Герои и подлецы Смутного времени - Вячеслав Манягин

Однако пан Мнишек вел свою игру. Вместо того чтобы отдаться в руки посланцам самозванца, он с дочерью связались с Яном Сапегой, который во главе крупного воинского отряда в 7000 человек шел из Литвы в Тушино. 29 августа Сапега вошел в местечко Любеницы, где его ожидали Мнишки и взял Марину под свое покровительство. Тушинцам не оставалось ничего иного, кроме как следовать за войском Сапеги.

Поначалу Марина была весела. После ярославского плена свобода и почет, оказываемый ей по дороге в Тушино, вскружили молодой женщине голову. В Можайске население встречало ее хлебом-солью – как законную царицу, каковой она и была де-юре. «Может быть, – пишет Костомаров, – ей казалось, что она действительно едет к своему чудесно спасшемуся супругу». Может быть, и казалось. Но, скорее всего, Мнишек разыгрывал заранее написанный сценарий «Загони самозванца в угол».

Итак, прекрасный осенний день в начале сентября. В карете едет к своему царственному супругу молодая царица Марина. Она весела и поет. И тут некий польский шляхтич, подъехав к ней, сообщает: «Вы, Марина Юрьевна, веселые песенки распеваете – оно бы кстати было веселиться, если б вы нашли в Тушино вашего мужа; на беду там не тот Дмитрий, который был вашим супругом, а другой». (По иному сообщению, неприглядную правду о «муже»-самозванце Марине раскрыл все тот же вездесущий князь Мосальский, который тут же вслед за непонятным приступом искренности сбежал в Москву к Шуйскому.)

Так или иначе, но молодая женщина, когда ее привезли к Тушинскому лагерю, наотрез отказывается встречаться с Лжедмитрием, оставаясь в стане Сапеги, расположенном отдельно от тушинцев.

Ежи Мнишек. Художник Ш. Богуш

Ситуация для самозванца патовая. Раструбив на всю вселенную о приезде «жены», он получил большую головную боль, которая всего в десяти верстах от его лагеря бьется в истерике и прилюдно кричит, что ни за что не поедет к «мужу». Еще немного, и по стране пойдут слухи, что царь-то липовый – царица его не признала.

И тут на помощь несчастному царику приходят поляки: Рожинский, Зборовский, Стадницкий и Сапега. Пока Сапега уговаривает Марину успокоиться, остальные устраивают Тушинскому вору встречу с паном Мнишеком. Самборский воевода едет в Тушино тряхнуть стариной, вспомнить, как служил когда-то сводником у польского короля. Только продавать он собирается собственную дочь. Переговоры продолжались до 15 сентября и закончились к обоюдному удовольствию сторон: Марина Мнишек признает в самозванце своего погибшего мужа, а тот выплатит Юрию Мнишеку 300 тысяч рублей и передаст в полное владение Северскую землю с 14 городами.

Теперь осталось только «уговорить» Марину. К Сапеге присоединяется добродетельный папаша Мнишек и какой-то иезуит из польского лагеря, которые и уговорили несчастную женщину пожертвовать своей честью: один – во имя финансового благополучия семьи, другой – во имя «матери католической церкви». Марина согласилась играть роль любящей супруги, но при условии, что лжемуж не станет с ней жить как с женой. Впрочем, возможен и секс – но только после взятия Москвы. Как видно, система поощрений была разработана с прицелом на перспективу.

9 сентября Сапега привез Марину в Тушино. Там, на глазах всего лагеря, самозванец и московская царица со слезами радости на глазах восхвалили Бога за то, что дал им вновь соединиться и бросились в объятия друг друга. Многие умилялись, глядя на такое трогательное зрелище, и говорили: «Ну как после такого не верить, что он настоящий царь Дмитрий?» Но верили далеко не все. Многие еще помнили, как совсем недавно Марина билась в истерике и отказывалась от встречи с «мужем».

Впрочем, и те, и другие праздновали воссоединение «царственного» семейства в течении нескольких дней. Не повезло только правдолюбивому шляхтичу, который сообщил Марине по дороге в Тушино, что там ее ждет «не тот Дмитрий». Его посадили на кол. Вскоре Марину и царика тайно венчал какой-то ксендз – без этого московская царица отказывала «вновь обретенному мужу» во взаимности.

А Марина в Тушино бежала

И меня живого обнимала,

И, собрав неслыханную рать,

Подступал я вновь к Москве со славой… [74]

Пан Юрий, выгодно продав самозванцу дочь, бросил ее в Тушине. 17 января 1609 г. он укатил в Польшу. Там всячески открещивался от того что произошло, все сваливал на своевольную дочь и даже прекратил всякие сношения с ней. Марина писала отцу длинные и грустные письма, умоляла его ответить. Но ответа так и не дождалась.

