Ищи свой талант - Геннадий Воробьев

Когда-то с удивлением отмечали факт, что ребенок ходит в детский сад; сейчас с удивлением отмечают обратное. Автор идеи детского сада, автор этого термина и создатель верного сада в 1837 году — немецкий педагог Ф.Фребель. Именно «т назвал детей «цветки жизни», а воспитательниц — «детскими садовницами» (в 70-е годы в России их называли «фребеличками»;). Фребель завещал детям свои «дары»: шар (единство мира), куб (символ чистого покоя), шар с цилиндром, куб из 8 кубиков, куб из 8 кирпичиков. Он ввел как обязательные предметы воспитания лепку и рисование. Сильно ли изменилась идея детского сада за полтораста лет?

Явно изменилось отношение родителей к детскому саду, перейдя от одной крайности {«камера хранения»} к другой («искусственный родитель»). Как это, в сущности, удобно: снять с себя часть родительских обязанностей и переложить их на плечи государства.

Но, может быть, обязанности в отношении детей у государства одни, а у родителей — другие?

Удивительно: не только сад, но и школа не претерпела серьезных изменений за период своего существования, уходящий в доисторическое прошлое. Нобелевский лауреат, профессор Оксфордского университета Н.Тирборген заметил: «Скука, формализм, перегрузка сухими, абстрактными знаниями, пугающая система отметок — все это вызывает сопротивление ребенка». Но всё это в конце концов принимается взрослым человеком и насаждается по отношению к собственным детям.

Шолом-Алейхем изрисовал классическую картину обучения: монотонный голос старого ребе, уткнувшегося в книгу, и повторяющие вслух ученики, успевающие в это время проказничать. Менялись только атрибуты: когда-то появилась книга у учителя, потом ученики получили тетради, затем учебники. По учебнику уже учился в первой половине XIX века Том Сойер, но домашних заданий тогда еще не задавали — ученики долго бубнили урок, а учитель дремал за кафедрой.

Из привилегии школа стала правом, а потом обязанностью. Чтобы стать интеллигентным человеком, мало сейчас иметь среднее образование, а для некоторых — даже высшее. Снова зададим вопросы: почему учитель сидит лицом к ученикам, а ученики лицом к учителю, почему ученики все время сидят (за исключением уроков физкультуры), зачем их вызывают к доске и зачем ставят оценки?

«Дети — цветы жизни», но 46 процентов этих «цветов» нарушает во 2-м классе элементарные правила личной гигиены (сколько спать, гулять, двигаться, как сидеть, читать); эта цифра понижается до 15 в 4-м классе (организм предпринимает героические усилия, чтобы приспособиться), но потом вновь повышается до 38 в 10-м классе.

Каждый день ученик 1-го класса должен прочитывать в. среднем 3,9 страницы учебной и рекомендованной литературы, а девятиклассник — 18,6 страницы, из которых четверть приходится на классные занятия, а три четверти — на домашние. В результате 95 процентов, первоклассников и 67 процентов десятиклассников недосыпают. Повышенное артериальное давление имеют 3 процента учеников сельских школ, 6,5 процента — городских и до 23 процентов — специализированных с математическим уклоном.

А родители: ведут свое единственное чадо из математической школы в музыкальную, потом на фигурное катание, да еще на английский язык по новому, «суггестивному» методу (потому что одновременно в математическую и языковую школы пока не принимают).

Правда, до многих (но не всех) родителей доходит, что это перегрузки, и они пытаются уменьшить их, освобождая ребенка от всех домашних забот. Этим: они рубят другую, не менее важную ветвь молодого дерева.

Дети берут пример со своих родителей. Если родители спокойные, то дети тоже будут спокойными. Но чистоплотная мать не сделает ребенка чистоплотным, если тот не убирает за собой и не принимает посильного участия в домашней уборке. Можно приучить ребенка к вкусной еде, но воспитать в нем желание готовить такую еду способно только выполнение им кулинарных обязанностей. Когда мы провозглашаем «Все для детей!», то это нужно делать шепотом, чтобы дети не знали. Потому что тогда они поймут буквально «все для нас», вырастут эгоистами и сами будут потом работать на своих детей, воспитывая следующее поколение эгоистов.

Трудно не согласиться с этими истинами. И родители соглашаются, но отмахиваются. Они «закручены» повседневными заботами. Очередная забота — устроить ребенка в вуз. Именно «устроить», потому что аттестат зрелости — документ, свидетельствующий о знаниях, не открывает автоматически дверь в институт; эта дверь открывается с помощью ключа, именуемого приемными экзаменами. Только бы приняли, приняли, а дальше будет просто.

