Requiem - Евгений Елизаров

Сегодня я понимаю, что именно это слияние (с Богом ли, с Материей?) и оказывается этим искомым оправданием.

Впрочем, в перспективе такого грядущего съединения всех без остатка растворяется всякое основание как для атеистического, так и для теологического противопоставления Бога человеку и человека Богу: Бог ли в каком-то далеком прошлом сотворил человека, или созданный Им человек, по завершении земного круга бытия выходит в полный континуум Творения и там, получив полную власть над своим собственным прошлым, создает самого себя; смертный ли человек, смутно предчувствующий неизбежность своего растворения в какой-то единой субстанции, творит Бога как понятие именно этого всеобщего начала, или порожденный его неизбывной тоской по нравственному совершенству и всемогуществу Бог, до бесконечности множа и множа индивидуальное, стремится познать самого Себя?.. Есть ли вообще смысл искать начало и конец этого замкнутого в самом себе логического круга, отображающего замкнутость на себя полного континуума Творения?..

Нет, древняя притча об истирающейся в пыль алмазной горе в принципе не способна объяснить всю тайну времени. Время не может быть уподоблено тающему в бесконечности прямому лучу, который исходит из какой-то условной точки начала. Подобно змее, заглатывающей свой собственный хвост, само время замыкается в кольцо...

Едва ли не в тысячелетних глубинах древнекаменного века зарождаемый стереотип человеческой мысли утверждает, что в основе всего лежит предельно простое и примитивное, что вся гармония природы складывается в конечном счете именно из него: атомы слагают молекулу, молекулы слагают клетку, клетки слагают разум... Но почему именно простота и примитивность лежащих в изножии исходных структур должны определять ослепительное совершенство вершины? Почему не гармония итога объясняет как изящество и лаконизм каких-то элементарных начал мира, так и конечную их способность породить нравственный идеал Универсума?

Физические массы притягиваются друг к другу только благодаря существованию всей Вселенной: если бы вдруг исчезло все окружающее и непосредственно взаимодействующие друг с другом тела каким-то чудом остались одни во всем пустом пространстве, закон тяготения едва ли бы смог сохранить свою силу. In vitro протекаю щий химический процесс точно так же обеспечивается в конечном сче те всем Космосом, и внезапное уничтожение всего, что находится за стеклом пробирки, немедленно остановило бы (или во всяком случае meopedqj`gseln изменило) любую реакцию. Можно даже не предположить - утверждать: если бы и взаимодействующие тела и помещенные в пробирку вещества оставались строго неизменными, но вдруг структура и организация Универсума претерпели бы какую-то внезапную трансмутацию, коренным образом изменился бы и характер гравитационного взаимодействия физических масс, и определенность протекающих in vitro реакций. Внезапное изменение всего того, что простирается за орбитой нашей планеты в тот же момент изменило бы не только наш собственный облик, но и состав всех наших знаний и содержание всей нашей памяти, то есть в тот же самый момент совершенно иным стало бы даже содержание высеченных в камне иероглифических письмен, древних манускриптов, средневековых инкунабул и так далее...

Мало создать клетку - нужно вдохнуть в нее жизнь, мало создать тело - нужно вдохнуть в него душу. Как происходит все это? Ведь если еще и можно смириться с мыслью о том, что из простейших "кирпичиков" мироздания путем каких-то комбинаций может быть сложен человеческий мозг, то куда труднее принять, что вульгарные траектории движения каких-то элементарных частиц способны породить идею творящего их Бога, стихию человеческой совести и любви.

Нет, векторное представление о времени никогда не объяснит нам ни тайны зарождения самой жизни, ни тайны зарождения бессмертной человеческой души, ни сводящей все это в своеобразный фокус - всей тайны зачатия. Лишь поток времени, замыкающегося в кольцо, способен объяснить многое. Начало и конец мира должны сливаться воедино, и последний итог обязан определять собой первоначало.

Да, причина строго однозначно предопределяет следствие. Но непреложность этого догмата справедлива лишь в сравнительно узком временном интервале, ведь известно, что действие любой причины не может распространяться неограниченно. Смерть моей жены не может детерминироваться гибелью кого-то из динозавров. К одному и тому же результату не только через века, но и через годы способны вести и прямо противоположные причины, могущие властвовать в какой-то условно исходной точке. Да, следствие полностью подчинено своей непосредственной причине. Но чем дальше отстояние, тем сильней обратная зависимость между ними, и - по меньшей мере - конечное следствие обязано всецело определять собой первоначало!

