Зло именем твоим - Александр Афанасьев

Колонна тронулась — тяжело, так трогается тяжелый грузовой состав, — и саргорд вскочил на подножку одного из тягачей, держа в руках автомат. Он вообще не любил ездить в закрытом транспорте еще со времен Ирака, потому что в закрытом транспорте ты лишен свободы маневра, ты — как мишень в тире: по тебе стреляют, а ты не можешь.

Проползли мимо полуметровой толщины ворота, охраняемые басиджами, застучал один пулемет, ведущий огонь на прикрытие, потом еще и еще. Знакомая дорога, ведущая к стартовым площадкам, к тому, что мировому сообществу представлялось как первый в мире исламский космодром, на сей раз не была почему-то освещена, поэтому машины ехали медленнее, чем во время учений.

Машины включили фары, набирая скорость…

Объект «Имам Али»

Первая группа

— Не стрелять! Никому не стрелять!

Мы свои. Не стрелять…

Прямо впереди, на холме, — усиленная позиция ПВО, два «ДШК» и та самая многоствольная тридцатимиллиметровка под русский патрон. От ее рева содрогается земля, непонятно, то ли зенитчики нащупали цель, то ли это просто огонь на прикрытие. Непонятно также, кто наводит эту установку на цель, собственный локатор, центр управления или вообще никто.

Бардак…

— Внимание, справа!

Кто-то с оружием бежит по склону навстречу машине, что-то кричит. Но водитель не притормаживает — вместо этого он кричит в ответ и прибавляет ходу. Удивительно — но иранец понимает, и в зоне огня двух «ДШК» они едут дальше.

— Что ты ему сказал?

— На мешай. Это значит — не пойдет, нельзя. Я сказал, что везу офицера.

— А он что хотел?

— Ехать с нами, чего же еще…

Стреляют уже со всех сторон — на холмах в воздух лупят автоматчики и пулеметчики.

— Куда?

— Давай влево и в гору. Осмотримся.

Цепляясь стальными шипами — здесь на машинах совершенно особые протекторы, толстая резиновая лента вместо покрышек и в этой ленте шипы, машина цепкая, как таракан, — внедорожник упорно ползет вверх, на высоту. Если кто-то что-то заподозрит — конец всему. За спиной грохочет бой, но он уже далеко. Просто удивительно, сколь самонадеянными они были, когда думали, что пройдут эту сплошную линию обороны тихо и быстро, всего лишь одной небольшой группой.

Наконец машина вползает на вершину и останавливается. Провал в скальной стенке и пустая дорога — вот и все, что видят израильтяне.

Они прошли…

— Вправо! Игал, вправо!

Игал резко разворачивает пулемет и видит, что в паре километров от них на стартовой площадке уже стоит ракета. Остроносый карандаш уже нацелился в небо, ракета готова взлететь, неся смерть Израилю. А может, и кому другому, да и какая разница.

Слева что-то вспыхивает, треск и летящие во все стороны искры, гул пламени — беспилотный боевой дрон атаковал позицию ПВО, уничтожив ее и самоуничтожившись. Но ждать нельзя, ждать — преступно.

— Готовность. Занять оборонительные позиции. Двигайся с места, как только я скажу. Резко!

— Есть.

Игал пытается понять, какая должна быть поправка при стрельбе на два километра. Он не взял с собой ни одного снайпера, у него нет дальномера, все, что у него есть — это крупнокалиберный пулемет. Интересно, какие там патроны? Обычно ленту крупнокалиберного пулемета заряжают смесью самых разных патронов, в том числе бронебойно-зажигательных. Сможет ли он достать эту ракету, сможет ли поджечь ее очередью? Или все напрасно?

Игал поднимает ствол, решив, что рассчитывать траекторию бесполезно. Можно будет скорректировать потом по попаданиям.

Рядом вспыхивает еще что-то, взрывы и на земле, и в воздухе. Беспилотные дроны начали атаку, интересно, почему они не пытаются атаковать ракету?

Игал нажал на спуск пулемета, тот задрожал в руках, трассеры один за другим вырвались из ствола, загорелись и полетели туда, где стояла готовая к пуску ракета.

Объект «Имам Али»

Саргорд Арад Бешехти

— Пропади я пропадом, какой ишак стреляет?

Саргорд с ненавистью уставился на маленькие звездочки, пролетающие над стартовыми позициями. Пулеметчик брал выше, чем нужно.

— Там, кажется, зенитная батарея… — сказал кто-то, — они нас охраняют.

— О Аллах, какие тупые ишаки! Кто их просит стрелять в сторону стартовых позиций? Сколько еще осталось?