В действительности дальше ничего простого не будет. Конечно, выгоняют из института меньше, чем не принимают. Но, во-первых, ребенок, приспособившийся к анахронизму средней школы, неожиданно для себя сталкивается с анахронизмом высшей школы.

Современная высшая школа — точная копия средневековых университетов: факультеты, деканы, кафедры, профессора, лекции, аудитории, сессии. Возникают новые вопросы: почему ученики только слушают, а студенты ведут конспекты; почему ученика стараются спрашивать каждый день, а студента нет; почему профессор, прочитав свою лекцию, удаляется, а не сходит с кафедры, не сгребает студентов в охапку и не отправляется с ними куда-нибудь за пределы аудитории?

Во-вторых, чадо неожиданно изъявляет желание вступить в брак. Не слишком ли рано? Ведь оно еще не встало на ноги, не обеспечило себе средств к существованию. Ребенок на иждивении родителей — понятно, но семья ребенка на иждивении родителей! Но кто виноват, что физическая зрелость и оптимальное время вступления в брак не приходятся на начало самостоятельной жизни? Сосредоточим внимание на одном, самом спорном желании студентов: учиться без труда и напряжения. Никакой труд не дается без напряжения, в том числе учеба, потому что учеба — труд. Как будто бы верно. Но мы знаем, что работа по способностям никогда не кажется тяжелой. И способный грузчик, как пушинки, переносит мешки, играя перед всеми своими мускулами (вспомните рассказы Гиляровского). Если учеба — та же работа, то она требует определенных способностей. Но так как учатся люди, имеющие разные способности, для одних учеба кажется простой, а для других — трудной, причем трудной даже для будущих великих ученых, не умеющих зубрить и вступающих в спор с педагогами по поводу прописных истин.

Следовательно, при всеобщем образовании необходимо расширить формы и методы обучения таким образом, чтобы они подходили всем, а не избранным.

Экзамены — тоже ведь анахронизм. Экзамен — это стресс: удар по организму, который отвечает резким изменением режима своей работы.

Тест Люшера хорошо фиксирует эти изменения. Завтра первый экзамен на аттестат зрелости. Экзаменуемый выбирает самый приятный для него темно-синий цвет: цвет стариков, тех, кто страдает излишней полнотой, измотанных жизнью, жаждущих покоя. На 2-м месте — черный: депрессия, отчаяние, внутренний протест, негативизм. На 3-м — темно-коричневый: ощущение дискомфорта («не в своей тарелке»), неполным компенсатором которого могут быть такие маленькие радости, как поставленная мамой тарелка клубники или новый костюм. На 4-м — сине-зеленый: перенапряжение, боязнь споткнуться. На последнем — желтый: подавление надежд (если бы это было постоянно, то разбитые надежды).

Перед вторым экзаменом (письменным) картина меняется. На 1-м месте по-прежнему темно-синий. На 2-е (с 5-го) переходит серый; реакция организма на стресс, броня отгороженности от всего, кроме экзаменов. На 3-м — черный. На 4-е (с 6-го) перемещается оранжево-красный — бойцовский азарт, жажда борьбы (не очень большая жажда, иначе красный не был бы на 4-м). Темно-коричневый отступает на 5-е, сине-зеленый — на 6-е. Желтый с красно-фиолетовым в конце меняется местами (отрицание красно-фиолетового — защитная реакция на угрозу конфликта).

Перед третьим экзаменом (устным). Темно-синий по-прежнему на 1-м месте. Серый по-прежнему на 2-м. На 3-е выходит оранжево-красный — бойцовские качества усиливаются, появилась уверенность сдать. За ним черный (депрессия сохраняется, но слабеет). Потом коричневый. Красно-фиолетовый и желтый снова меняются местами.

А ведь обычно нормальный ребенок ставит впереди желтый или оранжево-красный, в середине темно-синий и сине-зеленый, в конце темно-коричневый и черный.

Вам мало данных «Люшера» — измерьте у экзаменующегося артериальное давление.

Организм человека рассчитан на стрессовое состояние: он сначала отступает, затем мобилизует свои ресурсы ц в это время может совершить чудеса храбрости и сообразительности. При этом используются три тактики: бороться, приспособиться, бежать. Какая из них превалирует, подсказывают ситуация и психофизический статут человека.