Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина

Она и сама на одном месте не стояла, как ее пара.

Легким движением отбрасывала густые, прямые, черные, как смоль, и струящиеся ей за спину волосы, которые тут же норовили снова рассыпаться у нее по плечам.

Откидывала голову на тонкой, изящной шее, чтобы посмотреть на себя сзади, даже на цыпочки приподнималась.

Руками все время поправляла цветы и стебли, обвивающие ее тело… Это тело было сейчас не видно под ними, но ведь Первый после Творца сам его рисовал — и, как ни странно, скрытое от глаз, оно показалось ему еще более совершенным.

Стоп! Первый после Творца дернулся, как от окрика последнего. Так вот же оно — решение проблемы холода. Похоже, он и обитателей необычных создал для своего уникального мира, если они его потребности даже на расстоянии, в упрощенном макете, воспринимают.

Он уже сделал шаг назад, чтобы вернуться в башню, а оттуда — на свою планету, чтобы украсить лианы, формирующие жилые шатры, цветами поярче, как вдруг услышал за спиной новые звуки.

Это был не тот серебристый смех первородной, который и выманил его на эту поляну. Эти звуки не походили ни на какие возгласы, выражающие эмоции. Они повторялись, как будто произносились осознанно.

Вновь повернувшись лицом к будущим обитателям своего мира, Первый после Творца увидел, что первородный протягивает своей спутнице новую охапку цветов, а она держит их головки в ладонях, внимательно их разглядывая.

— Ли — ли, — вновь проговорила она, склоняя голову то к одному, то к другому плечу и обводя пальцем лепестки, сложенные в высокую чашу с вывернутыми наружу краями.

— Да, — выдохнул первородный.

Его спутница взяла у него из рук цветы, переплела их стебли, свернула их в круг и водрузила его себе на голову.

— Ли — ли, — повторила она, придерживая необычное украшение руками.

— Да, — уже увереннее отозвался первородный.

Она опустила руки, приложила их ладонями к груди и снова почти пропела: «Ли — ли».

— Да — да, — истово закивал первородный.

— А — да, — передразнила она его, слегка толкнув ладонью в плечо и снова рассыпавшись колокольчиками смеха.

— А — да — м, — повторил за ней он, неловко шлепнув губами.

Она задумалась, сведя брови уголком и подергивая носиком, словно на вкус пробуя услышанное, Затем кивнула.

— А — дам, — коснулась она кончиками пальцев его груди. — Ли — лит, — прижала она их к своей груди.

Первый после Творца потряс головой, отказываясь верить и глазам, и ушам. Быть такого не может! Сознательная речь появлялась, разумеется, у всех обитателей всех миров, но для этого им нужно было начать совместно трудиться — в этом вопросе они с Творцом были едины. Надобность в словесном общении проистекает из необходимости обсуждать совместную работу. Особенно на расстоянии и в темноте, когда невозможно просто показать, что хочешь.

А эти уже заговорили! Это с какой же скоростью пойдет их развитие, когда они окажутся в реальном мире? Очень не исключено, что к вопросу рентабельности нового мира можно будет вернуться в действительно максимально сжатые сроки.

Первый после Творца перенесся на свою планету прямо из макета.

И тут же обнаружил, что в холодной ее части, вместе с передвижными источниками пищи, исчезли и многие виды растительности. То-то он забавных зверьков срезу увидел, хотя им положено было скрываться от глаз, лишь изредка показываясь двуногим и превращая наблюдение за собой в увлекательную игру.

От пышных лиан, плотные и широкие листья которых перекрывались, образуя надежное укрытие, остались одни только голые ветви, и уютные жилища превратились в клетки, продуваемые со всех сторон ветром.

В чем Первый после Творца убедился, проверив добрый десяток шатров, столь заботливо подготовленных им для обитателей своей планеты.