Тем временем дела в Тушино шли все хуже и хуже, и, опасаясь, что его выдадут польскому королю, в конце декабря 1609 года царик бежал из Тушина в Калугу. Марина осталась в лагере одна. 5 января 1610 года она обратилась к королю с просьбой об опеке и помощи. «Уж если кем счастье своевольно играло, – писала Марина, – так это мною; ибо оно возвело меня из шляхетного сословия на высоту Московского царства, с которого столкнуло в ужасную тюрьму, а оттуда вывело меня на мнимую свободу, из которой повергло меня в более свободную, но и более опасную неволю… Всего лишила меня превратная фортуна, одно лишь законное право на московский престол осталось при мне, скрепленное венчанием на царство, утвержденное признанием меня наследницей и двукратной присягой всех государственных московских чинов» Подчеркивая свои права на московский престол, она говорила, что возвращение ей власти «будет служить несомненным залогом овладения Московским государством и прикрепления его обеспеченным союзом». Король не отвечал.

Марина пыталась найти помощь у папского нунция в Польше Франциско Симагетти, но также безуспешно. Тогда в ночь на 24 февраля она, вслед за своим мужем, бежала из Тушина, переодевшись в мужской наряд.

Гордость и тщеславие гнали ее вперед, к дальнейшим невзгодам и смерти. В послании к войску, оставленном в своем шатре, она писала: «Я уезжаю для защиты доброго имени, добродетели самой, – ибо, будучи владычицей народов, царицей московской, возвращаться в сословие польской шляхтянки и становиться опять подданной не могу…»

Случайно встретилась по дороге с Сапегой. Гетман посоветовал ей вернуться в Польшу, но она презрительно ответила: «Мне ли, царице всероссийской, в таком презренном виде явиться к родным моим? Я готова разделить с царем все, что Бог ниспошлет ему».

Так она оказалась в Калуге, снова связав свою судьбу с цариком. Быть может, не последнюю роль в такой привязанности к этому малосимпатичному безвольному человеку сыграло то, что царица была на сносях. 12 декабря 1610 года самозванец был убит князем Петром Урусовым, а в конце декабря 1610 или в начале января 1611 года у нее родился сын, крещенный по православному обряду и в честь грозного «деда» названный Иваном.

После того, как москвичи свергли Василия Шуйского и избрали русским царем королевича Владислава, его отец Сигизмунд III Ваза предложил Марине отказаться от притязаний на московский престол и вернуться к мирной жизни в Самборе. Конечно, Марина отказалась – и нажила себе нового врага– польского короля. Весь 1611 г. и до июня 1612-го она мечется вокруг Москвы в тщетной надежде посадить на престол сына-младенца. Единственная ее опора теперь – казачий авантюрист Иван Заруцкий, который намерен, по-видимому, стать регентом при сыне Марины.

Патриарх Гермоген, находившийся в Москве фактически под арестом, в своем последнем письме перед смертью требовал не принимать на престол королевича Владислава, а также чтобы «отнюдь на царство проклятого Маринка Панина сына не благословляли, так как отнюдь Маринкин на царство не надобен, проклят от святого Собора и от нас».

Трубецкой и Заруцкий, не смотря на увещания патриарха, признали Марину царицей, а ее сына – наследником престола, но уход из-под Москвы большинства их сторонников-дворян резко уменьшил шансы на успех. Быть может, благодаря именно проискам Марины закончился неудачей поход Первого ополчения: гибнет Ляпунов, уходит Трубецкой. С царицей остается только Заруцкий. Тем временем Минин и Пожарский формирует Второе ополчение. И Мнишек, вместе с Заруцким подсылает убийцу к князю Пожарскому.

В августе 1612 года при известии о приближении Пожарского к Москве Заруцкий вновь отступил к Калуге. Марина с сыном находилась в это время в Коломне. Как сообщает «Летопись о многих мятежах», «Заруцкий из-под Москвы побежо и пришеше на Коломну, Маринку взя, и с воренком с сыном, и Коломну град вгромив, пойде в Рязанские места, и там многую пакость делаше».

Некоторое время Мнишек с сыном и Заруцкий находились на Украине. Казаки, прибывавшие в Москву, рассказывали, что «Заруцкий с польскими и литовскими людьми на всякое зло Московском государстве ссылался, и хотел с Маринкой в Польшу и Литву к королю бежати, и его не пустили и удержали атаманы и казаки, которые в те поры были с ним». По-видимому, отчаявшись, царица и атаман хотели выйти из игры и найти убежище в Речи Посполитой, но казаки все еще нуждались в них как в знамени. Позже в Москве узнали, что «Заруцкий хочет идти в Казилбаши [Персию], а Маринка де с ним итти не хочет, а зовет его с собою в Литву».