— Примерно три минуты, брат. Тегеран по-прежнему не отвечает.

Саргорд уже понимал, что и не ответит — возможно, Тегерана уже нет и Кума, где находится религиозный центр управления страной, уже нет.

— Нужно быстрее.

Инженер, которого саргорд тайно ненавидел, пожал плечами.

— Иншалла, брат. Быстрее нельзя, это техника.

Новые пули прожужжали уже в опасной близости от ракеты. Саргорд понял, что так нельзя.

— Ты — за старшего. Заканчивайте, и как можно быстрее! Именем Аллаха мы должны отплатить неверным и жидам за подлый удар по нашей стране. Они пришли ночью — и умрут в ночи! Их сожжет гнев Аллаха! Ты и ты — остаетесь здесь, обеспечивайте охрану. После того как ракеты будут запущены, присоединяйтесь к братьям, которые ведут бой с неверными. Приказываю уничтожить всех, в живых никого не оставлять. Всех!

— Именем Аллаха, брат.

— Ты — за мной. Бери машину.

Объект «Имам Али»

Район Тебриза

Капитан Давид Абрамсон

— Раам-четыре, Раам-четыре, изменение цели, повторяю — изменение цели. Поворачивайте на курс девять ноль, ваша цель — стартовые позиции баллистических ракет в районе с координатами альфа-два-зеро-три…

Капитан Давид Абрамсон, которому сегодня в первый раз доверили командование хоть маленькой, но все же ударной группой, состоящей из четырех самолетов «Раам», не поверил своим ушам. Стартовые площадки баллистических ракет были слишком хорошо прикрыты ПВО, чтобы пытаться проломить защиту с таким малым количеством самолетов. Их должен был атаковать спецназ при поддержке БПЛА. Получается, что беспилотники, на которые возлагали столько надежд и которые должны были рисковать вместо пилотов, ни черта не справились?

И в самом деле — не справились. Уже на подходе к цели беспилотные аппараты встретил плотный заградительный огонь десятков установок ПВО. Некоторые из них были с собственными радарами, вообще система обнаружения и выдачи целей у иранцев оказалась намного более устойчивой к электромагнитной и помеховой атаке, чем это предполагалось. В итоге из четырех ударных беспилотников были потеряны уже три, и размен был совершенно неудачным. Последний из оставшихся отвели — он должен был попытаться с относительно безопасной позиции пробить один, самый слабый сектор, чтобы дать дорогу спасательным вертолетам. А если получится — то и оказать помощь ведущей бой на земле группе.

— Раам-ведомый, на связь, — сказал капитан Абрамсон, наслаждаясь тем, как это звучит. Он все еще ничего толком не понял.

— Ведомый на связи.

— Возглавишь группу. Делаем три-один, ты наковальня, как понял?

Три-один — один из вариантов охоты. Три бомбардировщика пытаются пробить оборону с наиболее выгодной для нападающих стороны, получается со стороны запада, вызывая огонь на себя. Четвертый пытается нанести удар оттуда, откуда не ждут, — в данном случае, получается, с востока. Кто больше при этом рискует — вопрос.

— Тебя собьют. Надо держаться вместе.

— Это приказ. Расходимся!

Капитан Давид Абрамсон решил сыграть в «короткую» — атаковать не с противоположной стороны, а с фланга. У него не было ответчика системы «свой — чужой», какие были у иранцев, но он решил, что самолет, подходящий к базе с севера, в суматохе боя могут воспринять как свой. Когда планировали операцию — исходили из разведывательной информации, говорящей о том, что основная база авиации ПВО, прикрывающей этот объект, находится именно на севере.

Атаковать можно было двумя путями — либо, снизившись до предельно малой и попытавшись проскользнуть между холмами, либо наоборот, попытавшись подойти к цели на предельной высоте с последующим пикированием. Капитан выбрал не самую максимальную высоту, на какую был способен его перегруженный самолет, но такую, на которой его не смогла бы достать ствольная артиллерия малого и среднего калибра. Включив напоследок магнитофон — так называли специальное устройство, созданное израильскими спецслужбами, оно имитировало одновременно и переговоры на фарси, и запросы земли, и одновременно неисправность системы ответчика «свой — чужой», в суматохе и неразберихе могло и прокатить, — капитан направился к цели, заходя по широкой дуге.

Минута прошла — полет в тишине и темноте, внизу — облачная пелена, из которой могут в любой момент вырваться ракеты, ищущие след его самолета. Пошла вторая — он уже видел подсвеченные, пульсирующие изнутри светом облака — было похоже на грозу, но это внизу шел бой. Неужели проскочит? Вот тебе и «свой — чужой».