Фома Аквинский - Юзеф Боргош

В процессе познания интеллект в определенном отношении отождествляется с объектом, точнее, с формой, но не материальной, а духовной. Следовательно, сущность познания, по Фоме, заключается в том, что познающий становится познаваемым (cognoscens fit cognitum). Это происходит потому, что ум нетелесен и не может подвергаться воздействию чувственных вещей. Рациональное познание всегда является общим, и потому отдельные, единичные вещи не могут быть его объектом. «Intellectus est universalium et non singularium», — пишет Фома в «Сумме против язычников» (15, I, 44). В этой формулировке содержится очень существенное методологическое указание, облегчающее понимание объекта томистской гносеологии. Если в единичных вещах индивидуальным является материя, то общим должно быть нечто нематериальное. Этот вывод следует из того факта, что интеллект как познающий орган души не может подвергаться воздействию материальных предметов. Как уже указывалось, в ходе познания субъект в известном смысле уподобляется объекту, но не материальной его форме, а духовной, идеальной. Проще говоря, интеллект, желая в каком-то отношении отождествиться с познаваемым объектом, должен последовательно отбрасывать индивидуальное, материальное и извлекать из вещей интеллигибельное, т. е. так или иначе нематериальное. Отсюда уже лишь один шаг до вывода, что объектом познания для Фомы является отнюдь не материя, а нематериальная действительность, содержащаяся в единичных вещах. Однако возникает вопрос: что же из себя представляет эта нематериальная действительность? Правда, достаточно ясный ответ на этот вопрос не вытекает из фрагментарно описанного выше процесса познания, однако его можно вывести дедуктивным путем из метафизики и гносеологии Фомы вообще. По его мнению, познание основано на способности воспринимать от единичных вещей духовные познавательные формы и является способностью сопричаствовать нематериальному божественному существованию. А поэтому mutatis mutandis (упомянутая нематериальная действительность) — это следы бога в естественных предметах, «открытие» их зависимости от творца.

В свете этого опыт, как и весь так называемый эмпиризм Фомы в целом, имеет объективно-идеалистический характер. Утверждение, что всякое «естественное» знание происходит из опыта, еще ничего не объясняет. Основная проблема здесь заключается в ответе на следующий вопрос: что является предметом познания — материя или дух? Принять первую возможность — значит последовательно занимать позиции материалистического эмпиризма, принять же вторую возможность — значит занимать позиции объективно-идеалистического эмпиризма.

Реализм и эмпиризм Фомы представляет собой христианскую переработку умеренного реализма и эмпиризма Аристотеля. Аристотелизм, будучи попыткой примирения материализма и идеализма, считал существующими лишь единичные вещи, правда обусловленные первой причиной, но причиной столь же вечной, как и сама материя. Как естествоиспытатель Аристотель исходил из того, что источником человеческих знаний является чувственный опыт, возникающий в результате воздействия материальных предметов на наши чувства. Чувственное познание было для него основой понятийного, абстрактного знания, предметом которого была не нематериальная действительность или некие божественные следы, а высшие законы, управляющие единичным бытием. Формально Фома принимает лозунг аристотелевского эмпиризма о том, что всякое знание происходит из чувств, противостоя тем самым традиционному учению о врожденных идеях как в платоновском, так и в августиновском вариантах. Но в его толковании эмпиризм Стагирита утрачивает свой материалистический смысл, поскольку предметом познания становится не материя, как у греческого мыслителя, а просто нематериальная действительность. У Аристотеля познание общего означало проникновение в глубь извечно существующей материи, открытие законов, управляющих единичным бытием, у Фомы же речь шла об открытии в вещах конечной, божественной причины. Этой цели в последнем счете подчинен весь процесс познания у Фомы.

§ 2. Чувственное познание. Species sensibiles

Фома начинает анализ процесса познания с объяснения подразделения, иерархии и функций чувственных познавательных органов. Он дихотомически подразделяет их на внешние (senses exteriores) и внутренние чувства (senses interiores).

В иерархии пяти внешних чувств самое низкое положение занимает осязание, потому что оно наиболее материально, т. е. более всего связано с телом. Однако, будучи самым низким, оно выполняет основную роль, поскольку от него зависит не только темперамент человека, но и правильное функционирование как чувственных, так и умственных познавательных органов. К разряду низших чувств Фома относит кроме осязания более высокий, чем оно, вкус и более совершенное, чем последний, обоняние. Среди внешних чувств выше всего стоят слух и зрение, которые считаются чувствами наиболее познающими (maxime cognoscivi) и оказывающими наибольшие услуги разуму.

Внешние чувства, связывающие человека со средой, подвергаются воздействию материальных тел, которые отпечатывают на них чувственные образы (species sensibiles) единичных предметов. Что на самом деле представляют собой эти «species», сказать трудно, поскольку Фома, как и современные томисты, гораздо больше говорит о них в отрицательном смысле — чем они не являются, чем в положительном смысле — что же они собой представляют. Можно было бы предположить, что если при помощи познавательной формы — species — познается познаваемый предмет, то она является чем-то средним, каким-то третьим элементом, стоящим между познающим субъектом и познаваемым объектом, чем-то наподобие изображений — эйдосов Демокрита или идей Локка. Однако все томисты возражают против такой интерпретации. Чем же в таком случае являются species? Желая ответить на этот вопрос, еще раз подчеркнем, что, по мнению Аквината, познание является переходом возможности в акт, своеобразным отождествлением познающего субъекта с познаваемым объектом. Однако познаваемая вещь — материальный объект — никогда не может быть познана исчерпывающим образом. Отсюда следует, что познаваемый объект должен отождествляться не с вещью как материальным объектом, а лишь с определенной ее стороной, т. е. формальным объектом. Другими словами, эта идентификация носит не реальный, а чисто потенциальный характер. Чтобы это могло произойти, из единичной вещи должен попасть в чувства познающего ее отпечаток — образ, или изображение. Именно эти образы материальных объектов во внешних чувствах Фома Аквинский называет чувственными познавательными формами— species sensibiles. И хотя они не являются чем-то промежуточным между субъектом и познаваемым объектом, тем не менее, по мнению Фомы, они являются чем-то действительным, хотя и чисто интенциональным (in esse intentionali). Обычно говорят, что познавательная форма является не объектом познания (obiectum quod), а лишь объектом, при помощи которого познается единичная вещь как формальный объект (obiectum quo), т. е. определенная сторона материального объекта. Именно на эти познавательные формы, а не на вещи направлено человеческое познание.