Мир Гаора - Татьяна Зубачева

— Ты преувеличиваешь, — возразила тётя, — всё не так страшно. И то, что сделали твои дяди…

— Это нормальная человеческая реакция, — веско припечатал дядя. — И хватит об этом. Ты говорил, что приехал из-за детей. Что-то случилось?

— Они здоровы? — сразу встревожилась тётя.

— Да, тётя, пока всё в порядке.

— Пока? — приподнял брови дядя.

— Да. Мне не нравится, куда всё катится. Так вот, дядя, если что-то случится… — Кервин запнулся, — да, знаешь, о чём меня спросил Линк…

— Это твой старший?

— Да, дядя, правильно. Но наследник, — голос Кервина стал суровым, — наследник младший, Лоунгайр, да, Линк спросил меня, не продам ли я его, чтобы оплатить школу для Лоунгайра, мы говорили с Мийрой о деньгах, а Лоунгайр заплакал и стал обнимать Линка и Ламину и кричать, что он их не отдаст. А Линк не ответил на его объятие. Понимаешь?

— Детские глупости!

— Нет, это серьёзно. Если со мной что случится, Лоунгайр окажется в Амроксе, а там из него сделают ещё одного Юрденала. Так вот, дядя, вы заберёте моих…

— Как ты можешь сомневаться?! — возмутилась тётя.

Кервин улыбнулся ей.

— Нет, тётя, не сомневаюсь, но я не закончил. Вы знаете, мать Лоунгайра умерла, Ламина старше Лоунгайра на полгода, разница мало заметна. Я предупрежу Мийру. Она привезёт всех троих сюда, и вы оформите Ламину и Лоунгайра, тогда он станет Лоуном, близнецами.

— Ты хочешь наследника сделать бастардом?! — ахнула тётя.

— Это спасёт их от Ведомства Крови, и никто не сможет их разлучить. У Лоунгайра никого нет, не будет, кроме Линка…

— Подожди, — перебил его дядя. — Сильный ход, согласен. Но Армонтин будет потерян, родовое достояние…

— Бастардами не наследуется, знаю, дядя. Пусть.

Дядя задумчиво кивнул, посмотрел на нетронутые рюмки. Кервин молча ждал его решения. Тётя вытирала слезы, а они всё набегали и набегали.

— Мне кажется, ты несколько погорячился. Но, разумеется, я сделаю, как ты просишь. Это, — дядя усмехнулся, — это бастарда сделать законным сложно, а наоборот… Но Линк…

— Я с ним уже говорил. Ему скоро тринадцать, и он многое понимает. И объясню ещё раз. Он поймёт.

Кервин повеселел и взял рюмку. С наслаждением вдохнул запах.

— Волшебный аромат! Я за рулём, так хоть запахом наслажусь.

Но дядя не поддержал тему.

— Кервинайк, — строго сказал он, — какую авантюру ты затеял, что понадобились такие предосторожности?

— Никакую, — весело ответил Кервин. — Вся журналистика — это авантюра. А в нашей благословенной отчизне и весьма кровавая, но… У меня был друг, дядя, Гаор Юрд, он воевал, так что знает, он как-то объяснил мне, что никакая атака невозможна с неподготовленными тылами. А некий профессор философии и истории, вы, кажется, с ним знакомы, любил когда-то повторять: "Не беги впереди всех с голой задницей!".

— Вот! — воскликнула тётя, — я же говорила, что это ты портишь мальчика! Ты совершенно не следишь за языком, Варн. Выпейте, наконец, и пойдём обедать.

Кервин, с явным сожалением, поставил рюмку.

— Спасибо, тётя, но я должен ехать. Мне надо вернуться до темноты.

— Без обеда я тебя не отпущу.

— А я, не попробовав блинчиков, и не уеду, — рассмеялся, вставая, Кервин.

Дядя кивнул и тоже встал.

— Конечно. Тётя напекла столько, что возьмешь с собой.

— А довезу?

— В фольге? Конечно, — ответила тётя.

За обедом говорили о другом, только под самый конец тётя вернулась к началу.

— Я думаю, Кервин, о твоем друге. Ему надо как-то помочь.

Он покачал головой.

— Это невозможно. Решения необратимы.

— Но я говорю о другом. Его можно выкупить, и он будет жить у нас.

— А что? — поддержал дядя. — Это вполне возможно. Он даже сможет работать, — и лукаво подмигнул, — по специальности. Содержание и использование раба на усмотрение владельца, по-моему, такая формулировка. А это даёт нам свободу действий.

— Да, — кивнула тётя. — И ты сможешь в любой момент приехать, повидаться, поговорить…

Кервин мрачно покачал головой.

— Спасибо за идею, тётя, да, это возможно, но не нужно. Гаору будет тяжело.

— Кервин! Неужели мы обидим твоего друга?!

— Да что вы, тётя, в мыслях нет. Но… но вы… Знаете, когда Гаор мне позвонил, у него было право на один звонок, я сразу ему это сказал, что мы объявим подписку, соберём деньги, и он мне ответил. Что в свободной газете работают свободные люди. Понимаете? И Арпан, он был на слушании, он рассказывал. Что Гаор не смотрел на них, не хотел никого видеть, а когда после всего, один из его однополчан тоже предложил выкупить в складчину, то ему другие сами тут же сказали, что Гаор первый набил бы ему морду за такое. Нет, тётя. Мне Гаор сказал, тогда, по телефону, что с ним как прямое попадание, когда от человека не остаётся ничего, а остальные встают и идут дальше.

— Понятно, — кивнул дядя. — И ты пошёл.

— Да, дядя. Я сделал выбор.

Тётя недоумевающе посмотрела на них, чувствуя, что от неё что-то скрывают, но дядя только сказал.

— Тогда всё понятно, и, пожалуй, этот вариант наиболее разумен. Жалко, я потерял связь с Венном, он бы… вернее, его внук…

— Я ничего не знаю о них, — удивился Кервин.

— Некоторые знания бывают лишними, — веско ответил дядя, решительно прекращая разговор.

И Кервин, зная этот тон, не посмел настаивать.

О Мийре и детях больше не говорили, вернее, обычные расспросы об успехах Линка в школе. И что пока невозможно определить, к чему лежит душа у мальчишки, разбрасывается, хватается за всё, не иначе тоже в журналистику ударится. А Ламину, конечно, надо учить петь. У Лоунгайра могут оказаться слабые лёгкие, всё-таки наследственность, и конечно, к морю вывезти не удастся, но хотя бы к ним на лето, и, разумеется, всех троих. Найдётся место. И они с Мийрой смогут отдохнуть…

…Кервин гнал машину в наступающих сумерках и улыбался. Всё-таки как ему повезло с семьей! И кто же этот Венн? Ещё один дядя? Скорее всего, так, но почему он никогда не слышал о нем? И почему дядя считает информацию о родственнике лишней? Да, нет семьи без тайны. Давно сказано.

Навстречу стремительно летел выхватываемый фарами бетон шоссе. Хорошо, что отменили эту дурацкую светомаскировку, ночные пропуски и прочую военную шелуху, возможно вполне оправданную в прифронтовой зоне, но не у них, в глубоком тылу. Гаор не очень охотно говорил о фронте, но иногда его прорывало, и тогда рассказывал страшные вещи и кричал: "Это можно написать?! Можно?! Напечатаешь?!" Он отвечал: "Напиши так, чтобы я напечатал". И Гаор мрачно бурчал: "Брехня получится", — и переводил разговор на другое. Или уходил. Чтобы напиться в компании таких же, как сам ветеранов. Нет, никогда он не простит Юрденалу того, что тот сделал с его другом…