Походы и кони - Сергей Мамонтов

Джигитовка - высокая акробатика на седле, причем вольтижировка бледнеет перед джигитовкой. Казаки для джигитовки связывают стремена под животом лошади и пользуются высокой лукой. Остальное — умение. Причем джигитуют на скачущей прямо лошади, что трудней, а вольтижируют на кругу, что значительно легче.

Помню полк, 1-й Запорожский, возвращающийся из боя. Песенники поют залихватский мотив, а впереди один, стоя в седле, танцует. Плясун был подъесаул Павличенко, впоследствии генерал, командир корпуса.

Однажды в тумане мы наткнулись на красную кавалерию. Один казак остался без лошади. Но другой казак проскакал рядом с ним, схватил его за пояс, положил его поперек седла и, не уменьшая аллюра, увез его буквально из-под носа красных.

Донцы носят пики. Кубанцы и терцы пик не носят. Донцы одеты в фуражку, гимнастерку, синие шаровары с широким красным лампасом. Кубанцы и терцы носят папахи и черкески. Шашки у казаков без дужки (гарды), у донцов — казенного образца, у кубанцев и терцев — черные, часто в серебре.

Шпор казаки не носят, а нагайку. Она надевается на кисть правой руки или накидывается на высокую переднюю луку седла.

Ванька не был резв. У него были два хороших аллюра: шагом и стой. Я, конечно, преувеличиваю, потому что стоянки почти всегда были сопряжены с драками. Но Ванька был вынослив и нетребователен. Вскоре мы привыкли друг к другу и даже подружились. Он больше меня не бил задом и кусал редко, только тогда, когда он был мной недоволен. Но перед тем как укусить, он закладывал уши и издавал змеиное шипение, что меня предупреждало, и, ударив его кулаком по морде, мне часто удавалось избегнуть укуса.

Походы совершались шагом, рысью ходили редко, в бою. А галопом крайне редко. Поэтому у Ваньки было мало возможности показать свои плохие рысь и галоп. Когда колонна останавливалась, мы оставляли лошадей там, где они стояли, и собирались кучками, чтобы поболтать или закусить. Первое время я не мог оставить Ваньку одного, чтобы избежать драки. Потом, когда мы привыкли друг к другу, я забывал его плохой характер и делал как другие. Но вскоре я слышал шум и крики — это Ванька затеял драку. Я бежал на шум. Как только Ванька меня видел, он делал невинный вид, как будто ничего и не было. Думается даже, что из-за Ваньки меня назначили коноводом и из-за него оставили долго на этой низкой должности. Так как ни один коновод не соглашался держать Ваньку.

Однажды мальчишки деревни попросили дать им напоить лошадей на речке. Я совершенно не подумал о Ванькином скверном характере, и мы посадили мальчишек на неоседланных лошадей, и они отправились. Ванька вернулся без всадника и с виноватым видом. Он слегка изувечил своего мальчишку. Я его выдрал и больше никому не поручал.

У него была отвратная привычка рвать висящую на седле торбу с ячменем на вечер. Если он не мог до нее дотянуться, он шел рвать чужую торбу. Он мне не облегчал жизни, и все же я к нему привык и полюбил.

КОНОВОД

Первая должность, которую я занимал в батарее, была должность коновода — не особенно почетная, но весьма трудная.

Когда батарея становится на позицию, коноводы берут лошадей у номеров и отводят их в место, закрытое от наблюдения противника. Но недалеко от батареи, чтобы в случае атаки подать лошадей вовремя.

По уставу коновод должен держать три-четыре лошади. На практике держали пять-шесть, а иногда и восемь лошадей. Когда не хватало номера при орудии, то брали одного из коноводов, а остальным увеличивали количество лошадей.

Держать много лошадей непросто. Особенно когда кругом свистят пули и лопаются снаряды. Лошади прекрасно разбираются в свисте пуль и снарядов и легко впадают в панику. Вести рвущихся лошадей на батарею просто мучение. К гордости своей, я ни разу не упустил лошадей и у меня даже не было раненых. Вероятно, я умел лучше выбирать закрытое место, чем мои товарищи, у которых бывали раненые лошади.

Мучительно держать лошадей зимой голыми руками, так как повод отпустить нельзя. Когда мы взяли Ставрополь, я пошел в громадный лазарет, полный ранеными и больными красными. Они трепетали при моем виде. Но я собрал только несколько пар рукавиц, которые раздал коноводам и ездовым.

Ваньку я ставил крайне правым, чтобы можно было на него сесть, если понадобится. Затем Рыцаря, как тампон между Ванькой и другими лошадьми. В моем присутствии Ванька вел себя довольно скромно.

Мне кажется, что я проделал в батарее почти все должности и даже впоследствии ею командовал.

Коноводом меня оставили долго из-за Ваньки и потому, что я не распускал лошадей и вовремя их подавал. С течением времени у меня образовался опыт и лошади ко мне привыкли, так что я стал держать больше лошадей.

НАСТУПЛЕНИЕ

Как я уже сказал, 1-ю Кубанскую конную дивизию принял генерал Врангель. В сентябре 1918 года он предпринял наступление. Внезапно он занял станицу Михайловскую и на спинах бегущих взял станицы Курганную, Чамлыцкую, Черномлыцкую и Урупскую. Брату и мне было приказано присоединиться к батарее, и мы участвовали в наступлении. До этого у меня появилась экзема на плече. Я пошел к батарейному доктору.

Вам нужно эвакуироваться, здесь вы от экземы не избавитесь. Доктор, я приехал воевать, а не валяться в лазаретах. Как знаете.

Действительно, экзема разрасталась, несмотря на все, что я ни делал. Но тут началось наступление, необычайный подъем. Об экземе я забыл и думать. Неделю мы не раздевались, шли все вперед. Наконец попали в баню.

- А где же твоя экзема? — спросил брат.

Тут я о ней вспомнил и провел рукой по плечу. Кожа была гладкая, экзема исчезла. Организм сделал необходимое, пока я о ней не думал и этим не мешал ему. В общем все произошло по Куэ[2], хоть тогда я о нем не имел никакого представления.

УРУПСКАЯ

С боем наша дивизия заняла большую станицу Урупскую. Генерал Врангель приехал на автомобиле и был торжественно встречен. Врангель выделялся большим ростом. Он носил русскую форму. Станичный атаман преподнес ему кинжал. Для ответного подарка Врангель отцепил свой револьвер и дал его атаману. На следующий день 2-я бригада с нашим 1-м взводом (1 и 2-е орудия) пошли куда-то вправо. Мы же, 3-е и 4-е орудия, с каким-то полком вышли из станицы, прошли версты три и встали на позицию около кургана. Наша лава пошла вперед. Была хорошая погода, выстрелов не было слышно. Все казалось спокойно. Мы расположились около орудий, ели арбузы, некоторые заснули. В этот день брата послали куда-то, кажется, квартирьером, а меня взяли из коноводов к орудию, чтобы заменить его. Оба мы были зачислены в 4-е орудие.