— А твое прозвище откуда? — остановилась наемница и, сложив руки на груди, выжидающе посмотрела на «ловца удачи».

— Наверное, оно возникло потому, что, хоть из огня да в полымя часто попадаю, но выхожу целым и невредимым. Вот и вся история, — спокойно ответил Феникс. Ему и вправду нечего было еще добавить, а поэтичные образы восстающих всякий раз из пепла птиц его мало прельщали.

— То-то я смотрю у тебя шрамов много, — улыбнулась в свою очередь Гюрза.

— Шрам — шаг мимо могилы, а переломанные кости — еще не надгробье. Так говаривал мой учитель.

— Что ж, в таком случае любой, кто уцелел и не лыком шит в чем-то феникс, — рассмеялась наемница.

Вечером в обозе было веселье. Тард по случаю скупил всю брагу у присоединившихся к ним истанийских купцов, которые ехали торговать в южный Фелар. Бритва решил дать своим парням роздых. Ведь, как только они пересекут границу людского королевства, придется соблюдать трезвость. Из-за разразившейся там войны меж рыцарских орденов на дороге стало совсем неспокойно. Оживились разбойничьи шайки, чьи бесчинства теперь можно было с легкостью списать на самоуправства капитулов. Видимо, из-за этого по началу скромный обоз всего в пяток повозок разросся в целый караван. Охраны у присоединившихся было совсем немного, но вместе с убийцами драконов они составили пусть небольшой, но крепкий отряд.

Гортт был снова неугомонен в своей благодарности Карнажу и потчевал того брагой, зло посмеиваясь над рассказом полукровки об участи чернокнижника. Напиток хорошо развязывал языки, как полагал гном, но Феникс раскрыл подробности убийства своему собутыльнику только тогда, когда понял, что тот от него не отвяжется, если не услышит всех деталей смерти кровника. Тем более выпивка в полукровку больше не лезла, а Гортт все подливал и подливал. Гюрза тоже слушала рассказ «ловца удачи», пока они втроем сидели возле костра, где ужинал Тард, и, по мере сил, помогала ему истощить запасы браги.

Бритва на ночь окружал себя самыми надежными из товарищей по оружию, либо изредка теми, у кого была неплохая репутация. Правда, Гюрза не вписывалась в его представления о «надежных» товарищах, однако гном знал лангвальдское соглашение, отчего был спокоен на этот счет. Убийца драконов в последнее время вообще держал ухо востро. Теперешняя охота началась еще тогда, когда в трактирах Швигебурга поползли слухи о приближении башни Хроноса, и, вместе с проезжими искателями истины, которых приписывали к блаженным в стремлении всюду следовать за архимагом и его Странствующей Башней, по столам зашелестели бумаги с печатями заранийского императора, феларского и сильванийского королей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Длинные руки тайной канцелярии Ларона доставали далеко не везде, и всегда можно было изыскать способ распространения известий, однако риск оставался и был довольно велик, так как простым бумазейкам без печатей мало кто верил, да и сами печати проверялись по нескольку раз. Это бы сделал любой уважающий себя убийца драконов. Ведь их было так мало, особенно настоящих профессионалов своего дела. Они довольно часто гибли и далеко не всегда это происходило от драконьих клыко и когтей с пламенем, скорее от кинжалов из-под фиолетовых ларонийских плащей.

Все же историки и хронисты сильно поспешили, объявив Войну Кинжалов оконченной. В этом гном был глубоко убежден. И не потому, что убийства происходили с завидной регулярностью. Во все времена шипели яды в бокалах, гарроты стягивали шеи, а ножи вгонялись в спины. Однако особенностью нового времени стало то, что традиции Войны Кинжалов в эпоху Сокрушения Идолов плавно перекочевали дальше, будто бы тоже следуя зову Ta’Erna. Никто не хотел поднимать шумихи по поводу того или иного убийства, не важно кого и за что, просто старались ответить тем же. Просто у большинства государств, после кровавых побоищ, не доставало сил развязать новую войну. Вот они и огрызались друг на друга, как уставшие от драк, но так и не поделившие кость псы. На это силы брались из разросшихся древ власти, ведь после многочисленных конфликтов, где все решалось огнем и мечом, гильдии выбили себе неплохие места у трона. Простые смертный становились ближе к могуществу королей, а те не только предоставляли им права, но и накладывали обязательства, искусно сотворив иллюзии общих дел и идей. При этом всякий раз слащаво подчеркивалась роль этих самых «простых» смертных. И горе было тому правителю, который не следовал этим новым веяниям.

Тард был неплохо осведомлен, особенно в области слухов и разговоров, что вертелись вокруг его нехитрого ремесла. И этим все усложнялось во сто крат. От момента заказа или, как иначе говорилось, «приглашения» на охоту, приходилось изрядно поломать голову и тщательно подбирать сторонников. Бритва свято соблюдал и то, и другое, почему и дожил до своих лет. Убийца драконов не раз получал сведения даже от «ловцов удачи», которые являлись самыми надежными источниками информации на Материке. Теперь же такая вот козырная карта сидела всего в двух шагах от него. Более того, Феникс сам напросился ехать с ними, а это многое означало. Гному не раз приходилось ждать следующей зимы, если вдруг расходились слухи о том, что наемники, члены гильдий воров и «ловцы удачи» покидали ларонийские территории и избегали истанийских приграничных районов. Приходилось потуже затянуть пояса и ждать следующих холодов, когда драконы снова становились вялыми и впадали в спячку.

— Феникс, ты остаешься ночевать у костра? — поинтересовался Тард, заметив, что полукровка не собирался уходить.

Карнаж утвердительно кивнул.

— Как Нэй? Мы все слышали о том, что произошло, вот я за ребят и спрашиваю. По сердцу она нам пришлась. До сих пор не могу простить себе, что выставил так мало караульных той ночью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Ловец удачи» промолчал. Он бросил взгляд на храпевшего Гортта. Еще несколько тардовских наемников расположились рядом, закутавшись в плащи. Полуэльфка дремала, положив голову ему на плечо.

— Плохо, — ответил полукровка вполголоса. — Она уже несколько дней не приходит в сознание.

— Еще бы! Если ударил такой здоровяк. Гора мышц и мяса, но ни одной извилины. Я бы на твоем месте убил после тех дел.