Сезон костей - Саманта Шеннон

– В каком смысле подтвердить?

– На профпригодность. Гадатели должны сделать предсказание, медиумы – войти в транс. Ну, ты поняла.

– В чем подвох?

– Через дар нужно доказать свою преданность. Я разговорил портье в «Тринити», он признался, что его предсказание каким-то образом помогло пополнить ряды «белых туник». Короче, от тебя требуется сплясать под их дудку, даже если на кону человеческая жизнь.

От этих слов меня затошнило.

– А второе испытание?

– Что-то связанное с эмитами. Типа игры на выживание. Выиграешь – получишь алую тунику.

Мой взгляд рассеянно блуждал по ветхим строениям. В толпе артистов мелькнула парочка желтых туник.

– Смотри, – прошептал Джулиан. – Вот та. Глянь на ее руки.

В углу девушка хлебала баланду и тихонько беседовала с болезненного вида мужчиной. Вместо трех пальцев у нее красовались обрубки. Скоро в глаза мне бросились и другие увечья. У многих в зале недоставало конечностей, кожу на ногах покрывали шрамы и следы укусов.

– Сдается мне, наша плоть им и впрямь по нраву, – пробормотала я, отметив про себя, что Лисс не соврала насчет эмитов.

– Похоже на то, – кивнул Джулиан и протянул мне миску. – Доешь?

– Нет, спасибо.

Мы оба замолчали. Увиденное не давало мне покоя. Людей тут обгладывали, как куриные кости, а после бросали на произвол судьбы, загоняли совершенно беззащитных в эти трущобы.

Нельзя, чтобы рефаиты дознались про мой дар. Но иначе не пройти испытания…

С другой стороны, стоит ли их проходить? Ладно, подождем действий стража. Там прояснится, чего от меня хотят, а пока моя судьба полностью в его руках.

Внезапно в толпе показалось знакомое лицо. Карл! Все разговоры разом стихли. Арлекины посторонились, уступая ему дорогу. Вытянув шею, я углядела причину всеобщего ажиотажа – на Карле была розовая туника. С чего бы вдруг такую важную птицу занесло в Трущобы?

– Тильда сказала, он справился с первым испытанием, – шепнула я Джулиану. – Интересно, что потребовали? Просто сдать Иви?

– Он гадатель. Может, просто увидел покойную тетушку на дне чайной чашки.

– Это по части прорицателей, – возразила я. – А ты сам разве не из гадателей?

– С чего бы вдруг? – Джулиан лукаво улыбнулся. – Не у тебя одной обманчивая аура.

Я призадумалась. Гадатели принадлежали к низшей категории ясновидцев. И самой распространенной, разумеется. Либо Джулиану неприятен сам факт, поэтому не сознается, либо Джекс ошибся и с чутьем на паранормалов у меня не очень.

Джекс! Где он сейчас, что делает? Волнуется за меня или нет? Ну конечно волнуется. Еще бы – пропал его личный странник, подельница. Вопрос, как он собирается меня искать. Наверное, подключит Дани, Ника. Оба занимают видные посты в Сайене и могут получить доступ к секретным спискам заключенных.

– Нашего приятеля хотят подкупить, – хмыкнул Джулиан. – Похоже, решили через него умаслить рефаитов.

И впрямь, двое арлекинов с умоляющим видом совали Карлу нумы. Тот лишь брезгливо поморщился, и менялы поспешили убраться от греха подальше.

– Джулиан, – сменила я тему, – сколько пилюль тебе дают?

– Одну.

– Какую?

– Красную такую. Думаю, железо. – Он хлебнул баланды. – А что, у тебя не так?

Все правильно. Сайен давно разработал вакцину для мужской контрацепции, но какой смысл стерилизовать представителей обоих полов, когда можно ограничиться только женщинами?

От необходимости отвечать меня избавил Карл.

– В общем, посмотрел я в камень, – рассказывал он «белой тунике», пока арлекины почтительно внимали, – узреть ее желания. В жизни не догадаетесь, что там, ага. Дамочка не чает разыскать Белого Сборщика! Его лицо я тоже видел – и даже узнал. Это главарь мимов из сектора Один-четыре! – торжественно объявил Карл.

У меня в груди помертвело. Джекс! О нем сейчас речь!

– Пейдж, все в порядке? – встревожился Джулиан.

– Да, нормально. Погоди, отлучусь на секунду.

Ноги сами понесли меня к Карлу. Тот изумленно вытаращил глаза, когда я схватила его за тунику и поволокла в угол.

– Что ты видел? – Вместо слов получилось шипение.

Карл непонимающе заморгал:

– Чего?

– Что ты сказал ей про Белого Сборщика, Карл?

– Номер двадцать пятьдесят девять один, пожалуйста, – ухмыльнулся он.

– Плевать. Говори, что видел?

