Карикатура. Непридуманная история - Антон Кротков

Рядовые судебные процессы даже над участниками преступлений, совершённых явно на бытовой почве, широко освещались прессой, если только в них фигурировали коммерсанты. На одном из подобных судебных слушаний прокурор (обратите внимание: дело было задолго до оглашения приговора и признания подсудимых виновными в инкриминируемых им преступлениях) обратился к судьям и зрителям со следующими словами: «Перед нами на скамье подсудимых не просто преступники, а мелкие хищники – владельцы кафе, чайных, сапожных мастерских, гастрономических и иных магазинов, частных зубных кабинетов, словом, те «предприниматели», которые, не принося никакой пользы трудящимся, обслуживая жирных, себе подобных господ, по-своему поняли новую экономическую политику…»

Показательно, что в тех же газетных публикациях, а также в многочисленных фильмах и книгах, вышедших в разгар НЭПа создавался образ благородных уголовников, этаких Робин Гудов, грабящих и убивающих новых буржуев. Нэпманы как бы ставились властью вне закона, а бандитский призыв «Грабь награбленное!» становился чуть ли не официально признанным лозунгом.

Впрочем, до свертывания НЭПа и времени, когда за дело возьмутся заплечных дел мастера из НКВД, роль палачей нэпманов выполняла сатира. Например, в одной украинской газете в 1926 году была размещена серия карикатурных картинок, или, проще говоря, комикс. На первой картинке решительно настроенные рабочие тащили куда-то упирающегося нэпмана. При этом пролетарии весело кричали: «Хватай его! Тащи!!! Поставим буржуя к стенке!!!» На следующем рисунке бедняга-частнособственник оказывался у этой самой стенки. Правда, в финальной сценке неожиданно выяснялось, что это была пролетарская шутка, так как нэпмана ставили к посвящённой ему сатирической стенгазете. Правда, наиболее проницательные в этой карикатуре могли разглядеть в чёрном большевистском юморе недвусмысленный намёк на будущие кровавые зачистки.

Но пока на первой стадии расправы над теми, кто сумел вытащить страну из глубочайшего экономического кризиса, поднять официальный престиж её валюты, заложить основы будущего экономического скачка, нэпманов только зло осмеивали. Вот характерное описание нэпманской жизни, приводимое в одной из советских газет за 1923 год: «Эта буржуйская сволочь не только сама пьёт и развратничает в своих волчьих ямах – коммерческих кафе, ресторанах, игорных домах и притонах, но и пытается затащить в своё гнилое болото молодых коммунистов, которым ещё не хватает партийной сознательности. Можно не сомневаться в том, что их цель – разложить нашу партию».

На карикатурах двадцатых годов нэпманы выглядят упитанными, хорошо одетыми дельцами. Однако нэпмановская мода всё же существенно отличается от «западнобуржуйской». Дело в том, что значительный процент новой советской предпринимательской прослойки составляли выходцы из рабоче-крестьянской среды, бывшие совслужащие и даже партаппаратчики. Естественно, что эти люди не обладали воспитанным с детских лет дворянским вкусом к качественной и стильной одежде. Правда, многие нэпманы пытались одеваться «по-заграничному», черпая информацию об иностранной моде из импортных кинофильмов и журналов.

О внешнем виде типичных нэпманов мы, например, можем судить по карикатуре Константина Ротова, на которой группа коммерсантов собралась в ресторане возле накрытого стола отметить какое-то событие. Одна из дам обращается с вопросом к солидному господину в деловом костюме (похоже, твидовом): «Интересно, на какие средства вы это устроили?» Мы видим набриолиненные волосы присутствующих мужчин, уложенные по голливудской моде начала века. Все гости в интеллигентских костюмах. А дамы в лёгких платьях. То есть это явно не пролетарии, пришедшие после трудовой смены отметить премию за досрочное выполнение плана.

Особенно отталкивающе выглядит на карикатуре лисья мордочка ресторанного метрдотеля, по-лакейски угодливо предлагающего состоятельным клиентам располагаться за столом, в отличие от прежних ресторанных распорядителей дореволюционных времён, работавших во фраках или в накрахмаленных белоснежных рубахах и передниках, костюм этого человека представляет собой странную смесь из полувоенного френча с большими нагрудными накладными карманами, фрачной сорочки и галстука-бабочки. Этакий компромисс между модой времён военного коммунизма и ностальгическими воспоминаниями о прежних порядках.

