Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

— Интересный человек наш капитан... — Зазывала беззастенчиво оглядел меня с головы до ног.

— Влажность восемьдесят два процента. Атмосферное давление падает.

— Вот почему голова тяжелая. — Женщина отбросила волосы со лба. — Не буду пить кофе.

— Нет, кофе совсем неплохо, чтобы взбодриться. — Продавец насекомых повел плечами.

— Комоя-сан вечно устраивает представления, после которых остается дурной привкус во рту. Девочка, приготовь кофейку в знак полного выздоровления. — В том, что он просил об этом женщину, легко читался тайный умысел: показать, что их поселение здесь — свершившийся факт. — Капитан, где кофе и кофеварка?

— Не беспокойтесь. Я сам приготовлю.

Женщина вопросительно взглянула на зазывалу. Резким движением, точно отгоняя мух, он потребовал, чтобы она бралась за дело.

— Разрешите мне. Я знаю, как надо варить. — Она говорила срывающимся голосом, стараясь загладить свою вину.

— Кофеварка электрическая, любой может сварить, разницы никакой. — Говоря это, я тоже имел свой тайный умысел. Мне хотелось остаться наедине с женщиной, случай был удобный. — Но вот чашки вымыть помогите. Все, для чего нужна вода, я делаю внизу, где туалет. И еду там готовлю, и белье стираю. Я, разумеется, не пользуюсь водой из унитаза — там есть мойка. Кофеварка на три чашки... надо сделать покрепче и развести кипятком, чтобы всем хватило.

Одернув юбку, женщина встала и пошла вперед, как бы приглашая меня следовать за ней.

— Терпеть не могу насилия. — Продавец насекомых уступил нам дорогу и вынул из своей сумки тушеную рыбу в бамбуковых листьях. — Поедим? За разговорами совсем забыли о еде. А кофе на голодный желудок — яд. Возбуждает, да еще и вызывает запор.

Взяв четыре порции рыбы, я, волоча все еще затекшие ноги, направился вслед за женщиной. Спустившись на три ступеньки, я оказался за опорой, и мостик пропал из моего поля зрения. Послышался голос зазывалы:

— Аккуратненький станочек. Даже крысиный зуб на нем можно выточить.

— Миниатюрный станок для мелких изделий, — ответил продавец насекомых с набитым ртом. — Мне давно хотелось поработать на таком.

9. Снова об унитазе

Чем больше я смотрю на этот унитаз, тем чуднее он мне кажется...

Волнующий шепот женщины. Действительно, унитаз чудной. Прежде всего, он совершенно одинаковый спереди и сзади. Когда сидишь на нем, чувствуешь себя незащищенным и хочется, чтобы за спиной находилось хотя бы какое-нибудь укрытие. В таком огромном помещении, как эта заброшенная каменоломня, необходима за спиной стена, тогда чувствуешь себя увереннее. Первое время я страдал от этого ужасными запорами. Никакое слабительное не помогало, через неделю начался шум в ушах, на десятый день в глазах появился туман. Ставил клизмы — результат оказался еще плачевнее. Я просиживал на унитазе по два дня. Думал, мне конец. Врачи ничем не могли помочь.

Как ни странно, спасла меня обычная книжка для семейного пользования под названием «Домашнее врачевание». В ней содержались гораздо более полезные советы, чем те, которые мне давали врачи. Оказалось, что мои запоры вызваны особыми причинами. Я человек очень беспокойный, что вообще-то несвойственно полным людям, и два-три раза в год (когда приходится встречаться с неприятными людьми, например, с Тупым Кабаном, или когда вызывают в полицию за нарушение правил уличного движения) меня обязательно прохватывает понос. А после него — страшнейший запор. В руководстве такие запоры предлагалось лечить бускопаном. Результат оказался потрясающим.

Мне кажется, я привык к огромным размерам каменоломни благодаря долгой и тяжелой борьбе со своим недугом. В любую минуту я мог устроиться на унитазе с какой угодно стороны — спереди или сзади, слева или справа. Кроме того, когда исчезло предубеждение, я стал использовать его для самых разных надобностей. Прежде всего — как мусоропровод. К тому же, рядом находилась мойка, и здесь удобно было устроить кухню. Дожидаясь, пока нагреется сковорода, я мог использовать унитаз как стул и спокойно покурить. Я не считал нужным слезать с него даже когда ел и пил кофе. Сидя на унитазе и отхлебывая из чашки, я совершал увлекательные путешествия с помощью аэрофотоснимков, изучал результаты промеров каменоломни, которые производил ежедневно. Так, постепенно, моя жизнь стала все больше концентрироваться вокруг унитаза. Неожиданно для себя я, можно сказать, превращался в юпкетчера.

