Поверить в мечту - Вера Чиркова

На боковой перекладине сооружения, которому Слава не знала названия, и на котором крепились занавески, превращающие кровать в нечто вроде беседки, висело платье.

Нет. Не подходило слово "платье" к этому шедевру, созданному из нежно-зеленого шелка, и состоящему из бесчисленного множества струящихся оборок, тончайших кружев, атласных вставочек и золотистых шнурочков, изящнейшей вышивки точно того же оттенка, что и ткань, и крошечных бриллиантиков, загадочно мерцавших между причудливых узоров.

Далеко не каждая женщина отважится надеть на себя такое чудо, но случись встретить нечто подобное в витрине или бутике, пройти мимо не сможет ни одна. Каждая постоит, жадно разглядывая и изучая все детали, повздыхает с самым мечтательным видом и придумает уважительную причину, по которой совсем, ну совершенно, ей не хочется это иметь.

— Ну Васт, вот это разобрало… — восхищенный голос Костика осторожно пробиравшегося мимо платья к стоящим у дальней стены шкафам, отвлек Славу от созерцания наряда, носить который сочла бы для себя честью даже местная королева.

Женщина расстроенно вздохнула и отправилась назад, в кресло. Ей требовалось хорошенечко подумать. Но сначала…

— Шарик!

— Я тут.

— Можешь вылезать и гулять… где хочешь. Только не забывай предупреждать меня, если кто-то подойдет близко к двери. Неважно, свой или чужой, просто скажи, идет Стан. Или — идет Тарос.

— А если Тарос не идет, а сидит, говорить нужно? — неожиданно заинтересовался унс.

— Где сидит?

— Возле двери на стуле.

— Все нужно, — тяжело вздохнула Слава, представив одиноко сидящего под дверями зятя, и вдруг, словно что-то подтолкнуло ее к догадке, — а он один сидит, или нет?

— Нет, с ним Васт.

Слава даже приподнялась… пойти, прочесть нотацию и отправить подальше… но представила себе ожидающий взгляд зеленых глаз и шлепнулась на место. Притвориться, что не видела платья, она не сможет, да и говорила ей Тина, что он что-то такое чувствует… а разговаривать на эту тему пока не готова.

Значит нужно выставить их как-то по-другому…

— Тина!

— Иду, — девушка успела переодеться в свободные серые штаны с завязочками возле щиколоток босых ног, и просторную рубаху, а теперь затягивала на затылке волосы в хвост.

— Давай завяжу, самому неудобно…

— Угу, — согласился Костик, больше похожий в этом наряде на сына, чем на дочь, и присел на корточки возле кресла, — а зачем звала?

— Шарик говорит, они сидят за дверью… — туго стягивая шнурок, шопотом пожаловалась Слава, — Васт и Тарос. Ты не можешь их попросить уйти, а то я чувствую себя просто как под колпаком?!

— Я могу, конечно, — задумчиво пробормотал Костик, — но не факт, что они послушают. Замок полон гостей и хотя все двери и лестницы на этот этаж охраняются, могут найтись ловкачи… или профессионалы. Знаешь, давай просто сядем в спальне, а к двери я что-нибудь приставлю…

Он легко поднялся, радуя материнское сердце ловкостью и гибкостью, с какой теперь двигался, и на цыпочках прокрался по комнате, выбирая вещи для баррикады.

Для дела подошел стул с высокой спинкой и маленькая скамеечка для ног, которую Тина осторожно приделала за одну ножку на спинку стула. Сверху, почти не дыша, она поставила маленький подносик и на самый его край — пару серебряных кубков.

Теперь никто не сможет открыть дверь, не потревожив эту пирамиду, тихонько веселилась Слава, перебираясь в спальню, на пышные тюфяки просторного низкого ложа. Мимо платья женщина прошла, старательно отводя взгляд и изо всех сил пытаясь сделать вид, что уже забыла о его существовании.

— Старшая почка, — Шарик внезапно вылез из подушек, где еще утром устроил себе что-то типа гнезда, — а зачем вы поставили у дверей стулья?

— Что? — несколько секунд Тина растерянно изучала любопытные глазки унса, и вдруг начала хохотать.

С каждой секундой все неудержимее и громче.

— Действительно, — смущенно фыркнула Слава, и, наконец, не выдержав, тоже рассмеялась, весело и от души.

Они хохотали почти минуту, валяясь на постели и и хлопая от полноты чувств по подушкам, а едва стихали в изнеможении, как всплывавшие в памяти детали устройства баррикады уносили в очередной приступ смеха.

— Васт и Тарос входят в комнату, — серьезное сообщение Шарика подтвердил грохот упавшего стула, сопровождавшийся звоном бокалов, — очень быстро входят.