Вообще, в 1920-х годах старорежимная интеллигенция часто становилась объектом сатиры. Достаточно вспомнить знаменитого персонажа гениального романа Ильфа и Петрова «12 стульев» – Кису Воробьянинова, который представляет собой явную карикатуру на дворянство и старорежимную интеллигенцию. В разгар борьбы с НЭПом ношение хорошей чистой одежды и посещение коммерческих ресторанов и театров уже само по себе считалось серьёзным грехом и могло стать поводом для исключения провинившегося из партии и увольнения его с госслужбы. В огромных бывших барских квартирах, превращённых в перенаселённые коммуналки, процветало доносительство, которое было возведено новой властью в ранг гражданской доблести.

Часто карикатуры иллюстрировали газетные фельетоны, в которых нэпманы изображались так: «Вот идёт семипудовая тётка с заплывшим от жира лицом, в пышном заграничном наряде, густо размалёванная косметикой. Эта жена бакалейщика. Рядом с ней муж с корпусом в три обхвата, с толстой золотой цепью на брюхе и короткими, похожими на сосиски, лоснящимися пальцами, унизанными кольцами и перстнями. Там, где эта парочка обитает, – в торговых рядах свил себе гнездо НЭП. Там всё продаётся и покупается: зерно, лес, породистые рысаки, женщины и даже совесть…»

Живи я в 1920-е годы, наверняка, читая подобные сочные зарисовки, пропитался бы искренней ненавистью к кучке торгашей, продающих и покупающих народное достояние. Надо отдать должное сатирикам того времени – они отлично знали своё дело.

Рембрандт Харменс ван Рейн. «Валтасаров пир»

На пропаганде против нэпманов выросли и окрепли десятки газет и журналов. Так, на обложке первого номера киевского журнала «Тиски» (январь 1923 г.) была помещена карикатура под названием «Всерьёз и надолго». На ней был изображён рабочий, закручивающий в тисках нэпманов и попов.

В этом же 1923 году в петроградском сатирическом журнале «Красный ворон» появилась карикатура, в крайне отталкивающем виде показывающая трактирные забавы состоятельной публики. Называлась она «Валтасаров пир[21] НЭПа», где обыгрывается известный ветхозаветный сюжет, когда во время пира у царя Валтасара на стене появилась предначертание скорого конца его безбожного правления. По сюжету карикатуры на стене нэпманского трактира тоже к ужасу всех присутствующих таинственная рука чертит надпись, предрекающую скорую гибель пока ещё веселящимся буржуям. Карикатура так и была подписана строкой из Священного Писания: «А грозные буквы давно на стене чертит уж рука роковая».

Кстати, справедливости ради стоит сказать, что чувствующие себя в родной стране отверженными и обложенными со всех сторон многие нэпманы давали немало поводов для своей критики, проповедуя стиль жизни, который можно описать так: «Пропадать, так с музыкой!» Названия таких известных «буржуйских» ресторанов 1920-х годов, как «Эрмитаж», «Лондон», «Савой», регулярно фигурировали в прессе в связи с очередной скандальной историей, которая идеально вписывалась в придуманное кем-то из талантливых репортёров той поры определение «Угар НЭПа».

Частенько героем криминальной хроники становился известный гуляка и дебошир Сергей Есенин – пожалуй, самая яркая богемная «звезда» описываемого периода. Конечно, никто не считал талантливого крестьянского поэта буржуем, но зато многие были уверены, что разгульная нэпманская жизнь медленно, но верно убивает певца народного быта.

Настоящей грозой нэпманов и кулаков был весёлый и очень ядовитый крестьянский сатирический журнал «Лапоть» (выходил с ноября 1924 по январь 1933 года). Сотрудники этого издания изображали крестьян-единоличников хитрыми и безжалостными эксплуататорами бедняков. А между тем зажиточные крестьяне облагались драконовскими налогами, душащими всякую инициативу. Государственным мастерским было приказано принимать трактора единоличников на ремонт в самую последнюю очередь после колхозной техники. А между тем львиную часть средств в виде налогов на содержание Красной армии и создание сильной промышленности давала советской власти деревня и особенно её самая работящая часть – «кулаки».

Сатирический журнал «Лапоть»

И этих крепких хозяев сатира била безжалостно. Ведь в юмористических журналах, как правило, работали очень талантливые журналисты и художники. Журнал «Лапоть» пользовался покровительством самого влиятельного деятеля культуры в СССР – знаменитого «Буревестника революции» Максима Горького.