Мойка находилась в метре от пола и изнутри была покрыта голубой эмалью. Тщательно отделанная, она напоминала по форме спортивный кубок. Однажды я заметил, что потолок над мойкой заделан замазкой. Отковыряв ее ножом, я обнаружил водопроводную трубу. Стоило ослабить гайку, как мощной струей ударила вода. Я заменил гайку краном, провел электричество, поставил небольшой холодильник и приладил лампу дневного света. Потом установил большую электрическую плиту и повесил полку для продуктов. Все это закрывалось деревянной складной ширмой. На такой высоте, чтобы можно было дотянуться, встав на унитаз, я повесил еще одну полку. Благодаря окантованным резиной раздвижным стеклянным дверцам она герметично закрывалась. Там я хранил фотопринадлежности, предметы, которые использовал в своих путешествиях (карты, сделанные с помощью аэрофотосъемки), измерительную аппаратуру... Не забыл и о мерах защиты. Если бы кто-либо попытался открыть дверцы, не повернув предварительно потайной выключатель, его сначала ударило бы током, а потом вырвалась бы струя слезоточивого газа. Я решил, что лучше всего будет поместить юпкетчера рядом с фотопринадлежностями.

Я раздвинул штору. Автоматически зажегся свет над мойкой.

— Красиво, будто выложено мрамором, — прошептала женщина.

— Это так называемый водный сланец, он ярко блестит от влаги. Поэтому его еще именуют водяным камнем. Но стоит ему высохнуть — покрывается налетом, точно пылью, в этом его главный недостаток, и здания, облицованные таким камнем, лет через пять становятся похожими на рисовую лепешку. Из-за этого, наверное, и прекратили добычу.

— Да-а, здесь у вас не чувствуется женской руки, — многозначительно засмеялась женщина, увидев в мойке грязную посуду, накопившуюся за пять дней.

— Откуда ей здесь взяться?

— Помыть?

— Не беспокойтесь. У меня заведен порядок мыть посуду раз в неделю. — Я разделил тушеную рыбу, которую мне дал продавец насекомых, часть положил в рот, другую протянул женщине. — Надо бы ее в холодильнике держать, но она только что куплена и, думаю, испортиться не успела.

— Спасибо. — Женщина стала жевать, ее губы сжимались и разжимались, как резиновые. — В рыбе много белка и нет жира, полезно для здоровья.

— Мне уже поздно думать о здоровье... — Откровенно говоря о своем расплывшемся теле, я хотел продемонстрировать ей, какой у меня открытый характер. — Но эта рыба, по-моему, для вкуса обвалена в крахмале с адзиномото[6]. А глютаминат натрия очень вреден при повышенном давлении.

— Слышите? Кажется, собака лает.

— Тут может послышаться все что угодно. Здесь множество туннелей и пещер. Мы находимся как бы в огромной трубе.

— В иностранных телевизионных фильмах действие часто происходит в огромных старинных зданиях с железными воротами и сторожевыми псами во дворе. Если мы попали в такой фильм, то пора пускать музыку, картина уже началась.

— Чудачка.

— Почему?

— Чудачка в хорошем смысле. Фантазерка.

— Не издевайтесь. Когда он меня ругает, говорит обычно, что у меня мозги набекрень.

— Мне противен этот гнусный тип.

— Может, он такой потому, что сам себе противен?

— Что значит «такой»?..

— Кофе сколько ложечек? — сменила тему женщина.

— Если варить крепкий — пять. — Может быть оттого, что мы находились в столь необычном месте — между мойкой и унитазом, — я испытывал странное волнение; все, что было вокруг, исчезло, как в детстве, когда, играя в прятки, залезешь в шкаф. — Мне не нравится, как он к тебе относится. Слишком уж он деспотичен.

— Он болен, ничего не поделаешь.

— Болен? Чем же?

— Раком...

Точно перелистывая назад страницы недочитанной книги, я попытался восстановить в памяти свое впечатление от зазывалы.

— Раком, говоришь? Каким?

— Спинного мозга. Лучше бы я вам не говорила. Один из видов лейкемии. Только пусть это останется между нами. Он сам еще не знает об этом.

— И тяжелая форма?

— Разве можно говорить о тяжелой или легкой форме, когда речь идет о раке? Ему жить осталось всего полгода.

— Послушай, только скажи правду... в каких вы с ним отношениях?

— Мне бы не хотелось этого касаться.

— Почему он зовет тебя «девочка»?

— Наверное, хочет, чтобы посторонние терялись в догадках, какие между нами отношения.

— Ловля форели на живца?

— Пожалуй.

— Но ведь обычно, когда речь идет о раке, диагноз сообщают только близким родственникам.