Причинно-следственная связь не может быть абсолютно односторонней - как и все в этом мире, причина и следствие должны взаимодействовать друг с другом. Но если обратная связь с непосредственной причиной может быть ограниченной, то конечный результат развития нашего мира полностью детерминирует и его первоимпульс, и все промежуточные стадии его восхождения. Пусть простое предопределяет структуру сложного - но именно высшее обязано определять тот непререкаемый закон, по которому надлежит развиваться всему простому... Да и что вообще в этом вихре времени, в кольцевой его структуре начало, а что конец?

Нет, это только на первый взгляд все здесь противоестественно и парадоксально. На самом деле глубоко противоречивы и парадоксальны именно те атавистические представления, что одолевают нас при попытке постичь самую суть и структуру времени, представления, согласно которым только прошлое способно предопределять будущее и только причина - следствие. Именно неспособность преодолеть этот идущий из древнекаменного века атавизм и кроется в нашей убежденности в том, что законы dbhfemh каких-то элементарных частиц должны диктовать способ бытия атома, свойства атомов - форму организации молекул, химизм молекул - предопределять структуру клетки, матричный белковый синтез - полагать начало становлению одушевленных организмов, ну, а уже потребности последних - выливаться в создание одержимых звездной экспансией цивилизаций. Но почему не наоборот, почему не воле человека подчинена определенность органохимических реакций, почему не нравственное его чувство диктует характеристики слагающих его плоть молекул, атомов, наконец, субнуклеарных структур? Разве не воля индивида обращает вспять развитие уже давшей метастазы раковой опухоли, разве не нравственное его чувство порождает кровоточащие стигматы?

Повторюсь: способность всех этих "кирпичиков" Вселенной подчиняться - всюду, где бы они ни находились - одним и тем же законам объясняется совсем не их собственной внутренней природой, но структурой всего Космоса. Между тем, Космос - это ведь не просто нагромождение каких-то масс и всякого рода полей, но и определенные формы организации всего того, из чего и складывается окружающая нас природа. И если без исключения весь Космос определяет имманентные свойства каждого атома, то и нравственные законы, которым подчинена разлитая в нем жизнь, обязаны накладывать какой-то свой отпечаток на самую способность атомов соединяться в молекулярные констелляции, молекул - образовывать органические формы бытия, последних - порождать сознание. А значит, и сама идея Бога, властвующая над этим сознанием, не может не формировать структуру всего мироздания.

А ведь это и есть иносказание того самого постулата, согласно которому в масштабе Вселенной соотношение причины и следствия не может быть односторонним.

Но ведь и сама жизнь - в той форме, с какой она предстает перед нами, - не может быть действительно высшей, последней, формой организации всего сущего. И стоит предположить, что есть формы, которые вправе смотреть на самого человека примерно так же, как он смотрит на сообщества муравьев, а то и вообще как на колонии одноклеточных, то духовный поиск, вершимый субъектом именно этих, более высоких, форм бытия обязан будет участвовать в определении основных принципов сложения элементарных начал мира в молекулы, организмы, цивилизации и так далее. Наконец, должна же быть и в самом деле наивысшая форма. В сущности даже неважно, как она будет называться; одни именуют ее Богом, другие - Материей, в действительности же - я уже говорил б этом - здесь теряет всякий смысл противопоставление этих начал. И даже если мы будем рассматривать эту высшую форму как конечный результат какого-то поступательного развития чего-то лежавшего в начале, то именно это - последнее - следствие и станет изначально определять собой как всю цепь причин в целом, так и самое первое ее звено. Впрочем, именно эта инстанция и окажется подлинной первопричиной всего бытия. Единая траектория восхождения замкнется в круг и ее вершинная точка станет не только неотличимым от начала, но и самим началом. Поэтому представление человека о сотворенной природе материального мира - это отнюдь не мифологема еще не знающего последней истины сознания, но предельно точное отражение самого существа вечной ли эволюции природы, или вечного же поиска совершенства какой-то последней Инстанцией нашего мира.