Трехручный меч - Юрий Никитин

Волк в возбуждении крикнул:

— Вот оно!

— Что? — спросил я, не поняв.

— Самое время показать себя!

Я уже повернул к монстру своего бестрепетного рогоносного коня, меч в обеих руках, сила и мощь перекатываются по всему телу, наполняя ликующей дрожью, но в этот момент я ощутил, как в моем теле проснулся тот, с двумя «высшими». Этот сразу усомнился, заколебался и этими колебаниями отравил мне душу. Волк рычал, ворон каркал, наконец уже ворон заорал в самое ухо:

— Да помоги же, придурок!

Я затравленно вскрикнул:

— Кому?

— Ну не монстру же!

— Почему нет? — возразил я потерянно. — Откуда знаете, по какому пути пойдет цивилизация, если я спасу эту… красавицу? Вообще имеем ли моральное право вмешиваться в судьбы развития других цивилизаций?

Монстр оглянулся на меня, выпустил красавицу из лап и принялся добивать охрану, но было видно, что этой забавы хватит ненадолго: доблестные рыцари сплющивались, как консервные банки.

Волк взорвался:

— Да ты дурак, что ли?

— Наоборот, умный, — возразил я с достоинством. — У меня два высших образования! Я не какой-нибудь Тарзан, что не думает!.. Я везде думаю. Иногда даже по два раза. А это сложный философский вопрос…

Монстр закончил расшлепывать охрану, снова схватил принцессу Она визжала и царапала его ногтями.

— Так ты поможешь или нет? — проорал волк.

Я застонал, чувствуя, как на мои плечи обрушивается вся тяжесть судьбы будущей цивилизации этой планеты:

— Но если спасенная принцесса нарожает злодеев? Ведь она красивая, а красивые что-то не спешат выходить замуж за умных! Как раз красивых расхватывают мускулистые дебилы и дяди с толстыми кошельками. А она не просто худосочная красавица, посмотри, какие у нее бедра!

Волк простонал:

— Да вижу, вижу!

— Сочныя, — каркнул ворон. — нежныя.

— Широкие, — поправил я с отчаянием. — Не какая-нибудь Нефертить. Эта нарожает дюжину, а то и две. Тут не Китай, до ограничения рождаемости еще как до свистящего в четверг под дождем на горе рака! И что тогда? Ее здоровенные дети пойдут нагибать соседние народы, образуется империя, за политическое устройство которой я уже вот прямо сейчас несу ответственность?

Монстр оглянулся на меня с недоумением, замедлил шаг. Тупой волк все пытался броситься на вторжителя, я нагнулся с коня и запустил пальцы в теплую густую шерсть, тянул на себя, чувствуя толстую добротную кожу, у меня когда-то была куртка из такой кожи, только уже выделанная. Ворон возбужденно каркал, но мою голову распирали сложнейшие этические вопросы, которых эти двое простых и даже чересчур простых не понимают, а вот я, с двумя «высшими», понимаю на всю катушку

Монстр споткнулся, выронил принцессу. Она с визгом выскользнула из его лап и бегом вернулась на прежнее место. Монстр заревел, грозно побухал себя в широкую мохнатую грудь длинными мускулистыми лапами, там загудело и застонало, как в огромном дупле, снова посмотрел на меня, я показал ему, чтобы постучал по своей дурной голове, но он не понял, дубина, повернулся и замедленно двинулся к принцессе

— Но ведь красота, — прокричал волк, — это великая сила?

— Великая, — крикнул я в тоске, — но где сказано, что добрая? И что есть Добро? Хотя на фиг мне добрая, нужна циви.. цивилизиру… нет, цивилизуюсчая, вот! Но как раз циви… словом, чаще прогрессу помогают те, кто рылом не в калашный ряд!

Монстр опять ухватил принцессу. Она визжала, царапалась, даже попробовала укусить, я видел, как она с омерзением выплюнула клок шерсти размером со стог сена, зубы у нее тоже явно белые, красивые и крепкие.

— Нет, — сказал я с отчаянием, — почему я должен решать такое? Почему на мне такая ответственность?

Монстр понес красавицу, она все еще визжала, не переставая, великолепные легкие, колотила его, не уставая, а монстр шел уверенно и победно, смотрел на меня с вызовом. Он не заметил небольшой ямки, оступился, охнул и, чтобы удержаться, красиво раскинул лапы в стороны. Принцесса выпала, грациозно подхватилась и, не переставая визжать на той же прекрасной отчаянной ноте меццо-сопрано, бросилась обратно к своим цветам.

Мне показалось, что монстр грязно выругался, но вполголоса, и снова пошел к принцессе. Лапы он раскинул заранее, большие, толстые и мускулистые.

— Промедление смерти подобно, — заявил волк. — Ты должен ее спасти из рук этого отвратительного монстра!

— Ни фига, — возразил я. — У меня два высших! Я настоящий русский интеллигент. Я подожду, пока найдется баран и спасет, а потом задолбаю его сложными вопросами общечеловеческих ценностей: а имел ли он моральное право вмешиваться, а по каким критериям решил, что имеет право определять, кому жить, кому умереть… Ведь если ее дети кого-то прибьют, кого-то зарежут, тот, спасший ее придурок, в ответе и за все будущие жертвы!..

Монстр снова ухватил принцессу, вскинул на руки или мускулистые мохнатые лапы. Принцесса визжала и отбивалась. Монстр посмотрел на меня уже с недоумением.

— Нет, — сказал я решительно, — такие сложные вопросы… можно с полным правом сказать, жизнеутверждающие, нельзя решать вот так с кондачка. А того барана, который ее спасет, я забодаю! Ты хочешь, чтобы я сам себя довел!

Волк изумился:

— Так не доводи!

Я ахнул от такого невежества:

— Как это? Я ж настоящий русский… Да чтоб не покопался в своей темной мохнатой душе? Да мы ж всю жизнь роемся в этом дерьме, как золотари, в то время как другие спасают, воруют, строят, ломают, гребут, отдают, имеют! Но зато мы не такие приземленные, понимаешь? Мы зато одухотворенные. От нас такой дух идет…

Волк спросил осторожно:

— Какой… дух?

— Национальный, — ответил я гордо. — Здесь тоже все монстры будут со страхом и непониманием говорить: ого, русским духом запахло! И побегут, побегут во все стороны, ломая ноги в колдое… словом, нанося себе травмы. Ибо с нами связываться опасно. Что русскому по фигу, монстру — смерть.

Монстр проломился сквозь живую изгородь в прежнем месте, мы протаранили в трех шагах правее. Некоторое время мы еще двигались параллельным курсом под углом градусов в сорок пять, затем его скрыли настоящие деревья леса.

Конь шел бодрый, потряхивал ушами. Седельный мешок набит отборным ячменем на неделю вперед, конь это подсмотрел, идет весело. Ворон, устав орать, переступил с лапы на лапу на перевязи и приготовился задремать.

Волк бежал рядом с конем взъерошенный, клыки все еще не мог убрать, глаза красные. Прорычал, не глядя в мою сторону:

— А по-моему, мой лорд, вы здорово сглупили.

Но теперь, когда конфликт разрешен сам собой, я ощутил себя намного увереннее, ибо в вопросах «если бы да кабы», это называется альтернативной историей по-русски, нет круче нации, чем моя, лучшая в мире. Я не стал вдаваться в сложнейшие вопросы, здесь все свои, просто огрызнулся: