Избранный поневоле - Александр Олегович Курзанцев

силу перехватить и перенаправить. И лучше бы это был кто-то уровня архимага. Правда, я что-то не знаю архимагов сведущих в проклятьях.

— А магистр? — с некоторой надеждой, уточнил я.

— Ну, может и магистр, но там пятьдесят на пятьдесят.

И тут я вспомнил об Элеоноре, если кто и мог мне помочь, так только она.

Услышав про завкафедры проклятий, Иквус прищурился, затем кивнул:

— Да, можешь поговорить с ней. Уверен, что сама она такую операцию проводить не возьмётся, но она может знать кое-кого.

— Кого? — тут же переспросил я.

— Захочет, скажет, — не стал, колоться маг, затем добавил, — в общем, Паш, блокиратор я тебе дам, но не вздумай надевать его здесь, я только-только обжился, в четвёртый раз заново начинать будет просто издевательство какое-то.

— Не буду, — покладисто кивнул я.

— Ну, будем считать, что в этот раз обошлось, — Сева устало вздохнул, тяжело поднялся, словно после нелёгкого труда.

Но только я хотел что-то ещё спросить, как двери лаборатории разъехались и в дверях показалась… Тут я невольно замер, чувствуя разом и волнение и лёгкую оторопь и даже некоторый стыд, ведь в проходе глядя на меня своими огромными глазищами, застыла Ниике.

— Паша, — прошептала она одними губами, а затем, пролетев разделявшее нас расстояние как на крыльях, обхватила за шею и прижалась к груди. А затем потянулась и надолго приникла к моим губам в поцелуе, пока я стоял в некотором ступоре, не зная, что делать.

— Приехал, — выдохнула она, отпустив меня через минут пять, — я знала, что мой муж никогда меня не бросит.

— Приехал, — эхом повторил я, разом забыв всё, что хотел высказать по поводу её поведения.

За те почти два года, что мы не виделись, она вроде бы стала не намного старше, но разительно поменялась, пропали пухлые девичьи щёчки, лицо слегка заострилось, увеличилась грудь, как минимум на размер, бёдра стали шире, вообще вся фигура стала более женственной, хоть и по прежнему подтянутой и стройной. Впрочем, эти изменения могли произойти после рождения ребёнка… Ребёнка!?

— А где, э-э… мой сын? — спросил я, чуть запнувшись, больно непривычно было для меня подобное словосочетание — “мой сын”.

— Его зовут Арнил, — ответила та и взяв меня за руку, повела за собой.

* * *

После общения с активным и деятельным малышом, особо не обращавшим на нас внимания, поглощённым занятием с игрушками, которыми служил разный безопасный хлам оставшийся от древних, как-то так всё закрутилось, что мы с Ниике оказались в спальне.

И вновь я не сумел сказать то, что собирался, просто потому, что мне буквально не дали этого сделать. Да, в тот момент, мне и самому было как-то не до того. Когда рядом с тобой красивая, распалённая женщина, сложно думать о чём-то ещё, особенно когда под пальцами чуть подрагивает упругая грудь.

В общем, проснувшись на утро, я вспомнил, всё что происходило и, приподнявшись на локте, посмотрел на мирно спящую рядом… Жену? Бывшую жену? Не жену? Ведь свадебный ритуал был всего-лишь инсценировкой. Я так до сих пор и не мог определиться, кем же приходится мне Ниике.

А ещё ведь были девчонки, и наёмницы тоже, так подозрительно пропавшие. Их я тоже не мог бросить.

Нет, надо решительно и бесповоротно расставить все точки над “ё”.

Коснувшись выглядывающего из под одеяла плеча, я негромко произнёс:

— Просыпайся.

Сон у бывшей султанши был чутким, и почти тудже, повернувшись ко мне, она сонно потерла глаза, а затем, улыбнувшись, спросила:

— Что тебе, муж мой?

Я смотрел на неё, и буквально кожей чувствовал, что нехорошо ломать тот небольшой миг счастья, которое она обрела, счастья, которое светилось в её глазах. Но её счастье, к сожалению, конфликтовало с моим и это надо было решать.

— В общем… — я замолчал, вновь ощутив как внутри всё сжалось, но затем, собравшись с духом и сжав волю в кулак, произнёс, — у меня есть другие.

— Какие другие? — она ещё не понимала, но улыбка уже поблекла на её лице, — ты о чём?

— Другие женщины, — ответил я.

На секунду она вновь улыбнулась, но затем весь смысл фразы до неё дошел и в тот же миг, гримаса ярости исказила её, до этого милые, черты.

Наэлектризованные волосы поднялись, зашевелились, словно облако змей, между ними голубыми всполохами затрещали разряды и я, безопасности ради, накрыл всё полем антимагии.

Затем увернулся от удара маленьким кулачком и кувырком назад, свалившись с кровати, ушел от вполне профессионального удара пяткой в челюсть, когда моя жена чересчур разошлась.

— Ты нарушил клятву данную перед богами! — закричала она, спрыгнув по другую сторону от кровати, как была — голая, сжимая перед собой кулаки.

— Нет, — покачал я головой, — ты же видишь, что со мной ничего не произошло и никакая кара меня не настигла. Ты мне не безразлична, но пойми, я люблю не только тебя, но и других. Они точно также заслуживают тепла и ласки. И я не хочу и не буду сознательно отталкивать от себя ни одну из них.

— Ни одну… — протянула горько Ниике, — и со сколькими же — ты, мой муж, мне успел изменить?

— С восемью, — ответил я, решив, раз уж начал, то идти до конца.

— О, боги, — девушка закрыла лицо ладонями, а затем, сгорбившись, села обратно на кровать.

Плечи её затряслись, и я, внезапно, понял, что она плачет.

Блин, терпеть не могу женских слёз.

Подойдя ближе, я со вздохом, произнёс:

— Не сочти за оправдание, но мне казалось, что Сагир, в попытках убить меня, как лично, так и подослав убийц, действовал, пусть в своих интересах, но с твоего молчаливого одобрения. Извини, но я посчитал себя разведённым.

— Я никогда не бросила бы тебя, — произнесла Ниике глухо, — и никогда бы не возжелала убить. Сагир действовал за моей спиной. К сожалению у меня поздно открылись глаза.

Но тут наши выяснения отношений были прерваны самым грубым образом. Наплевав даже на видимость какой-то приватности, в спальню стремительно ворвался