Берег. Территория любви - Юлия Крынская

себя, а он лишь хочет заняться со мной сексом! Так не пойдет. Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению. Мама дорогая, неужели теперь до конца жизни в моей голове будет всплывать только всякий околонаучный шлак. Зато как отрезвляет». Мужские сильные объятья превратились в путы, но она, повинуюсь законам сопротивления, нашла силы разорвать их.

— Роберт, стихи получились чересчур откровенные. Я пока сама не пойму, что со мной творится. Меня к тебе тянет со страшной силой, это правда. Но скорее мою фантазию подстегнула опасность, что угрожала тебе сегодня ночью. Пока я хотела подарить тебе только стихи.

— Они прекрасны, принцесса! Спасибо, — Роберт с явной неохотой отпустил ее, вытащил из ставшей влажной ладони бумажку со стихами и спрятал в карман штанов.

Повисла неловкая пауза, и Юля повернулась к Роберту. Его щеки тоже горели маковым цветом.

— Ты обиделся?

— Нет, ваше высочество. Вы хмуритесь, и потому несчастен я, — он сделал такое печальное выражение лица, что Юля рассмеялась.

— Ну вот это другое дело, — Роберт взял ее ладонь и нежно коснулся губами кончиков пальцев.

— Какие планы? — Юля мысленно поблагодарила Роберта за его деликатность.

— Завтрак, потом у меня работа, вечером знакомлю тебя с моими друзьями, ночью хотел бы… Полюбоваться с тобой на большую медведицу.

— Ого, столько дел! Тогда подъем.

Перекатившись на другую сторону кровати, Юля встала и скрылась в ванной. «Парень огонь, — она стянула с себя одежду и включила душ, — Умчался в ночи с явным намерением снести кому-то голову с плеч, а наутро ведет себя как ни в чем не бывало».

Она вытянулась перед большим зеркалом и растерлась белоснежным махровым полотенцем. Выдавив на руки приличную порцию крема с ароматом лаванды, она прошлась ладонями по всему телу. Расчесала волосы, чуть коснулась ресниц кисточкой с тушью и нанесла на губы блеск с коралловым оттенком.

— Работать он собрался. И кем? Хотя, если честно, совершенно все равно. Кем бы он ни оказался, мне хорошо рядом с ним.

Роберт, будто услышав ее, крикнул через дверь:

— Принцесса, а почему ты не расспрашиваешь меня ни о чем?

Юля вышла из ванной и выдала очередной бред, пришедший ей на ум.

— Ex ungue leonem[1].

— Ах так, — он взъерошил волосы. — Ну держись, сейчас лев тебе покажет!

Роберт подхватил Юлю на руки и ловко повалил на уже застеленную кровать.

— Ты не лев, а чудовище.

— А ты красавица!

Раздался звонок — привезли завтрак. Роберт, отпустил коридорного и потянул Юлю за руку:

— Подождем отца, он вот-вот подъедет. Пойдем на балкон.

На дворе стоял дивный сентябрьский денек. За рекой располагался парк, где художница осень уже тронула разноцветными красками кроны деревьев. Юля залюбовалась видами, и в голове начали складываться новые строчки.

— Скажи, как поступишь, если окажется, что в твоей жизни… уже есть любимый человек? — прервал Роберт ее мысли.

Юля повернулась и, сжав кулаки, стукнула его в грудь: «Неужели он не понимает, что я сама задаюсь этим вопросом и боюсь ответа на него?» Губы ее плотно сжались, но она вдруг увидела в глазах Роберта страх и отчаяние, скрытые за показным любопытством — он не меньше нее боялся узнать правду.

— А ты? Если все, что с нами сейчас происходит, не сон, неужели ты отпустишь меня?

— Я — нет, просто…

— Просто глупость?

— Скорее глупая ревность. Или, правильнее сказать, страх потерять тебя.

— Как бы я хотела… — Стук в дверь остановил ее порыв.

Эдвард вошел бодрым шагом в номер, и только глубокие тени под глазами говорили о том, что ночь выдалась у него бессонной.

— Как провели время, молодые люди? Давайте скорее за стол! Аппетит зверский.

Фаррелл-старший взял Юлино запястье и нащупал пульс.

— Что сердце так часто бьется? Хорошо себя чувствуешь? Принимаешь лекарства, что я тебе дал?

— Да, это просто волнение. — Юле стало неловко. Она уже не первый раз ловила себя на мысли, что робеет перед этим человеком. Глубоко в душе поселилось чувство, что мистер Фаррелл знает о ней гораздо больше, чем она сама. — Идемте завтракать.

На столе сверкал белизной фарфоровый сервиз. Юля не ошиблась, в посеребренном лотке с крышкой оказалась овсянка. Яйца, авокадо на поджаренных тостах, маленькие канапе на шпажках из кусочка белого хлеба, черри и твердого сыра, несколько соусов и джемов. Классический завтрак в английском стиле она так себе и представляла. И сегодня был чай, никакого кофе.

— Я пока остаюсь в Москве. Поведайте ваши планы? — Эдвард протянул Юле бутерброд. — Джулия, расскажи мне, есть динамика в твоей памяти?

— Она уже цитирует латынь и сочиняет стихи, — ответил Роберт за нее.

— О, это не всегда встретишь и у людей без потери памяти. Я думаю, в таком случае вскоре все придет в норму либо само по себе, либо вследствие сильного эмоционального потрясения, взрыва. — Фаррелл-старший помолчал секунду и лукаво ухмыльнулся: — Роберт, пожалуй, подошел бы на роль детонатора. Но, хотя любовь и творит чудеса, я имею в виду немного другое. Как сказал Джон Локк: «Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновляет их резцом».

Чем больше Юля слушала Роберта и мистера Фаррелла, тем больше удивлялась царившей за столом непринужденной обстановке. Ей было сложно представить, что раньше она не знала этих мужчин. Может, они все-таки разыгрывают ее, ведь невозможно настолько быть на одной волне с чужими тебе людьми. Эдвард отложил салфетку.

— Чудесный завтрак! Джулия, ты, бесспорно, делаешь этот мир лучше, — на его губах промелькнула улыбка. Он кивнул сыну, и взгляд его ожесточился. — А теперь, старина, пойдем-ка, поговорим в кабинет.

Роберт подмигнул Юле.

— Не скучай, я скоро. Прогуляйся по гостинице, здесь есть магазины и, кажется, даже СПА, — он достал бумажник и протянул ей деньги. — Возьми наличные. Если не хватит, набери меня.

— Спасибо, — румянец тронул ее щеки. «Я все больше начинаю чувствовать себя обязанной…».

— Я позвоню тебе, когда освобожусь, — ласково прошептал Роберт и нежно коснулся губами кончиков ее пальцев.

«… Но до чего же спокойно рядом с ним».

***

Роберт пригласил отца на балкон, боясь прослушки в российских гостиницах, и вполголоса рассказал о случившемся. Тот молча внимал ему, то хмурясь, то качая головой.

— Ты здесь? — позвал Роберт.

— Мальчик мой, — Эдвард облокотился на перила, — мы с тобой находимся в чужой стране. Поверь, тюрьмы здесь так себе. И забудь уже о мести. Я думал, что ты просто хотел встретиться со старыми друзьями, иначе не отпустил бы. А еще девушку с собой потащил! Где твой