Слава представила себе это вторжение и ее накрыла новая волна смеха.

— Ох, не могу… сделай что-нибудь, — почти простонала женщина и вдруг услышала над головой горький и разочарованный голос Тароса.

— Зачем же вы так?!

Как? — Хотелось выкрикнуть Славе, но слова застряли в горле, едва она увидела побледневшее лицо Ливастаэра со стиснутыми губами и хмурыми, как дождливый день, глазами.

В его взгляде не было ни упрека, ни злости, только тень застарелой боли, но и та продержалась всего миг, сменившись полнейшим безразличием. Потом Васт, так и не сказав ни слова, развернулся и, неслышно ступая, вышел из спальни.

Ну, вот и окончился бал, разочарованно вздохнула Слава, поднимаясь с постели и оправляя сбившиеся юбки. А она уже почти сумела поверить, что что-то значит для такого неординарного мужчины… обидно конечно, но и не такое пережила. Переживет и эту потерю, так удачно еще не успевшую стать находкой.

— Как ты посмел ворваться в спальню мамы и привести с собой Васта? — услышав почти змеиное шипение, землянка даже не поверила в первый момент, что так разговаривает ее Костик.

— Но вы хохотали так громко… — еще пылая возмущением, обвиняюще уставился на Тину Тарос, — сразу стало понятно…

— Ни-че-го тебе НЕ ПОНЯТНО! — взорвалась целительница, — немедленно выметайся из этой комнаты и если войдешь сюда еще раз, я отрублю себе руку вместе с этим чертовым браслетом.

— Но Тиночка…

— Я тебе НЕ Тиночка! А Тин! И немедленно вон! И этого… психа забери! А возле двери разрешаю сидеть только Зайчику!

— Костик, — не выдержала Слава, — прекрати. Они не поняли…

— Тебе кажется, что просто не поняли, — рыкнул сын, — а меня уже выше крыши достали со своими заморочками! Почти два месяца одно и то же! И ладно бы только этот, плейбой провинциальный! А твой-то уже умнее быть должен, в четвертую фазу вошел! Так, чего стоим?

Это он снова обнаружил, что Тарос застрял возле двери, где Васт возился со стулом, прилаживая отломанную ножку, сообразила Слава, выходя вслед за Тиной в будуар.

— Быстро отсюда, оба! И Зайчика к дверям! — Судя по голосу, Тин уже немного остыл, но сдаваться не собирался.

— А знаешь что? — решила вдруг, неожиданно даже для себя самой, Слава, — это вы с Таросом идите, погуляйте, а мы с Вастом немного поговорим.

От этого заявления все трое зависли, как любил говорить Костик. Смотрели на Славу недоверчивыми глазами, и не двигались с места.

А она, не став ничего повторять, спокойно прошла к дивану. Сбросив туфли с уставших ног, уселась в уголке, поджав их под себя и прикрыв длинным подолом. Так сидеть она любила когда-то очень давно, лет пятнадцать назад, когда еще не вылез проклятый остеохондроз. Но теперь он, похоже, и в самом деле остался в родном мире, и ничто не мешало ей вспомнить старую привычку.

— Ладно, — растерянно буркнул Тин и первым шагнул к выходу.

Уже у двери заметил свои босые ноги, на миг затормозил, оглянулся на внимательно следившую за его передвижениями мать и нехотя пошел назад, в спальню. Знал, что мать все равно вернет обуваться, полы в коридорах были выстланы мраморной плиткой. Через минуту, уже обутый в невысокие бархатные ботиночки с замысловатым узором, гордо продефилировал к двери, всем своим видом выражая неодобрение поступком матери.

— Шарик, — тихо шепнула Слава, не желая повторять своего промаха, — ты не можешь перечислить мне эмоции Тина?

— Возмущение, восхищение, немного растерянности и сожаление… — перечислил унс и выдал заключение — ей нужно пить успокаивающее зелье.

— Я бы взяла тебя к себе медсестрой, — как-то странно похвалила старшая почка и приказала, — проследи за ними и докладывай, если появится злость или сильная обида.

Васт еще немного постоял возле закрывшейся за воспитанником двери и сделал несколько неуверенных шагов в сторону дивана.

— Садись, — мягко предложила Слава, но лицо анлезийца вдруг исказилось какой-то странной гримасой.

— Не нужно… любимая. Ты очень добрая… но лучше… ничего не говори. Я и так все понял.

Что он такое мог понять, изумилась Слава, глядя, как незадачливый жених разворачивается в сторону выхода, и вдруг очень четко осознала, он и в самом деле сейчас уйдет, и больше уже никогда у неё не будет возможности вернуть этот момент. Есть такие маленькие, почти незаметные поворотики в жизни, которые нам позже страстно хочется возвратить, вот только не суждено.