– Не твое дело. – Он покосился на мою белую тунику. – Смотрю, дела у тебя не столь хороши, как хотелось бы. Что, куколка, разочаровала своего великого куратора?

Я придвинулась к нему почти вплотную. С такого близкого расстояния Карл особенно походил на крысу.

– Слушай, мне сейчас не до шуток. К слову, терпеть не могу предателей. Поэтому давай колись, что видел.

Фонари неподалеку тревожно замерцали. Занятые своими делами артисты ничего не заметили, а вот Карл очень даже заметил и перепугался.

– Я не разобрал, где именно он находится, но зато увидел солнечные часы.

– Увидел и передал?

– Да.

– Зачем ей понадобился Сборщик?

– Не знаю. Она велела – я сделал. – Карл высвободился из моей хватки. – А тебе-то что?

У меня в висках бешено стучала кровь.

– Ничего. Не бери в голову. – Я отпустила его тунику и попятилась. – Просто дико волнуюсь перед испытанием.

Польщенный, Карл заметно подобрел:

– Не переживай. Уверен, ты справишься.

– А что потом?

– В смысле, после розовой туники? Мы примкнем к воинам! Скорей бы добраться до жужунов. Красную я уж точно получу без проблем.

Похоже, его здорово обработали. Получился готовый солдат, бездушная машина для убийств. Выдавив улыбку, я отошла в сторону.

В принципе, Карлу есть чем гордиться. Гадатель он первоклассный. При помощи Наширы ему удалось узреть желанный объект на гладкой поверхности нумы. В этом и заключается дар гадателей, и когорты избранных прорицателей в том числе. Подгоняя свой талант под желания просителя, они могут видеть будущее. То же самое и с хиромантами. Джекс ошибается – это у них в крови. Эфир для них – своего рода глобальная паутина, где из любого лабиринта можно извлечь нужную информацию простым нажатием клавиши. Проситель выступает в роли поисковика среди миллионов парящих духов.

А лучшего поисковика, чем Нашира, не сыскать. Поэтому Карл так отчетливо увидел Джекса и солнечные часы – признак места, где тот скрывается.

Нужно предупредить Джексона. Срочно. Не знаю, зачем ей понадобился мой босс, но она его не получит, клянусь!

– Пейдж! – Джулиан схватил меня за рукав. – Что он тебе сказал?

– Ничего особенного.

– Ты так побледнела.

– Все в порядке, – буркнула я и вдруг заметила у него в руке сухарик. – Будешь доедать?

– Нет. Хочешь?

– Не хочу, но возьму. Не для себя, для Себа.

– Где ты его нашла?

– В «Незрячем доме».

– Ясно. В лондонских тюрьмах сидят ясновидцы, а тут – невидцы. Бред.

– Для них вполне логично. – Я спрятала сухарик в карман. – До завтра. Встречаемся на закате?

– На закате, – кивнул Джулиан и тихо добавил: – Если вообще сумею выйти.

В «Незрячем доме» царила мгла. Погасли даже уличные фонари. Не желая лишний раз нарваться на Граффиаса, я сразу вскарабкалась по водосточной трубе на подоконник.

– Себ?

В камере было темно. На меня дохнуло сыростью и холодом. Себ не откликался.

Я припала к решетке и снова позвала:

– Себ? Ты здесь?

Тишина. Камера пустовала. Не было ни единого лабиринта, хотя они есть и у невидцев, пусть даже бесцветные. Себ исчез.

Может, его перевели на работу в резиденцию и он скоро вернется?

А может, это ловушка?

Я достала сухарик, просунула его между железными прутьями и слезла. Только очутившись на твердой земле, вновь почувствовала себя в безопасности.

Ощущение длилось недолго. Сильные пальцы впились мне в плечо, разворачивая. Я встретилась взглядом с парой горящих лютым огнем глаз.

7

Западня

Он стоял неподвижно, точно статуя. Длинный рукав черной рубашки с отороченным золотом воротником скрывал повязку. Глаза рефаита излучали стужу.

Я облизнула губы, лихорадочно соображая, как теперь оправдаться.

– Значит, ты перевязываешь раны, а в свободное время подкармливаешь рабов. Ну прямо сестра милосердия, – процедил страж, хватая меня за руку и привлекая к себе.

Я с отвращением отшатнулась, и удерживать меня он не стал. Будь мы один на один, возможно, стоило бы затеять драку, но тут явились еще четверо рефаитов – двое мужчин и две женщины. И у всех непробиваемые лабиринты!

Увидев мою боевую стойку, четверка расхохоталась.

– Не дури, номер сорок. Мы просто хотим поговорить.

– Говорите, но только здесь, – не своим голосом откликнулась я.

Страж не спускал с меня глаз. В свете газового фонаря они вдруг приобрели совершенно иной оттенок.

Меня загнали в угол, обложили как зверя. Сопротивляться бессмысленно, это лишь ускорит конец.

– Хорошо, идемте, – сдалась я.