И все же облысели не все растения. Отдельными, особо яркими на уже белоснежном фоне, зелеными пятнами остались те, которые он создал — в продолжение своего каприза — по образу пушистых зверьков, вытянув листья в тонкие и длинные иглы наподобие волосков.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, эти иглы отлично задерживают падающие хлопья замерзшей воды — поверхность планеты под ними оставалась сухой и тенистой, и мягкий пружинистый мох рос в таких местах даже лучше.

Он уже начал мысленно группировать выжившую в холоде растительность, укорачивая нижние ветви и удлиняя верхние, чтобы они перекрыли друг друга над свободным пространством … и тут же одернул себя. Такое убежище не решит проблему покрова для тел первородных.

Заменить лианы эти игольчатые растения никак не могли, в чем Первый после Творца убедился, попытавшись согнуть их ветви. Те тут же распрямлялись, расцарапывая ему руки, хотя когда его ладонь скользила вдоль иголок, они казались ему гладкими и мягкими, как шерстка их прообразов …

Он замер. Теперь, когда огромные животные исчезли, его первородным придется питаться оставшимися маленькими. А их шерсть точно не съедобна — он снабдил их ею только для красоты, оставив исходные источники пищи без нее, чтобы не мешала первородным побыстрее утолить голод.

Он рассмеялся, разглядев наконец все изящество возникшего решения. Хотя … сколько же понадобится этих зверьков, чтобы надежно укутать совершенные формы его первородной? Недолго думая, он создал более крупных мохнатых животных — с более густой шерстью и, заодно, менее резвых.

Их неторопливость продержалась ровно до того момента, когда один из них заметил маленького зверька. Оторопев, Первый после Творца увидел картину, которая явно вышла не из его сознания: короткий момент полной неподвижности, резкий прыжок … и летящие во все стороны клочья шерсти.

Он возмущенно выпрямился: согласно проекту, правом охоты обладали только двуногие. Причиной немыслимой аномалии могла быть только его последняя модификация угла наклона оси планеты, повлекшая за собой изменение климата. Выжившей растительности еще хватало, чтобы прокормить мелких зверьков, но более крупным пришлось искать другие источники пропитания — так же, как должны будут их искать его первородные.

Первый после Творца вновь рассмеялся — похоже, ему удалось создать действительно уникальный мир, который оказался способен самоокупаться, реагируя на любую его идею, приноравливаясь к любой его фантазии.

Он решил распространить спонтанно возникшую пищевую цепочку на другие участки планеты. На бескрайних водных просторах цепочка прервалась — в тот момент, когда первое же созданное им крупное водоплавающее камнем пошло ко дну. Чем же его первородные будут питаться, когда отправятся на поиски других участков суши? Более того, у него возникло подозрение, что такая же судьба может ожидать и построенные ими средства передвижения.

Эту проблему ему также помогла решить первородная, и он с гордостью отметил про себя, что кропотливая работа над ней вылилась, в конечном итоге, в совершенство не только ее физических форм.

Все это время Первый после Творца возвращался с планеты уже не в свою башню, а в макет — чтобы лишний раз понаблюдать за ней. За ними обоими, всякий раз мысленно поправлял он себя, но ее спутник неизменно оставался всего лишь ее спутником. Она и часа не могла на месте усидеть, срывалась то в одном, то в другом направлении, жадно исследуя окружающую ее реальность — он же просто следовал за ней. Все с большей неохотой.

В тот день Первый после Творца обнаружил возле водоема, на котором уже вновь появились цветы, одного первородного. Он часто заставал их там: они любили бросать что-нибудь в воду, наблюдая за расходящимися по ней кругами. Причем, если первородной удавалось забросить камешек дальше или у нее прыгал несколько раз, прежде чем скрыться под водой, ее спутник сразу же терял интерес к забаве, надувался и растягивался на берегу, заложив руки за голову и закрыв глаза.

В такой же позе и увидел его Первый после Творца. Не успел он возмутиться таким пренебрежением к первоначальной идее неразлучности двуногих, как заметил свою первородную, мчащуюся на всех парах к водоему из глубины леса.