«Если», 2011 № 06 - Журнал «Если»

— Уверен.

— Вычисления проверялись много раз, — негромко сказала Лотта. — Им предшествовали годы наблюдений.

— Наблюдений? — посмотрел я на нее. — За все время, что живу в Климбе, я не встречал здесь ни одного столичного наблюдателя.

Мне показалось, что моя реплика ее немного смутила.

— Есть разные методы, — вмешался Брант. — Наука не стоит на месте. Но сейчас важнее другое: сумеете ли вы привести «Клео» в эту точку в назначенное время?

— Это не самое трудное, — сказал я. — Если не секрет: что вы ищете на острове? Неужели вы верите в сказки о несметных сокровищах?

Они переглянулись и негромко рассмеялись.

— Конечно, нет, — сказала Лотта. — Просто нам очень нужно попасть на остров.

— Мы заключили договор, и я намерен его выполнить, — твердо сказал я. — Но и вы не забывайте о главном условии.

Я покинул каюту и вышел на палубу. Океан по-прежнему был пуст и спокоен, «Клео» легко рассекала его воды, все дальше удаляясь от берега. Поглядев в зрительную трубу в сторону порта, я обнаружил, что какой-то из пришвартованных кораблей чадит черным дымом, разогревая котел. Возможно, просто кто-то из рыбаков решил выйти на последнюю осеннюю ловлю. Но могло быть и так, что наши враги все же решили попытать удачи и готовятся начать преследование. Меня это не слишком обеспокоило. Я сложил трубу и поднялся в рубку.

Сверившись с курсом, я отпустил Горана отдыхать, чего он, надо сказать, ожидал с большим нетерпением. До Мраморных островов оставалось примерно часа четыре ходу.

Мраморные острова — архипелаг из нескольких десятков клочков суши и скал. Они необитаемы, человеку здесь делать нечего. Этот мир принадлежал птицам, устроившим свои колонии на скалах, да тюленям, которые служат пищей для каракатиц-гигантов, если оказываются недостаточно проворны. Много лет назад в этих водах добывали самых крупных каракатиц, устраивавших свои гнезда в подводных пещерках, но когда на самом большом острове открыли залежи розового мрамора, удача рыбаков кончилась. Грохочущие и воняющие нефтью морские буксиры и грузовые баржи заполонили архипелаг. Не только тюлени и каракатицы, но и вся прочая морская живность отправилась на поиски новых обиталищ. Нашествию не сдались одни чайки.

Розовый мрамор вырезали из тел островов несколько десятков лет, его доставляли морем в Климб, а оттуда паровиками везли в столицу — именно этому мы обязаны появлением железной дороги, связавшей наше приморское захолустье с центральными районами страны. Однако лет пять назад добычу мрамора прекратили, поскольку где-то на континенте обнаружились огромные залежи этого камня. С тех пор на островах почти никто не бывал — разве что укрывавшиеся в бухточках и проливах от непогоды рыболовные суда.

Здешние укрытия мне тоже были известны довольно неплохо. Я завел «Клео» в узкий, извилистый проход, разделявший два соседних островка, где намеревался переждать остаток дня и ночь. Вспугнул при этом небольшую семью тюленей, отдыхавших на галечном пляже. Это меня удивило и порадовало: тюленей со времени закрытия мраморных каменоломен я увидел здесь впервые.

Скалы полностью укрывали судно со стороны моря. Топка работала на минимальной тяге, и труба совсем не дымила. Глубина пролива была достаточной, чтобы «Клео» подошла к скалистому берегу практически вплотную. Горан закрепил на камнях концы и перекинул с борта сходни, по которым мы все вместе сошли на остров. На всякий случай я намеревался устроить где-нибудь повыше наблюдательный пункт: нам с Гораном, сменяясь, предстояло следить за океаном. Пассажиры решили осмотреться и размять ноги после пребывания в тесной каюте.

Мы с Гораном забрались на плоскую вершину скалы, переполошив обитающих здесь чаек. Покинув гнезда, они взмыли в воздух белой тучей и теперь угрожающе сваливались с небес почти на наши головы с возмущенными воплями, пытаясь изгнать со своей территории. Однако убедившись, что непосредственной угрозы мы не представляем да и уходить не собираемся, постепенно успокоились. С этой точки нам открывался вид на три стороны света. Во всяком случае, ни одно судно, идущее от побережья, незамеченным остаться не могло, а иные меня не интересовали. Но океан был чист, если не считать черной, сверкающей вспышками молний толстой колонны Зева Дьявола, поднимающейся далеко на горизонте.

Вручив Горану зрительную трубу, я отправился на судно: «Клео» нельзя было оставлять без присмотра надолго, поскольку котел следовало держать разогретым. В случае чего мы должны были быть готовы сорваться со стоянки.

Моя вахта была проще и приятнее, чем вахта Горана. В тепле машинного отделения можно было подремать — за прошедшие сутки случилось многое, и сон оставался единственным, чего мне действительно не хватало.

Спустившись на берег, я шел к нашей стоянке, когда вдруг услышал пронзительный крик Лотты. Скалы отразили его со всех сторон, и я не сразу понял, откуда он раздается, а когда сориентировался, бросился со всех ног, выхватив из ножен широкий морской тесак.

На берегу шла схватка. Каракатица — одна из самых огромных, что я видел, — наполовину вывалив трепещущую, голодной алчностью тушу из воды на камни, тянула к себе оплетенного щупальцами мальчишку. Половина из шестнадцати ее щупалец скрывалась под водой, ухватившись за выступ скалы, но и оставшихся восьми вполне хватало для того, чтобы охота завершилась успешно. Брант пытался оторвать от жертвы мускулистые отростки по одному, и ему это удавалось, однако всякий раз на освободившееся место с мокрым шлепком немедленно опускалось новое. Да и самому Бранту грозила гибель. Одно щупальце захватило его ногу, другое сковало левую руку; несмотря на всю мощь Бранта, борьба не могла закончиться в его пользу.

Сухо щелкнули выстрелы: Лотта с напряженным лицом всаживала в тело моллюска пули из небольшого автоматического пистолета. Это было бесполезно. Она не знала, где находятся четыре сердца каракатицы. Свинцовые горошины не способны гробить защищающий мозг мощный череп, а прочие раны каракатице не опасны. Упругая плоть пропускала пули сквозь себя без малейшего вреда для чудовища, неумолимо подтаскивающего двойную добычу к воде.

Выстрелы смолкли — в пистолете опустела обойма. Пока Лотта ее меняла, я был уже рядом. Увернулся от метнувшегося мне навстречу щупальца, прыгнул и упал на сколький мускулистый мешок, вонзив тесак до рукояти возле выступа, который следовало считать головой животного.

Каракатица почувствовала опасность. По меньшей мере три щупальца хлестали по мне, пытаясь схватить. А я тем временем безжалостно кромсал ее плоть, нащупывая острием в костяной броне отверстие, из которого от мозга по телу разбегались нервные волокна.